Анна Бэй - Вопреки. Том I
- Ваша смелость всегда вызывала моё восхищение, но теперь я воспеваю вас вдвойне! - у Омара будто появилось второе дыхание, которое он всецело вложил в лесть, - В вечное пользование с переходом к прямому наследнику? Чем скреплять будете?
- Скрепим самым надежным способом.
- Как скажите, господин, как скажите! За ваши деньги любой каприз! - лебезил торговец.
Омар действительно ждал того момента, когда бы ему представилась возможность подтвердить свою эксклюзивность - он один среди всех работорговцев имел право оформлять подобные сделки, что означало закрепить сделку Сигилом рабства и отразить её на нетленном пергаменте. Контракт Лимбо был крайней мерой рабства, знак, скрепляющий сделку, был самым простым и представлял из себя лишь два полумесяца на запястьях, но если сомкнуть их, получался единый круг, который обрекал раба на не самую завидную судьбу даже для раба. Сделка была нерушимой и вечной, подразумевала полное и абсолютное подчинение, безвременное служение господину, абсолютное безволие. Рабы Лимбо с момента заключения сделки испытывали непомерное давление рабства, заставляющего действовать только во благо господина, и внутренняя борьба доводила до крайности, ломало личность.
Омар задумался. Девушка, которая принесла так много проблем, переходила во власть Блэквелла на контракте вечной службы, а таких рабов в шутку прозвали "карманными бесами" из-за их патологической ненависти к рабскому гнёту. С одной стороны, воля хозяина для них была законом, с другой - они ненавидели власть и искали любую возможность, чтобы из-под неё уйти, но это было невозможно. Этот вид рабства был агонией, и в целом довольно мерзкой мерой, и поэтому Омар злорадно улыбнулся мысли, что эта "тварь" (так он называл девушку-смертницу) познает такое рабство, что, на деле, мучительней смерти.
Лорд Блэквелл был одним из его самых ценных клиентов, если не сказать, что самый ценный. Он приходил на Рынок не чаще трех раз в год по личному приглашению Омара и тратил каждый раз солидную сумму. Покупал и магов, и обычных рабов, пристрастия у него были странные, прямо сказать сам черт не разберёт, что делал с ними дело тоже десятое, главное - денег платил хорошо! А девчонка в таком состоянии могла вообще не выжить, на ней не было живого места, и даже магия в этом случае вряд ли что решила бы, поэтому Омара не сильно беспокоило расставание с возможно ценным кадром, тем более что сумму в пятнадцать тысяч драхм он и не мечтал выручить в ближайшие три-четыре месяца. Он подошёл к рабыне, отрезал от её рваной одежды кусок промокшей в крови ткани, выжал несколько капель на заговоренный пергамент и начертил остатками на её запястьях два маленьких полукруга:
- Всё готово, Лорд Блэквелл, осталось скрепить сделку! Извольте! - и протянул пергамент Франческо. Известное дело: сам дорогой клиент из рук почти ничего не брал.
Франческо пробежался глазами по условиям контракта и, удовлетворенно кивнув, протянул его хозяину. Тот взял бумагу, внимательно оглядел какой-то отдельный отрывок, положил пергамент на стол, затем достал небольшой, но богато украшенный и явно очень дорогой клинок, порезал правую ладонь и протянул руку так, чтобы кровь капала прямо на пергамент. Капли, касавшиеся магического контракта, растекались по тексту и впитывались в буквы, придавая багровый оттенок чернилам. Омар отметил про себя, что далеко не все покупатели используют этот древний способ скрепления контракта. Очевидно данный господин любитель пафосных ритуалов, ушедших в века, и совершенно не боится подобного рода сделок.
Рабыня, являющаяся причиной сделки, в момент, когда кровь Блэквелла коснулась бумаги, замерла и оцепенела, её взгляд стал на мгновение пустым, а потом она подняла задумчивые глаза на своего нового Хозяина. В этот момент её жизнь сильно изменилась и, судя по её виду, она это почувствовала.
Франческо откуда-то из пустоты взял довольно увесистый сундук, взгромоздил его на стол и приоткрыл крышку: тот был доверху наполнен клейменными монетами, блестящими своей завораживающей красотой. Торговец от такого зрелища одеревенел, его глаза были переполнены жадностью.
- Господин, с вами приятно работать! - едва вымолвил алчный Омар, закрывая сундук и прижимая его к груди, как долгожданного младенца.
Блэквелл лишь сухо кивнул и двинулся к выходу. Его слуга засунул за пазуху свиток, откланялся торговцу и последовал прочь за своим господином к дирижаблю за Рынком.
Стоны рабов, доносящихся со всех сторон из темниц и шатров создавали особую атмосферу, как будто души, попавшие в чистилища умоляли забрать с собой их или убить. Весь ужас в их глазах всегда лишал сна на несколько ночей Франческо, но он понимал, что ничем не может им помочь. А вот Хозяин может. Надо сказать, что не все рабы были достойны жалости: некоторые из них напоминали падальщиков, ждущих слабости соседа по темнице, чтобы добить и урвать что-то чужое. Самая большая несправедливость в том, что такие отбросы чаще всего выкупались Ксенопореей и попадали в Армии Мародеров, грабящих и насилующих. Так или иначе они погибали... либо как пушечное мясо, либо от собственной тупости в рядах попавших под гнев Некроманта. Но некоторые всё же выбивали себе билет в "лучшие ряды" и становились большими шишками при Ксенопорее.
Когда господин и его слуга добрались до золотисто-красного ортоптера , стилизованного под дракона, сквозь оживленную улицу, там их ждал помощник Омара и новая рабыня. Лорд Блэквелл славился своим высоким ростом и крепким телосложением, а, приблизившись к своей новой подопечной, он почувствовал себя великаном по сравнению с ней: она была едва ли 160 см и при этом сутулилась, борясь со слабостью, которая одолевала её из-за потери крови. На её коже он заметил следы кнутов, ожогов, оков, прочих ран и ссадин. Она смотрела на своего хозяина своими большими бездонными глазами пристально исподлобья, обхватив себя руками. Сейчас её осанка пропала, ей явно было страшно и неловко, она дрожала, хотя Блэквелл допустил, что, скорее всего, она отличная актриса и отменно играет чужим разумом - это как минимум! Параллельно девушка явно следила за стражей, караулившей её со всех сторон.
Блэквелл поймал себя на мысли, что он пялится и фыркнул, отводя глаза от девушки, а она лишь хищно прищурилась, отмечая для себя какие-то детали. Он и сам почувствовал себя некомфортно от непривычки, что его кто-то изучает, ведь всегда это было лишь его прерогативой.
- Дай ей какую-нибудь одежду, - тихо указал он Франческо, - Мы заедем в Окс по пути домой, - и залез в ортоптер.
Слуга снял с себя плащ с капюшоном и накинул на неподвижную рабыню и проводил внутрь ортоптера.
