Фриц Лейбер - Мечи Ланкмара
– Рыбы? – предположил Мышелов.
– Морские птицы? – выдвинул свою версию Фафхрд.
– А может, драконы? – раздался третий голос – высокий, звонкий и веселый, словно у школьницы. Собеседники обернулись, и Слинур, чувствуя за собой вину, быстрее всех.
Барышня Хисвет была ростом с Мышелова, но, судя по ее лицу, запястьям и лодыжкам, много тоньше. На ее нежном лице с чуть удлиненным подбородком алел маленький рот с припухлой верхней губкой, вздернутой как раз достаточно для того, чтобы были видны два ряда жемчужных зубов. Цвет ее кожи был кремово-белый, с двумя пятнами румянца на высоких скулах. Прекрасные прямые волосы, совершенно белые и лишь кое-где тронутые серебром, спускались челкой на лоб, а на затылке были схвачены серебряным кольцом и болтались, словно хвост единорога. Белки глаз казались фарфоровыми, радужная оболочка была темно-розовой, а большие зрачки – черные. Тело скрывалось под свободным платьем из фиолетового шелка, и лишь время от времени ветер обрисовывал какой-либо фрагмент девичьей фигуры. Фиолетовый капюшон платья лежал на спине, рукава с буфами туго облегали запястья. Кожа на босых ногах была того же цвета, что и на лице, лишь чуть розовели кончики пальцев.
Девушка быстро посмотрела в глаза по очереди всем троим.
– Вы шептались о гибели караванов. – В ее голосе слышалось обвинение. – Фи, шкипер Слинур. Мы все должны быть смелыми.
– Вот-вот, – согласился Фафхрд, с радостью подхватив новую тему. – Отважного человека не испугает и дракон. Мне не раз доводилось видеть, как морские чудовища – с гребнями на спине, рогатые, иногда даже двуглавые – резвятся в океанских волнах возле скал, которые моряки называют Когтями. Я их не пугался – важно было лишь смотреть на них повелительным взглядом. Как здорово они играли: драконы догоняли драконих, а потом…. – Тут Фафхрд набрал в грудь побольше воздуха и рявкнул так, что рулевые подскочили: – Хрюпс! Хрюпс!
– Фи, воин Фафхрд, – с чопорным видом отозвалась зардевшаяся Хисвет. – Как вы нескромны! Сексуальные игры драконов….
Но Слинур повернулся к Фафхрду и, схватив его за руку, закричал:
– Тише ты, идиот! Разве не знаешь, что сегодня ночью мы будем проходить мимо Драконьих скал? Накличешь ты нам беду!
– Во Внутреннем море нет никаких драконов, – смеясь, заверил его Фафхрд.
– Но кто-то же раздирает корабли на части, – упирался Слинур.
Воспользовавшись этой перепалкой, Мышелов отвесил три поклона и подошел к Хисвет.
– Мы были лишены удовольствия лицезреть вас на палубе, барышня, – учтиво проговорил он.
– Увы, сударь, солнце меня не любит, – очаровательно просто ответила та. – Но теперь оно уже скоро зайдет и лучи его не столь жгучи. К тому же, – передернувшись не менее очаровательно, продолжала она, – эти грубияны матросы…. – Девушка осеклась, увидев, что Фафхрд и шкипер «Каракатицы» перестали спорить и приближаются к ним. – О, я не имела в виду вас, милый шкипер Слинур, – заверила она, протягивая руку и почти касаясь его черной куртки.
– А не угостить ли вас, барышня, налитой солнцем и освеженной ветерком черной сархеенмарской сливой? – изящно взмахнув в воздухе Кошачьим Когтем, осведомился Мышелов.
– Думаю, нет, – ответила Хисвет, не сводя глаз с тонкого острия. – Нужно бы отправить Белых Теней в каюту, пока не наступила вечерняя прохлада.
– Верно, – с льстивым смешком поддакнул Фафхрд, догадавшись, что девушка имеет в виду белых крыс. – Как мудро, маленькая госпожа, вы поступили, позволив провести им день на палубе, чтобы они не стремились к Черным Теням; я имею в виду их свободных черных собратьев и очаровательных стройных сестер, которые, уверен, есть у нас в трюме.
– На моем судне нет крыс – ни дрессированных, ни каких-то других, – громко и сердито сказал Слинур. – Думаешь, у меня здесь крысиный бордель? Прощу прощения, барышня, – быстро добавил он. – Я хотел сказать, что обычных крыс на борту «Каракатицы» нет.
– Впервые в жизни вижу столь благословенный зерновоз, – решив проявить терпимость, заметил Фафхрд.
На западе пунцовый солнечный диск коснулся моря и сплющился, как мандарин. Хисвет оперлась спиной о гакаборт прямо под высоким рулевым веслом. Справа от нее стоял Фафхрд, слева Мышелов, который оказался рядом с сеткой со сливами, висевшей подле серебряных клеток. Заносчивый Слинур отошел к рулевым и принялся о чем-то с ними беседовать, а может, только делал вид, что беседует.
– Вот теперь я съела бы сливу, воин Мышелов, – мягко попросила Хисвет.
Как только услужливый Мышелов отвернулся и стал изящнейшими движениями ощупывать сетку в поисках самого зрелого плода, Хисвет вытянула правую руку и, даже не взглянув на Фафхрда, медленно провела растопыренными пальцами по его мохнатой груди, собрала в горсть пучок волос, больно ущипнула, после чего нежно пригладила ладошкой взъерошенную растительность.
Когда Мышелов повернулся назад, ее рука уже была опущена. Девушка томно поцеловала свою ладонь и той же рукой сняла сливу с кончика кинжала. Чуть-чуть пососав плод в том месте, где его проколол Кошачий Коготь, она передернулась.
– Фи, сударь, – надула губки девушка. – Вы обещали, что она будет налита солнцем, а она совсем холодная. И вообще к вечеру все охлаждается. – Хисвет задумчиво огляделась. – Вот воин Фафхрд весь пошел гусиной кожей, – сообщила она, потом вдруг вспыхнула и укоризненно зажала рот ладошкой. – Запахните куртку, сударь. Это спасет от простуды вас и от замешательства девушку, которая привыкла видеть обнаженными лишь рабов.
– А вот эта будет, пожалуй, вкуснее, – окликнул стоявший подле сетки Мышелов.
Хисвет улыбнулась и бросила ему сливу, которую уже попробовала. Он швырнул ее за борт и кинул ей вторую. Она ловко поймала ее, поднесла, чуть сдавив, к губам, печально, однако с улыбкой покачала головой и бросила сливу назад. Мышелов, тоже ласково улыбаясь, поймал ее, кинул за борт и бросил девушке третью. Эта игра продолжалась довольно долго. У плывшей за «Каракатицей» акулы разболелся живот.
Осторожно переступая лапками и не сводя глаз с левого борта, к молодым людям приблизился черный котенок. Фафхрд мгновенно схватил его, как хороший генерал в пылу битвы хватается за любую благоприятную возможность.
– А вы видели корабельного котенка, маленькая госпожа? – спросил он, подходя к Хисвет и держа зверька в своих громадных ладонях. – Мы должны считать «Каракатицу» его кораблем, потому что он сам прыгнул на борт, когда мы отплывали. Смотрите, маленькая госпожа. Его нагрело солнышко, он теперь теплее любой сливы.
С этими словами он протянул ладонь, на которой сидел котенок. Но Фафхрд не учел, что у котенка есть на все своя точка зрения. Увидев, что его подносят к клеткам с крысами, котенок вздыбил шерстку и, когда Хисвет протянула руку, чтобы взять его, обнажив при этом в улыбке верхние зубы и пролепетав: «Бедненький бродяжка», яростно зашипел и стал отбиваться передними лапками с выпущенными когтями.
