Наталия Шиманская - Дочь Земли
Сначала была просто дружба. То есть они с Аттали честно старались подавить влечение друг к другу и ограничиться этой самой просто дружбой. Оба прекрасно понимали, какую опасность навлекают на себя. Но остановиться, отказаться?!.. Нет, это было превыше сил, превыше самообладания.
Они много говорили, рассказывали о своей жизни. Тогда-то Аттали и проговорилась о непростых отношениях с братом и своих страхах.
- Ты понимаешь, он уже все за меня решил. И я точно знаю, каких либо отказов он не потерпит. Он мысли не допускает, что у меня может быть собственное мнение и планы... Я боюсь его, Нэттэ. Почему он такой жестокий? Знаешь, если он и любит что-то по настоящему, то это - убивать. Когда-нибудь он убьет и меня тоже!
Носферату тогда, как мог, постарался утешить и разуверить её. В душе он понимал: Аттали права. Многие годы оборотень являлся одним из самых приближенных в окружении императора. Он, как никто, возможно, изучил натуру Краасса и отдавал себе отчет, что всю жизнь ходит по лезвию ножа.
Непредсказуемый, циничный, расчетливый Краасс - холодный хищник, утонченная машина для убийства. И, на фоне этого, скрупулезное подчинение закону. Он же высший, эталон, символ государства! Глупо даже на миг допустить, что он позволит себе слабость смилостивиться над оступившимся. Даже если этот кто-то - его родная сестра. Скорее наоборот, его гнев не будет знать границ. Но!.. Любовь совершенно особое чувство. Она отметает все преграды, не подчиняется никаким нормам и правилам! Всякий, кто хоть раз любил по настоящему - до взлета, до самоотречения - знает это. И сердце рвется вон из тела, и море будет по колено, и Эверест по пояс! И ты отбрасываешь даже очевидное, а в самое невероятное готов погрузиться с головой.
Вот они и погрузились.... Да так, что опомнились непозволительно поздно. Носферату опять нарисовалось неестественно побелевшее, перекошенное гримасой ярости лицо рагезта, когда он застал их врасплох, в покоях сестры. Появился внезапно, в сопровождении черных гвардейцев, биологических роботов, служивших трансформерам стражниками и тюремщиками. Это теперь уже, по прошествии времени, Носферату осознал - вождь догадывался об их с Аттали тайне, и вторжение было преднамеренным, подготовленным. Никогда прежде он не врывался к сестре, наоборот, тщательно оберегал её права на личное пространство и время...
Железные тиски стражников на теле. Лязгающий, нарочито лишенный эмоций голос Краасса, скупо роняющий казенные слова обвинения. Безмолвные слезы Аттали. Его отчаянная попытка вырваться, защитить любимую. Электрический разряд, плетью прошивший тело... Сознание меркнет.
Очнулся в камере - сплошной металлической коробке. Сколько провел там - часы, дни - неизвестно. Метался, колотил в стены, кричал что-то, звал, падал без сознания и лежал, пока способность чувствовать не возвращалась невыносимой болью. И вот дверь распахнута. Перед ним гвардейцы. Безлико зачитывается обвинение, итоги расследования. И приговор: смертная казнь, которая состоится на Нордоке, родной планете Носферату. Новость становится еще одним ударом. Нет, он не сомневался в том, что будет казнен. Но только не Нордок! В глазах соплеменников он отщепенец, изгой, продавшийся ненавистным оккупантам. Выходит, напоследок ему придется пережить еще и этот позор, и эту ненависть.
А потом - самое страшное. Ровным спокойным голосом гвардеец зачитывает, что: 'единокровная сестра императора приговорена к смерти через аннигиляцию и ... казнь уже состоялась...' Тут Носферату будто впал в ступор. Он никак не реагировал на окружающих. Без малейшего сопротивления дал сковать себя и, в окружении гвардейцев, побрел, куда велели. Его погрузили на небольшой военный катер в сопровождении усиленной охраны. Краасса он так и не видел. Тот ни разу не появился, не пришел поглумиться или проклясть. По большому счету, Носферату и не знал теперь, кого больше ненавидит - вождя или себя. Выходит, они оба убили Аттали, так сказать: поровну вложились. Но, как ни крути, у Краасса, в отличие от него, имелись возможности и рычаги управления ситуацией. Он мог бы оградить сестру, уберечь её. Мог, но не стал!
Носферату помнит, как ступил на катер и... очнулся! Разорвав кандалы, разметал охрану. Ломая позвоночники, разбивая черепа всмятку, он прорвался в рубку управления. На бешеной скорости катер вырвался из поля тяготения космобазы, следом тут же помчались модули-перехватчики. Начался яростный обстрел. Носферату наугад, интуитивно, рванул ручку трансперехода. В следующее мгновение его отчаянно замутило, голова пошла кругом, все слилось в дрожащие полосы....
Когда оборотень пришел в себя, катер мирно покачивался в плывущей ленте метеоритных осколков. Бросок через гиперпространство закончился в трех космосутках пути от желтой звезды по имени Шир.
Автопилот оповестил Носферату о том, что топливо на нуле, но в пределах досягаемости есть Ралиос, вторая планета Шира. Условия там вполне пригодны для существования. Особо опасных бактерий, вирусов и организмов нет. И оборотень отправился на Ралиос. Зачем, почему, не знал, не задумывался. По правде говоря, ему было уже все равно. Приземлившись, Носферату первым делом уничтожил модуль, хотя и знал - это бесполезная попытка замести следы. Рагезты найдут его, это же ясно, как день. Конечно, он даст достойный отпор. Но итог-то будет один!..
Дни шли за днями. Он охотился, машинально поглощал пищу, забывался без сновидений и... ждал.
Похоже, дождался, явились. Ладно. Его ждет бой. Очевидно, последний. Так тому и быть.
* * *
Бывают такие люди, корнями вросшие в детство. Бывают такие дети, которые родом из сказки. А случаются и такие, для которых сказка становится явью. Маститые всезнающие ученые дали им красивое и загадочное определение. Но оно совсем не облегчает полную непонимания и презрения жизнь. И они существуют вне общества. Всегда в стороне, всегда за стеклянным барьером отчуждения. Они могут быть уродливы или красивы, они могут быть гениями и вундеркиндами. Но обычные люди в большинстве своем одинаково не любят и подспудно боятся их. Как непонятных, непостигаемых выродков. Как потенциально несущих угрозу упорядоченной, безопасной обыденности. От них открещиваются. С ними не хотят общаться. Над ними насмехаются и стараются унизить и раздавить. И самые жестокие гонители - другие дети. 'Нормальные!' По общему утрированному определению. И он не живет среди них. Он - выживает! Тот, которому имя - Ребенок Индиго.
* * *
- Лаврентьева, а ну подъем! - резкий окрик обвалился на голову обломком кирпича. Аля вскочила, поспешно запихнув книгу поглубже в парту.
- Чем ты там опять занимаешься?! - продолжала бушевать математичка. - Как была двоечницей, так и останешься. Четверть заканчивается, каникулы на носу! Ты оценки свои видела?!!
