Роберт Сальваторе - Гонтлгрим
— Будь благословен, — ответил Банак, похлопав Тибблдорфа по косматой голове.
Неукротимый берсерк поднес руки к влажным от слез глазам, и, повернувшись, наклонился к Брунору, чтобы крепко его обнять, затем он поднялся и с громким воплем бросился из комнаты.
Могила Брунора была построена прямо возле могил Кэтти-бри и Реджиса, и это был величайший мавзолей, когда-либо возведенный в древней твердыне дварфов.
Один за другим, старейшины клана Боевого Молота прибывали, чтобы присоединиться к долгому и воодушевленному перечислению многих деяний прожившего долгую жизнь могущественного короля Брунора, который привел своих людей из темноты разрушенных залов в новый дом в Долине Ледяного Ветра, и кто лично открыл их древний дом заново, и возвратил его клану. Множество неуверенных голосов говорили о дипломате Бруноре, который так резко изменил пейзаж Серебряных Земель.
Это продолжалось днем и ночью в течение трех суток, отдавалась одна дань за другой, и все они заканчивались искренним тостом в честь самого достойного преемника, великого Банака Браунвила, который теперь добавил титул Боевого Молота к своему имени: король Банак Браунвил Боевой Молот. Из каждого соседнего королевства, приезжали эмиссары и даже орки Многих Стрел высказались — жрица Джесса Дрибл-Обальд произнесла длинную хвалебную речь, которая приветствовала того самого замечательного короля, и выразила надежды своего народа, что король Банак будет править так же мудро и с надлежащей дальновидностью, и Мифрил Холл будет процветать под его руководством. Действительно не было ничего спорного, или чего-либо неискреннего в словах молодой жрицы, но, тем не менее, больше, чем несколько из тысяч дварфов, слушающих ее, ворчали и плевались, остро напомнив Банаку и остальным лидерам, что работа Брунора по избавлению от разногласий дварфов и орков была еще не закончена.
Опустошенные, раздавленные, истощенные эмоционально и физически, Дриззт, Нанфудл, Кордио, Пвент и Коннрад попадали на кресла вокруг камина. Это было любимое место Брунора. Они подняли еще несколько тостов за своего друга и стали вспоминать многие хорошие и героические приключения, которые разделили с замечательным дварфом.
У Пвента было много историй для рассказа, все, конечно, преувеличенные, но было удивительно, что Дриззт До’Урден сказал немного.
— Я должен принести извинения твоему отцу, — сказал Нанфудл Конраду.
— Принести извинения? Нет, гном, он ценит твои советы так же сильно, как и любой другой дварф, — ответил молодой принц Мифрил Холла.
— И все же, я должен принести извинения ему, — сказал Нанфудл, и все в комнате прислушались. — Я приехал сюда с леди Шаудрой и не хотел оставаться, и все же прошли десятилетия. Я немолод уже — через месяц буду праздновать свой шестьдесят пятый год.
— Правильно, правильно! — оборвал его Кордио, никогда не упускавший шанс поднять тост, и они все выпили за долгое здоровье Нанфудла.
— Спасибо вам всем, — сказал Нанфудл, сделав глоток. — Вы были мне как семья, что и говорить, и годы моей жизни, проведенные здесь, были не хуже лет, которые я прожил раньше. И лет, которых я проживу еще, я уверен в этом.
— О чем ты говоришь, малыш? — спросил Кордио.
— У меня есть другая семья, — ответил гном. — Которую я видел только в свои недолгие визиты за эти последние тридцать лет. Я боюсь, настало время мне уйти. Я хочу провести свои оставшиеся годы в моем старом доме в Мирабаре.
Эти слова, казалось, высосали весь шум из комнаты, поскольку все сидели в ошеломляющей тишине.
— Ты не должен приносить моему отцу никаких извинений, Нанфудл из Мирабара, — уверил гнома Коннрад, и поднял свою кружку в очередном тосте. — Мифрил Холл никогда не забудет помощь великого Нанфудла!
Они все единодушно подняли этот тост, очень сердечно, но что-то кольнуло Тибблдорфа Пвента, как то недавнее любопытство, но, растворившись в своем горе, он не обратил на это внимания.
Но не совсем.
* * *Раздражаясь и пыхтя, гном нагибался и корчился, пробираясь сквозь валуны. Большие гладкие серые камни лежали вокруг, словно сложенные группой титанов у катапульты. Нанфудл хорошо знал это место — действительно, это он предложил его для свидания — и поэтому он не удивился, когда, протиснувшись между плотно ввинченных в землю трех камней, увидел Джессу, сидящую на небольшом чистом камне, и ее полдник лежал перед нею на одеяле.
— Ты нуждаешься в более длинных ногах, — поприветствовала орочиха.
— Я должен быть на тридцать лет младше, — ответил Нанфудл. Он позволил своему тяжелому мешку соскользнуть с плеч и сел на камне напротив Джессы, потянувшись к миске с тушеным мясом, которое жрица положила в неё.
— Все сделано? Ты уверен? — спросила Джесса.
— Три дня траура по мертвому королю… три, не больше — у них нет времени. Таким образом, теперь Банак — король, в конце концов, это звание, он заслужил.
— Он примерил ботинки гиганта.
Нанфудл не согласился.
— Проделанная королем Брунором работа должна была гарантировать порядок в Мифрил Холле. Банак не будет колебаться, и даже если он будет, вокруг него много мудрых советников.
Он сделал паузу и посмотрел на орочью жрицу внимательнее. Ее пристальный взгляд был направлен на север в сторону все еще молодого королевства ее сородичей.
— Король Банак продолжит работу Брунора, поскольку Обальд II будет придерживаться желаний и взглядов своего предшественника, — уверил ее Нанфудл.
Джесса взглянула на него с удивлением, и даже недоверием.
— Ты очень спокоен, — заметила она. — Ты проводишь слишком много времени в своих книгах и свитках, и не тратишь ни секунды своей жизни на изучение тех, кто окружает тебя.
Нанфудл смотрел на нее с любопытством.
— Как ты можешь быть настолько спокойным? — спросила Джесса. — Разве ты не осознаешь, что только что совершил?
— Я сделал это, потому что мне приказали, — запротестовал Нанфудл, не заметив тяжести в ее голосе.
Джесса начала было ругать его снова, желая научить, что значат чувства, напомнить, что мир не может быть описан только лишь логическими теоремами, что нужно было рассматривать и другие факторы, но шум в стороне, похожий на скрежет металла о камень, оборвал ее на полуслове.
— Что такое? — спросил Нанфудл, жуя свое тушеное мясо, когда она встала.
— Что тебе приказали сделать? — прозвучал грубый голос Тибблдорфа Пвента, и Нанфудл обернулся, как только берсерк, облаченный в полную броню, начал пробираться между валунов, скрежеща металлическими шипами о камень. — Да, черт возьми, я удивлен, что кто-то приказал тебе! — он ударил кулаками в металлических перчатках друг о друга. — Но не сомневайся, что я выясню, кто это, ты, мелкая крыса.
