Алексей Глушановский - Дорога в маги
Перед его глазами вновь проносились волшебные руны, и загадочное стихотворение барабанным грохотом звучало в голове. Впрочем, сейчас оно перестало таить в себе какую-либо загадку. Смерть – вот что было ключевым словом, вот что активировало заклинание. И сейчас Олег, умирая, вполне осознавал это. Заклятие было напряжено, оно изготовилось, как кот перед мышиной норой, откуда уже показался кончик усатого носа зверька, оно выжидало последней секунды, чтобы подхватить отлетающую душу и отправить ее. Куда? Вот какой вопрос интересовал Олега. Какие миры он повидает? Что будет дальше?
Вспоминая, он припомнил и второй лист. «Какой удачный момент для благодарности, – подумал Олег. – Крови сейчас много… Как там?.. Отторе михаре лирис, Ясное Пламя», – прошептал он. И, будто бы дождавшись этого момента, тени сгустились и набросились на него, полностью закрывая обзор.
Затем он почувствовал, как какая-то могучая сила бережно подхватывает его и несет в самую сердцевину тьмы, мимо переливающегося ослепительно-белым свечением тоннеля, вдруг возникшего над его головой, и перемещает его все дальше. Туда, где среди ставших разноцветными теней вспыхивают язычки изумительно чистого, какого-то светлого и радостного пламени, мелькают капли воды, то и дело принимающие вид смеющихся рожиц, пролетают облака, похожие на иллюстрации из старой доброй детской сказки. Их подгоняют потоки вдруг ставшего видимым ветра, и важно катаются каменные глыбы самых невероятных размеров, расцветок и форм… Все это было перемешано без всякого порядка, двигалось хаотично и, хотя на первый взгляд казалось вполне привлекательным, быстро вызывало усталость.
Олег прикрыл глаза и постарался расслабиться. Спустя какое-то время он почувствовал, что движение замедлилось, и вскоре он вовсе остановился. И сразу же услышал, как его кто-то настойчиво зовет приятным женским голосом.
В этот вечер Толян планировал хорошо поразвлечься. Толян – так звали главаря небольшой тусовки приблатненной молодежи, уже около трех месяцев не дававшей покоя этому району города. На их счету уже было значительное количество избитых парней, несколько изнасилованных и ограбленных лиц разного пола и возраста. Однако пока это сходило им с рук. Отец Анатолия занимал очень высокую должность в городском управлении милиции и, как мог, защищал сына. Двое его спутников носили имена Семен и Виталий. Однако Семен с куда большей охотой откликался на прозвище Кабан, которое дали ему за особенности внешнего вида и поведения. Что касается Виталика, то иначе как Воблой его никто не называл. Такое прозвище появилось в результате небольшого искажения любимого восклицания Виталика[4], которым он пользовался к месту и не к месту.
Итак, сегодня Толян планировал хорошо поразвлечься. Вместе с Кабаном и Воблой он шлялся по району в поисках приключений.
Первым прогуливающуюся парочку заметил Вобла. Окинув Лену страстным взглядом, он выдал свой излюбленный возглас и громко зашептал, привлекая внимание приятелей:
– Гля, братва, какая ляля с фраером шкандыбает!
Братва ахнула. Посмотреть, действительно, было на что. Короткая юбка едва прикрывала изящные Ленины бедра, словно вылепленные греческим мастером из белоснежного алебастра. Тонкая талия, способная вызвать зависть у любой манекенщицы, была обнажена. Легкая полупрозрачная блузка с эротичной небрежностью сползала с одного плеча, оголяя его. А упругая грудь, казалось, так и рвалась из стесняющих оков, пытаясь прорвать тонкую ткань блузки. Ее шелковые темные волосы будто манили прикоснуться к ним, развеваясь на ветру.
Пока «братва», выпучив глаза и распустив слюни, глазела на это, действительно заслуживающее внимания зрелище, пара скрылась за поворотом.
Первым опомнился Кабан.
– Давай за ними. Скорей, а то свалят, – затеребил он Толяна, одновременно давая пинка Вобле, чтобы тот подобрал слюни.
Очнувшийся от эротических грез Вобла тут же затянул:
– Толян, а Толян, я их первый заметил. Я первым в очереди на бабу буду?! Ну или после тебя. А то после Кабана там и делать нечего. Он же их так отхаживает, что и взглянуть не на что. Сплошные синяки, и разорвано все. Никакого удовольствия.
Сплюнув, Толян взглянул на набычившегося Кабана и коротко бросил: «Х… тебе. Кабан в делах завязан, а ты шестерка примазавшаяся. Не нравится – вали домой и…» (Дальше следовал довольно большой список различного рода извращений, которыми, по мнению Толяна, Вобла должен был заниматься дома. Первым в списке шла мастурбация с помощью различных предметов домашнего обихода, а заканчивалось все зоофилией.)
Успокоив, таким образом, свою главную боевую единицу – Кабана, Толян поспешил за уходящей добычей.
Однако на этот раз запланированный и уже не раз опробованный сценарий сорвался. Вместо того чтобы, оценив тройное преимущество команды Толяна, смирно выполнять все их требования, парень полез драться. Причем делал он это весьма умело.
Ему повезло с первого удара вырубить Кабана, и Анатолию, который предпочитал отдавать команды, а не действовать самому, вместе с Воблой, который вообще годился только для добивания и издевательств над уже упавшими противниками, пришлось драться.
Через пару минут боя Толян горько пожалел, что наехал на парочку. Девка давно успела смотаться и сейчас наверняка названивала, вызывая ментов, а парень оказался крутым.
Сема валялся в грязной луже, полностью оправдывая свое прозвище, и было непохоже, что в ближайшее время он сможет что-либо сделать. Вобла харкал кровью с осколками выбитых зубов и явно прикидывал, как бы ему половчее свалить. Сам же главарь едва успевал парировать удары, стараясь особенно прикрывать истекающий кровью нос, и грустно прикидывал, сломан он или просто расквашен. По совокупности признаков выходило, что вроде как сломан, и данное наблюдение очень расстраивало Анатолия. Тем более их противник выглядел практически невредимым, не считая небольшой ссадины на левой скуле, и даже не снял со спины футляр с гитарой. (Справедливости ради, надо заметить, что мысль использовать гитару в качестве ударного инструмента и хорошенько сыграть ею по головам нападавших приходила Олегу на ум. Для осуществления этой идеи ему элементарно не хватило времени. Да и гитару было жалко…)
В общем, Толян уже совсем собирался предпочесть «лучший вид доблести», то есть драпать так, чтобы и свет не мог догнать, когда положение на «поле боя» резко изменилось.
Медленно, словно воздвигаясь из грязной лужи, поднялся Семен и, покачиваясь, вперился мутными глазами в спину Олега. Заметив это, Толян с Воблой удвоили усилия, надеясь в скором времени сполна расквитаться за неудачную ночь с ненавистным «крутым». В результате они забыли об обороне, и очередной удар Олега заставил Виталика снова выплевывать осколки зубов.
