Олег Шелонин - Паладин. Изгнанник
– Это надо же, черт боится огня, – хмыкнул Кевин.
– Ой, только не надо мне льстить, не люблю я этого. Бес я. Бес, сколько раз тебе повторять. До черта мне еще ого-го! Тут одним кандидатским техминимумом не обойдешься. Так, некогда мне тут с тобой, – начал наседать нахальный бесенок, чувствуя, что клиент размахивать кочергой раздумал. Вопрос порядочности мелкий пакостник Заблудшего подкинул вовремя. – Давай свое желание, я его исполняю, и разбегаемся. Я в родной ад, а ты…
– А я куда пойду?
– Ой, да куда хочешь! По мне, шел бы ты и шел со своей кочергой… – бесенок заткнулся, чуя, что перегибает палку.
Однако Кевин, чувствуя себя виноватым, уже не горел желанием драться.
– Так, давай разберемся спокойно.
– Давай, – поспешно согласился бесенок.
– Значит, ты утверждаешь, что я маг, а это книга заклинаний.
– Да!
– А как ты объяснишь вот эти строки? Да весь орден Белого Льва по ним молитвы читает.
Бесенок рискнул выйти из-за костра и, опасливо косясь на кочергу клиента, внимательнее присмотрелся к фолианту Святого Сколиота.
– Ну, дела!
– Чего?
– Рассказать кому в аду, не поверят! Ты гляди. Вот эта строчка – вызов демона на крови, а та, что под ней, совсем даже наоборот.
– Что наоборот?
– Натуральная молитва. Она этого демона изгоняет. Только здесь крови не надо. – Бес покосился на расцарапанные пальцы клиента с каплями засохшей крови. – Ты какую строчку читал?
– Боюсь, что ту, что вызывает, – честно признался юноша. – Но я ж не знал! Как я мог такой подлянки от Святого Сколиота ожидать? Меня ж в монастыре готовили на рыцаря, паладина Вездесущего.
– У-у-у… – затосковал бесенок.
– Что «у»?
– Писец мне, вот что «у»! Надо же на святошу было нарваться! Такие, как ты, контракт с нечистой силой не подписывают. Вот что мне теперь делать, а? Как домой вернуться?
На глазах парнишки блестели слезы. Кевину его стало жалко.
– А что, другого способа вернуться домой, кроме как через контракт, нет?
– Если и есть, то я его не знаю, – четно признался бесенок. – Я ж еще учусь. Ты меня прямо с экзамена вытащил своим вызовом дурацким.
– Что же делать?
– Я вот думаю… Может, у тебя желание какое есть?
– Есть. В ордене восстановиться, но для этого три тысячи золотых раздобыть надо. Тогда я смогу получить рыцарское звание.
– Так это ж замечательно! Сейчас контракт подпишем…
– Облизнешься, – отрубил Кевин. – И вообще, в чем проблема? Я тебя домой и без того вмиг верну. Сейчас вот молитву по изгнанию демонов прочту…
– Я те прочту! Знаешь, как это больно? И потом, твоя молитва не подействует. Ты же меня вызвал.
– Ну, тогда я не знаю.
– Я знаю. Ты меня вызвал, ты за меня и отвечаешь. Короче, пока не придумаем, как вернуть меня по-нормальному в ад, я буду за тобой хвостиком болтаться.
– Только этого мне не хватало, – испугался юноша.
– Сам виноват! Не зная броду, не суйся в воду.
– Ладно, – удрученно вздохнул Кевин, – будешь у меня пока оруженосцем.
– А вот теперь ты облизнешься.
– Не понял.
– Оруженосец всегда должен быть при своем господине. А ну как тебе храм Божий посетить блажь в голову войдет?
– Чего?!
– Дикое измерение! Ну что тут непонятного? Так у вас здесь храм Вездесущего называют. Так вот, что, если тебе захочется его посетить? Да я оттуда до родного ада даже косточек не донесу. Все растеряю по дороге. Не, не пойдет!
– Ладно, ты как хочешь, а я ложусь спать, – закрыл дебаты юноша. – Вторые сутки на ногах. И попрошу, пока я сплю, держаться от меня подальше. – Кевин многозначительно потряс кочергой.
– Я что, больной? Как я без тебя обратно вернусь?
– То-то же! Смотри у меня.
Кевин подложил рясу под голову, свернулся калачиком и мгновенно заснул чутким, настороженным сном, готовый взвиться в любой момент при первом же намеке на опасность. Это была одна из привычек, привитая послушникам в ордене отцами настоятелями.
3
Кевин проснулся, когда солнце взошло уже довольно высоко, сладко потянулся. Он отлично выспался, был бодр, только в желудке немножко урчало от голода, но послушников с малолетства приучали к тяготам походной жизни, и это его не смущало. У потухшего костра сидел бесенок, сердито вороша черные угли кочергой. Он по-прежнему был в образе человека.
– А ну, отдай кочергу!
– Ага, а ты ей драться начнешь.
– Отдай, я сказал!
– Да на, нужна она мне!
Кевин ловко поймал кочергу на лету.
– Я тут, понимаешь, думаю за него, пока он дрыхнуть изволит, – обиженно пробурчал бес, – а он…
– И что надумал?
– Где нанять тебе оруженосца.
– Нанять! Оруженосцу платить надо, а у меня, – сердито потряс Кевин рясой, – за душой ни гроша…
Из рясы на землю выпал шматок сала, круг копченой колбасы и краюха хлеба.
– Как это я про вас забыл.
Люка радостно почесал живот.
– Для начала неплохо. Потряси еще. Может, четвертушка выпадет.
– Разбежался. Больше спереть не удалось. Там и так было много желающих.
– А еще святоша! – возликовал бес. – Да ты свой в доску!
– Так я ж из общественных подвалов, у своих…
– А это крысятничество! Еще лучше.
– Да знал бы ты, как нас там кормили! Одна каша да постоянные посты!
– Ладно, не будем препираться, – успокаивающе поднял руки Люка, – для начала я придумал, где тебе добыть оруженосца.
– Где?
– В ближайшем кабаке, – Люк поднял с земли круг колбасы, сунул в рот и зачавкал. – Там за недорого нанять можно.
Кевин поспешил поднять сало и хлеб, пока очередь не дошла и до них.
– Так говорю ж: у меня денег нет. И потом, почему именно кабак?
– Во-первых, там всегда можно покушать, во-вторых, подобрать подходящую кандидатуру, а в-третьих, деньги не главное. Главное хорошо подвешенный язык. Ты баб когда-нибудь уговаривал?
– Нет, – покраснел юноша, – это же искус.
– Девственник, – обрадовался бесенок, – еще лучше. Так, затирай пентаграммы и пошли.
– Какие еще пентаграммы?
– Те, что ты вчера наложил, когда меня вызывал, я ж отсюда выйти не могу!
– А… а как это делается?
– Как-как, крест двумя пальцами на них наложи и все дела.
– Я вот прикидываю, чего мне с тобой возиться? – задумчиво пробормотал Кевин. – Бес, нечистая сила. Оставить тебя здесь, как в клетке…
– И тебя потом не будет мучить совесть? – взвился парнишка. – Я тебя просил меня вызывать? Вот скажи, просил? Бросить бедного, несчастного подыхать с голоду под дубом… – разорялся бесенок, чавкая колбасой.
Аргумент был убойный. Да и договорились, вроде, выполнить желание друг друга. Кевин, скрепя сердце перекрестил все четыре стороны света, крону дуба над головой и землю.
