Сергей Сезин - Лес на краю света
То есть в любом случае требуется несколько дней здесь проторчать. Навести порядок с личными вещами и одеждой. Ага, еще надо бы зайти к коллегам, провести магическое сканирование: как мой организм отреагировал на пещеру. Ну и заодно узнаю, много ли здесь магов и не толкутся ли они на городской кормушке.
И не мешало бы кое-что узнать про ретивого квартального, который мне здесь слегка надоедал своей активностью. Чувствую я какую-то не то вину, не то недосказанность этой истории, и как бы она не вернулась ко мне петлей Судьбы. Правда, лучше бы в нее не влезать без восстановления магических способностей. Ибо фигурирует там сверхмощный амулет, да и вампира лучше бы заклинаниями встречать. К некромантии я не способен (как и большинство магов), но даже несложные заклинания вроде Толчка или левитации уже не позволят вампиру добраться до организма мага. В принципе некромант имеет перед стихийным магом только одно серьезное преимущество — ему легче искать вампира. А нейтрализовать… Ну не стану я использовать все эти заклинания, в названиях которых есть слово «прах», и что? Нейтрализовать вампира я могу не хуже. Он и гореть может, и на Небесном Крючке висеть может, да и Серп Восточного Ветра вполне подойдет. Воспользовался я им как-то еще в Нижнем: лежит кровосос на полу и только ползти может, ибо Серп ему ноги перерезал чуть выше колен. Да, он жив, и даже выжить может, если я ему позволю. Не говоря уже о том, что Серп ему и голову срезать способен, переведя опасную тварь в категорию безопасного скелета. А не срезал я голову, чтобы полиция с ним пообщалась и, может, что-то полезное узнала. Но частного пристава вампир не заинтересовал. Поглядел пристав в мертвые глаза живого мертвеца и махнул рукой. После чего подписал мне бумагу о поимке опасного существа и убыл обратно в околоток. А я кровососа добил, а останки передал городовым для надлежащих процедур по кремации и развеиванию праха.
Потом полночи я все свое складывал, раскладывал и проверял, выбросил часть дырявых носков, а часть заштопал, почистил оружие, обувь, разрядил магазины к карабину… Два пирожка съел, а больше не захотелось. Пытался подумать о важном, но голова ничего полезного не продуцировала. Книжку бы почитать, но в наличии только книга по лечебной магии и наставления по оружию. Читать их не хочется совершенно. Что еще можно сделать — только прилечь и попытаться заснуть, что я и сделал. Как ни удивительно, сон пришел.
И во сне явлена была золотая дубовая ветвь. Золотые листья и золотые желуди прикоснулись к моему плечу, желуди при соприкосновении с моим плечом растаяли, и капельки золота скатились по моей коже…
Было уже утро. Сердце не стучало сильнее, и сном этим я был скорее озадачен, чем взволнован. Хотя дубовая ветвь мне была раньше показана как символ Не-мертвого, но вообще дубовая ветвь, а тем более золотая ветвь — это древний символ силы. Можно даже сказать, магической Силы. И что мне должны принести эти золотые желуди, коснувшиеся меня: прямо в лоб — золото или — косвенно — Силу? Не откажусь ни от того, ни от другого. Можно даже сразу все.
Поскольку сегодня ни белье, ни сапог готовы не будут, займемся более возвышенным. А именно — пароходами, торгово-промышленной палатой, магическим сканированием, а под занавес — узнать про судьбу квартального. Первые два пункта понятны, и куда обращаться — известно. А вот к какому магу идти и как выяснять насчет смерти полицейского чиновника — это пока загадка. Значит, нужно доразведать.
Я совершил утренний туалет, вместо завтрака съел пирожок, взял документы, кольт — и покинул гостиницу. Торгово-промышленная палата помещалась в двухэтажном красно-белом здании, выходящем на круглую площадь. Но пришел я туда очень рано — на часах было восемь, а открывались они в девять. Можно было спуститься вниз, к пароходным конторам, а можно повернуть налево, к полицейскому управлению. До него был один квартал, до пароходной конторы — четыре. Экономия сил победила. Я пошел налево.
Вошел в здание и обратился к дежурному с просьбой направить к тому чиновнику, кто занимался или занимается делом о гибели квартального надзирателя Чумаченко. Дежурный позвонил кому-то, побеседовал и сообщил, что я могу сейчас подняться к частному приставу Рудневу. Только пистолет придется оставить.
Мой кольт отправился в ячейку, взамен я получил номерок. А потом поднялся на второй этаж в двадцатый кабинет, табличка на двери которого гласила «Пристав Первой части Руднев Иван Фомич». Постучал и, дождавшись приглашения, вошел.
Иван Фомич что-то писал. Отложив ручку, он ответил на мое «здравствуйте» и спросил, кто я такой и чего желаю.
Я назвался и сказал, что покойный квартальный несколько раз обращался ко мне за помощью в расследовании убийства в гостинице «Хлебной» купца (к сожалению, запамятовал, как его звали) с помощниками и был доволен результатами. Дальше я был вынужден уехать и отсутствовал довольно долго. Приехав, хотел расспросить Чумаченко, помогло ли мое участие, но узнал, что он погиб при загадочных обстоятельствах. Добавил, что понимаю, что полицейская работа не терпит огласки в некоторых делах, ибо приходилось помогать и полиции Нижнего, и Твери, но если это возможно, хотел бы узнать, как погиб Чумаченко и не виноват ли в этом происшествии магический амулет очень большой силы.
Иван Фомич молчал, хмурился и вертел в руках пресс-папье. Молчание затягивалось. Наверное, частный пристав боролся с желанием выгнать меня, но врожденная дипломатичность мешала сделать это. А дипломатом полицейскому чиновнику такого уровня надо быть недюжинным, и даже больше, чем ищейкой. Ибо очень часто расследования влезают в такие деликатные вопросы…
Я решил подтолкнуть пристава к какому-то решению и добавил, что хотелось бы даже помочь в розысках злодеев, сделав для этого все, что в моих силах…
Ивана Фомича аж перекосило. Но он преодолел раздражение и позвонил в колокольчик. На звон явился длинный и худой городовой. Ростом он был с меня, но по весу раза в три легче. Оттого и напоминал удилище, завернутое в полицейский мундир. Иван Фомич недовольно сказал:
— Кузькин, отведи этого господина к Борщову и скажи, чтобы ознакомил с результатами расследования по Чумаченко. Но в рамках!
После чего уткнулся в бумаги и на мое «спасибо» и «до свидания» не отреагировал. Я пошел вслед за Кузькиным и мысленно поздравил Самару с таким приставом. Уж не знаю, каков из него полицейский, но как дипломат — вполне на уровне!
Квартальный надзиратель Борщов, выслушав распоряжение начальства, вздохнул и сказал, что выполнит в точности, пусть Иван Фомич не сомневается. После чего Кузькин удалился, а мы начали беседу. Очень скоро я убедился, что указание пристава «в рамках» было вполне своевременным, ибо Борщов оказался большим болтуном. Не исключено, конечно, что он, много болтая о второстепенном, скрывает самое важное, но этого я утверждать точно не могу.
