Даниил Аксенов - Самозванец
Что было делать? Выполнять причуды старичка или, возможно, снова оказаться на улице, в окружении враждебно настроенной толпы с топорами и косами? Конечно, он выбрал первое.
Молодой человек сначала осторожно приблизился к топчану. Впрочем, «приблизился» — слишком сильное слово для этого действия. Правильнее было бы сказать, что он сделал шажок. Или даже полшажка. И сразу же оказался около лежанки.
Затем он сел, проверяя, не провалится ли топчан под его весом. Этого не произошло. Видимо, топчан был сделан из цельного куска дерева. И Михаил решительно лег на спину. Его ноги при этом свешивались на пол.
Старик вздохнул с явным облегчением. Как вздыхает учитель, которому наконец удалось донести смысл урока до самого неспособного ученика.
Он приблизился к лежавшему на топчане гостю и больно схватил его за плечо, потом начал трясти и что-то сердито выговаривать. Каким-то шестым чувством Михаил уловил смысл сказанного. Или ему показалось, что уловил. Он подумал, что его просят расслабить мышцы. Молодой человек сделал это. Догадка была верна — рука оставила плечо в покое. Затем старик показал на глаза. Гость нахмурился, пытаясь понять еще и это. Хозяин хибары вздохнул, прикрыл свои глаза и так стоял несколько секунд. Потом он снова их открыл и вопросительно посмотрел. Смысл был ясен. Михаил закрыл глаза, рассудив, что если что-то будет происходить, он сможет открыть их в любой момент.
Старичок издал какой-то звук и затих. Затем раздался шорох, и снова — тишина. Некоторое время ничего не происходило. А потом что-то случилось.
Именно «что-то», потому что Михаил не мог описать словами происходившее. Его жизненный опыт не хранил ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего то, что он испытал.
На него нахлынули образы. И слова. И непонятные знаки. Это было так внезапно и неожиданно, что он попытался бороться и хотел приподняться с топчана, чтобы остановить этот поток. И с недоумением обнаружил, что не только не может пошевелить рукой или ногой, но даже открыть глаза. Старичок каким-то образом догадался о попытке пошевелиться. Потому что резко крикнул что-то и положил руку на лоб молодого человека, словно приказывая ему лежать тихо. Поток увеличивался и словно давил на Михаила неосязаемой массой. Или, может быть, ему просто показалось, будто что-то невидимое прижимает его к топчану. Образы, слова и знаки лились рекой. Вот мелькнул колодец, ведро, девушка, его поднимающая, затем цепь, звенья цепи, рука, вращающая ворот, и много-много других, как связанных друг с другом, так и совершенно независимых образов. Каждый из них сопровождался словом или даже несколькими словами. Слова впечатывались в память. Он чувствовал, что, несмотря на поступление все новых образов, он не в состоянии забыть предыдущие, уже показанные ему. Это доставляло ему новые мучения, но он был не в состоянии ничего поделать. Михаил потерял счет времени и надеялся лишь на то, что этот невыносимый напор образов, знаков и слов, насильственное усвоение которых отнимало его покой и свободу мыслей, рано или поздно ослабеет и прекратится. Он оказался прав.
Поток иссяк столь же внезапно, как и начался. Некоторое время Михаил еще лежал на топчане, а потом старичок толчками и резкими словами заставил его встать. На этот раз мышцы повиновались молодому человеку. Он приподнялся.
И сразу же отметил: что-то было не так в словах старика. Не так, как раньше. Михаил попытался проанализировать свои ощущения до и после непонятной процедуры и обнаружить различие, и внезапно осознал, в чем дело. Если раньше слова старичка казались ему чепухой, и он воспринимал лишь интонацию, то теперь он учитывал и смысл. Михаил понимал сказанное!
Глава 3. Знакомство с необычным
Будь твои способности больше, это был бы уже не ты.
Наемник Торк — очередному бездарному воспитаннику.— Что же делает так хорошо одетый неуч в этой глуши? — спрашивал его старичок, которого, как выяснилось, звали ишиб Аррал.
Гостю было трудно отвечать. Он еще не свыкся с новым словарным запасом и правилами построения предложений. Поэтому ему приходилось говорить медленно, тщательно подбирая каждое слово.
— Сюда я попал неизвестным мне образом, а до этого жил в другом месте, — Михаил решил твердо придерживаться абсолютной, хотя и формальной правды. Способ обучения новой речи путем прямого ввода в память огромного массива пар «слово-образ» поразил его своей эффективностью, и он не знал, чего еще можно ожидать от этого старичка в частности и от этой местности в целом. А если они здесь умеют и считывать содержание памяти?
— Так не бывает, — ухмыльнулся Аррал. — Человек должен помнить, что с ним произошло. Если, конечно, его не ударили по голове очень сильно. Тебя били по голове, необученный ишиб?
— Я не знаю.
— Может быть, и били, — подытожил старик. — Ты производишь такое впечатление. Тебя привезли кочевники?
— Нет. А кто это такие?
— Точно били, — заметил Аррал. — Нельзя жить здесь и не знать, кто такие кочевники. Они сейчас повсюду.
— Я не видел никаких кочевников. А пришел оттуда, — он махнул рукой на юг. — Помню только, что был дома, а потом вдруг очнулся рядом с каким-то полем.
Старик недоверчиво хмыкнул:
— Где же твой дом?
— Далеко отсюда, — ответил Михаил и задумался. Действительно, где его дом? Что это вообще за место? Где в современном мире можно встретить людей, которые ни за что, ни про что бросаются на одиноких прохожих с косами и топорами? И вообще, почему здесь нет ни машин, ни нормальных домов? Это, что, в самом деле какие-то религиозные отшельники, обладающие паранормальными способностями?
— Как же далеко? — уточнил старик. — В Раниге хотя бы? Или в Томоле? Может быть, даже в Фегриде?
— Мне ничего не говорят эти названия. А вы-то сами кто? Вы отшельники, да? Считаете, что нельзя пользоваться благами цивилизации? Как некоторые мормоны?
Старик недоуменно нахмурился.
— Какие отшельники? Какие цивилизации? Какие мор-мо-ны? Ты спрашиваешь, почему мы не живем в городах? А кто будет тогда пахать, если все переберутся в город? Тебя, наверное, ударили еще сильнее, чем я думал. Что ты будешь жрать, если все деревни исчезнут?
Аррал явно обиделся.
— Прости, — сказал гость, вытянув вперед руки, — я не хотел тебя обидеть. Никак не могу понять, где я оказался. В том месте, где я жил, нет таких деревень…
— Какие же есть?
— Ну, более современные…
— Вот заладил, — вздохнул старик. — Деревня наша его не устраивает… Ты, что — дворянский сынок?
— Нет, — недоуменно ответил тот. — У нас вообще нет дворян.
