Наталья Авербух - Последний из Рода
Сейчас, пока я не найду ему жену, он — моя жизнь и мой Закон. Важнее самой Эйш-тан.
Упасть на колени, взмолиться о пощаде?
— Не дури. — Он преодолел мое слабое сопротивление и вновь завернул меня в свою одежду. — Идем, расскажешь, что знаешь о своем родственнике. Ночь близится… — А потом, помолчав, добавил: — А Ничейный я потому, что никому в этом мире не нужен.
Я прижалась к нему. Пусть без куртки, но он теплый. Хороший…
— Далеко до таверны?
— Да нет. — По-моему, я сделала что-то не то. Он мягко отодвинул меня. — Идем, тут всего в паре домов…
В таверне было тепло. И людно. Столько народу я видела только в пророческих видениях, которыми меня наделяла Княгиня. Пахло едой и людьми. Мы устроились за маленьким столиком, дерево которого от времени и пролитого пива потемнело, набухло, пошло волнами. Над стойкой висели оленьи рога. Весело звенели, сталкиваясь и выплескивая на столы свое содержимое, кружки. За соседним столиком сидели двое — курили, разговаривали о какой-то малышке, которую намеревались вдвоем… оприходовать…
Я не сразу поняла, отчего так странно себя чувствую. Неуютно, непривычно… Мне никогда раньше не бывало жарко. Я стянула куртку и протянула Тиану.
— Спасибо.
— Нара Благодарная.
Я не сразу поняла: он так шутит.
— Нара Очень Голодная, Но Уже Согревшаяся, — поправила я.
Тиан засмеялся.
— Этому горю нетрудно помочь.
Хозяин таверны очень удивился, когда Тиан продиктовал ему заказ. Покосился в мою сторону.
— Давненько вы девок не угощали. Не жирно ли будет, одной столько умять?
— Это не девка, — зло отчеканил Тиан. — Это моя сестра.
Я и впрямь была слегка похожа на него: Ткачиха создала мое тело подобным женщинам моего Рода. Но не сегодняшним, а таким, какими они были, когда я поселилась у них. Я невольно расправила плечи. Это были особенные люди! Все! Великий Род, Род, которому служит баньши! Сравнить его с сегодняшними потомками — курам на смех! Да люди, которым я поклялась служить, убили бы всякого, кто попытался предсказать им подобное будущее. Чтобы потомок Великого Рода мерз на воротах, спорил со стражниками и трактирщиками?! Уму непостижимо!
Хозяин таверны, видно, знал своего клиента.
Поспешно поклонился, кликнул какую-то Линю и велел проводить за столик.
Линя прибежала так поспешно, как будто ей обещали янтарную корону. На моего человека она смотрела с прямо-таки неестественным обожанием. Так смотрят Старшие на Эйш-тан… нормальные Старшие. Не я.
Будь я повежливее с Ткачихой, она показала бы мне нить Тиана! И я бы знала все. Знала бы, с кем он дружит, с кем поругался, кто принесет в его жизнь радость, а кто несчастье. А так… я слепа и глуха, будто самый обычный человек. Я не знаю, нужна ли Тиану Линя или нет. Хотелось бы, чтобы нет — на что потомку Великого Рода служанка из таверны?
Когда девушка узнала, что еда для меня, она помрачнела.
— Это Нара, моя сестра, — в который раз за вечер повторил Тиан. Линя поверила. Удивительно наивная девушка!
— Линя, — представилась служанка, как будто я еще не поняла.
— Очень приятно, — покривила душой я. Поерзала на жесткой дубовой лавке и с надеждой взглянула на Тиана.
— Линя, лапочка, Нара умирает от голода!
Девчонку как ветром сдуло.
— Кто ты для нее? — спросила я.
Опять не то! Тиан помрачнел, как тогда, на улице. Я уж испугалась — уйдет, но нет, сдержался.
— Расскажи о родственнике, — попросил он.
Ткачиха засмеялась в своем гамаке. Лгать, притворяться — какое это мучение для баньши! А уж для меня-то…
— Я ничего о нем не знаю, — солгала я. На самом деле я знала многое. Всю его нить от начала и до конца… он умер на прошлой неделе. Один, как и Тарк, и, как и у Тарка, его добро разобрали посторонние люди. Вот только дом не снесли — он Сегоку не принадлежал. — Муж мне мало рассказывал… Был у него дальний родственник в Вольграде. Писарем работал. Мы-то далеко жили, под Псховом. Род мужа… семья, я хочу сказать, прекратилась… то есть муж умер… простудился. — Привязалась ко мне эта простуда! Ничего умнее не могу придумать? — Простудился и умер. Ну, а я сюда пошла. Нет у меня никого и у Сегока нет. Последние новости десять лет назад доходили. Ему тогда уже полвека исполнилось… Один он жил. И сейчас, наверное, один живет. Вот теперь решила к нему податься. Мы-то с мужем бедно жили…
— Бедно… — протянул Тиан. — Так бедно, что и на дорогу ничего не осталось? Где твои вещи?
Ткачиха любит такие моменты, они делают ее узоры интересней. Как же Княгиня сейчас веселится! Ну и пусть!
Пришла Линя, поставила на стол тарелку с супом. Хороший суп, наваристый, а запах-то!.. Я схватила ложку… Как-то я не так ее держу, неудобно. Оглянулась — нет, все так держат. Никогда прежде мне не приходилось есть суп! Какое… новое ощущение…
Память о людях их моего Рода подсказала мне, как это делается, но первую ложку я нечаянно вылила на стол. Пришлось пересесть, пока горячий суп не потек мне на колени.
— Ты не ответила, — напомнил человек. — Где твои вещи?
Я подавилась куском мяса, который выловила в тарелке. Тиан подсел поближе и похлопал меня по спине.
— Украли, — сообразила я, как следует прокашлявшись.
— Все вещи? А тебя в живых оставили? — удивился стражник.
Я припомнила рассказ одного бродяги, которого Тарк не пустил на порог прошлой осенью.
— Недавно, по пути сюда. Остановилась в таверне, вышла в зал, вернулась — вещей нет. Деньги все истратила там же — на ужин и комнату.
— Вот так взяли и украли? — скептически переспросил Тиан. — Почему ты не обратилась к стражникам?
— Я обращалась! Но надо мной только смеялись…
Кажется, я опять промахнулась. Это над бродягой могут смеяться, когда его обчистят ушлые воры. А над молодой одинокой вдовой нормальный стражник не посмеется.
— Где это было? — нахмурился Тиан.
Если бы Княгиня спросила моего мнения, я бы сказала, ей вредно столько смеяться. Не ровен час, оборвет гамак, сколько жизней прекратится. Но являться к своей Эйш-тан с претензиями не годится.
— Не помню, — вяло пробормотала я.
Хозяин таверны не зря хмыкал, когда Тиан называл заказ. Каши в меня влезло только четверть порции, да и то через силу. Тиан, который голодным и требовательным взглядом следил за тем, как я ем, не заставил просить себя дважды и смел все с тарелки подчистую.
Он истратил на меня деньги, которые предназначал себе на ужин, — поняла я. Поэтому и не ел, только расспрашивал. А я-то, хороша! Обрадовалась, согрелась…
Непонятная тяжесть принуждала закрываться глаза. Странная судорога заставила рот сначала открыться, потом вырвала протяжный вздох и только после этого я смогла вернуть себе полную власть над телом. Я зевнула! Я хочу спать! Дожили…
