Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)
На миг Дигбран даже непроизвольно обрадовался: воинственная жилка, не проявившаяся в Бенаре, дала себя знать в малолетней внучке. Потом вспомнил, что его личная воинственность уже никому не нужна, и резко положил конец детским забавам. Попытался.
-Лани, иди в башню. Вы с матерью пере...
-Диииигбран!!!
Сбитый с ног бывший воевода барона Глойдинга с некоторым даже удивлением посмотрел на сжатый в обхватившей его детской ручке кинжал, торчавший над его правым плечом в опасной близости от шеи.
-Может, ты наконец слезешь с деда и поможешь ему встать? - пробормотал Дигбран.
Его голос потонул в грянувшем со всех сторон хохоте. Покосившись еще раз на кинжал, он и сам улыбнулся.
Камни у него кончились. Но так и не было кругов на воде. Только совсем уж стемнело, и холод мартовского вечера заставил ныть его стареющие кости. Пора было идти в дом, к жаркому пламени камина.
У жаркого пламени камина, ссутулив плечи, сидела Эрви. И будь Дигбран проклят, если эти плечи не вздрагивали от рыданий! Такое он видел впервые, и никогда не слышал о том, чтобы Старшие плакали. По крайней мере, прилюдно.
Он неслышно подошел и сел рядом. Заметив его, девушка вздрогнула, попыталась выпрямиться и улыбнуться, но у нее ничего не вышло.
В один миг рухнула нелюбовь Дигбрана к арденам, когда он увидел в них людей.
-Плачь, девочка. Не стесняйся меня. И рассказывай - это из-за Эрика?
Эрик был слугой, а когда-то и воспитателем Дигбрана. Выглядел он лет на тридцать, но видно, было ему никак не меньше семидесяти. Почитай, не возраст для ардена. Старшие имели привычку жить лет по триста, иногда и больше. Что у них там было с Эрви за те две недели, как арденка с Бенарой и Лани переехали в трактир Дигбрана на Веггарском тракте - про то миакоранское семейство Дигбрана знало немного, да никто и не интересовался. Старшие и Младшие на севере жили каждый народ своей жизнью, пусть первые и служили вторым. Конечно, Эрика и Эрви часто видели вместе, но миакрингов их отношения не касались, а других арденов в трактире не было. Здесь вообще в это время года никто не останавливался. Аррис разлился, и даже паромщик съехал в Дассиг, к родне.
-Что тебе до моих слез, миакринг? Тебе их не понять.
Эк ее проняло, однако. За такие слова Дигбран мог спокойно выгнать служанку в холодную мартовскую ночь без куска хлеба. И никто бы его не осудил - ни Старшие, ни Младшие. Такой ответ был неслыханным. Давно утихомирившиеся завоеватели быстро вспомнили бы, кто в доме хозяин, и пошло бы, и поехало, и может, услышал бы Дигбран нижайшие извинения эггорского Круга прорицателей, и сам Уивер ЭахТислари предложил бы взять его слугой взамен непокорной девчонки. Такое вполне могло быть: Дигбран достаточно хорошо знал арденов.
Но что-то уже надломилось в нем. И он знал, что-то надломилось и в Эрви, иначе не позволила бы Старшая себе плакать в присутствии Младшего. Он понял - теперь он хотел, чтобы и его поняли.
-Эрви...
-Эравиа ЭахТислари! - выпалила девушка. - Дочь Верховного прорицателя! Вот мое настоящее имя, миакринг. Знай его, поскольку нет мне оправдания за мою несдержанность, и позор мой падет на голову моего отца.
-Эрви...
-Я ухожу, миакринг, - она решительно встала. - Мой отец принесет тебе извинения, потому что я не могу. Не могу переступить через себя, как делает весь мой народ, и не быть человеком, когда я этого хочу. Прощай.
-Эрви, сядь! - Дигбран мягко, но настойчиво взял ее за руку и усадил в обитое медвежьими шкурами кресло. Она посмотрела на него ошалелыми глазами, но молча и почти не сопротивляясь села.
Она была безумно красива. Как может быть красива несчастная, заплаканная девушка. И при взгляде на нее хотелось не любоваться, но понять и утешить. Чтобы она улыбнулась.
-Куда ушел Эрик?
Эрви долго смотрела на него с грустью и усталостью. Потом последняя струна в ней оборвалась, и она прижалась к Дигбрану, положив голову на грудь и ожидая, пока ее по этой голове погладят. Конечно, она дождалась.
-Он ушел искать свою судьбу. Я могу его больше никогда не увидеть. - проговорила Эрви, выплакавшись.
-Разве его судьба может быть так тяжела?
-Ты не понимаешь. Он потомок Ровенда Великого. Его судьба легкой не будет, и в ней может не оказаться места для меня. Близится время, когда станет ясно, есть ли у нашего народа какое-то будущее. И в это время не может быть простой судьба Эриоха ЭахВеррела.
Она вздохнула.
-Вы люди, Дигбран, такие же, как и мы. А мы обращались с вами, как с детьми неразумными.
Дигбран и Эрви долго сидели молча, но не слышали, как в их понимание шагнула судьба. Только услышали они, как всхрапнула во дворе лошадь, да скрипнула чуть позже входная дверь.
Высокий - очень высокий и очень седой старик стоял в дверях. Свисал с его плеч серый плащ, искрами переливавшийся в отблесках пламени камина, и выглядывала огромных размеров двулезвийная секира из-за его плеча.
Пронзительным взглядом смотрела на эйтория Эрви, и таким же пронзительным взглядом серых глаз отвечал ей старик. И только Дигбран улыбнулся.
-Сколько лет, Лагорис! Будь гостем.
Старик отпустил наконец взгляд Эрви и посмотрел на Дигбрана. Ответная улыбка, кривоватая из-за шрама в левом углу рта, несколько смягчила его острые черты.
-Много лет, Дигбран. Даже для меня. Я к тебе надолго.
-Да хоть навсегда!
Не ответив, эйторий снова посмотрел на Эрви.
-Не гляди на меня волком, девочка. Когда-то наши народы были друзьями. Я пришел в Арденави, чтобы вы вспомнили об этом, как вспомнили мы.
Мальтори. Посмотрите на умника.
Посмотрите, посмотрите! Умник ведь. Нет, каков хитрец?
Это я про себя, Мальтори из Эсталы. Почему из Эсталы? Так уж шутят у нас в Нерберии: из Стикра, что севернее, выходят умные люди, из Баариса, что на юге, полные дураки, а из Эсталы - полудурки. Вообще-то это стикрейская шутка. В Баарисе бытует прямо противоположное мнение, ну а эсталийцы и вовсе считают себя пупом земли. А я и вправду из Эсталы. Откуда-то же мне надо быть родом?
Почему без родового имени? Не бывает у нерберийцев родовых имен. Даже у тех, кто считает себя феодалами. Нет их и у прародителей наших, эйториев. Вообще-то это арденская придурь. Избави Лайта! У нас и своих придурей хватает.
Почему умник?
Ну, этого я и сам не знаю. С головой, видно, не в порядке, да только никто не говорил.
Объяснить вам, чего я так разоряюсь, да еще в письменной форме? Право, непривычное дело для нерберийского солдата удачи - пером скрипеть. Нужда заставила. Скучно мне и тошно на свою глупость, вот и пишу.
