Дмитрий Шелег - Нелюдь
А я сидел на Саше и ошеломленно молчал, мало того что я не понял, что Саша — это девочка, а не мальчик, так еще и уши какие-то не такие как у всех!
— Больше так не делай, — говорю я, вставая с девочки и пряча нож в чехол. Сев на лежанку, начинаю ощупывать свои уши.
«Ого! Они оказывается длинные и заостренные на конце! Я что, эльф?! Или еще кто? Вроде бы у гоблинов тоже уши заостренные, правда у них еще кожа зеленая, а у меня желтая, но это частности, может у них тут вообще гномы с такими ушами ходят».
Дети смотрели на меня очень заинтересованно и не спешили ложиться досыпать дальше.
— Ладно, — повернулся я в сторону Саши, — можешь потрогать их, но только аккуратно.
Саша радостно что-то пискнула и прыгнула ко мне. Вот теперь хоть вижу что девочка. А то стрижка и одежда такая же, как у парней и не отличишь.
— Нет! — воскликнул я, поднимая руку в направлении ребят. — Только Саша! И только потому, что она девочка.
Саша дотронулась до моих ушей. Хм… ничего необычного, хотя на лице у девочки было нарисовано такое счастье, что она прям вся светилась. Увидев ее лицо, мы с мальчиками весело засмеялись. Глядя на их счастливые лица, я понял главное. Дети, какими бы серьезными они не были и в каких бы суровых условиях не жили, всегда остаются детьми. В горле запершило. Мне двадцать пять, а старшему из них только семь. Они дети, а я взрослый и я должен заботиться о них. Пусть они этого и знать не будут.
Кивнув своим мыслям, я пошел в туалет. На специальном приспособлении на одежде у меня были закреплены все найденные монетки. Достав одну из них и зажав ее в кулак, вернулся к детям.
— Есть хочу, — сказал я, показывая монету.
— Где ты ее взял?! — быстро спросил Гнат. — Это же пять серебряных!
— Где взял, там уже нет, — с улыбкой ответил я.
— Ну что, мы купим чего-нибудь пожрать на эти деньги?
— Конечно! — заголосил Ник. — Нелюдь, я тебя уже люблю!
Весело посмеявшись, мы отодвинули засов в сторону и вылезли на улицу.
* * *Оказавшись на улице, я с интересом начал разглядывать просыпающийся город. Ну что можно сказать, город как город, ничем не примечательный город после «бомбежки».
«М-да… утром он выглядит еще более убого, чем вечером. Хотя это и понятно, утром как раз таки хорошо виден разнообразный мусор, валяющийся везде, где только можно, полуразрушенные дома, жалкие деревянные лачуги, труп, лежащий в переулке», — я вздрогнул. — «Неплохо я попал! Уже четырех „жмуриков“ видел, считай за один день!»
Дети равнодушно посмотрели на труп и спокойно пошли дальше, из чего я сделал вывод, что в трущобах свежие трупы это норма. Так что и мне не нужно проявлять каких — либо эмоций, это будет выглядеть подозрительно. Хотя я же нелюдь, кто там меня знает.
— А куда мы, собственно, идем? — опомнившись, спросил я.
— Мы идем в «Лачугу», — на правах старшего ответил Гнат. Я глубокомысленно покивал, показывая, мол, все ясно. Хотя на самом деле я так и не знал, куда мы идем. На счастье Гнат не замолчал, а продолжил говорить дальше:
— В «Лачуге» работает Том. Он единственный, кто за определенную плату может вынести еды на черный вход. Но дерет за это…
Гнат замолчал, а остальные дети согласно закивали. И грустно вздохнули.
— Некоторым он почему-то подешевле продает, а нам нет, — возмутился Ник.
Несколько раз нам навстречу попадались куда-то бредущие по своим делам группы детей. То ли нас было много, то ли мои новые друзья имели определенный авторитет, то ли еще по какой причине, но попадающиеся нам на дети никаких активных действий по отношению к нам не предпринимали, но смотрели яростно. Мы тоже не зевали и отвечали им взаимностью.
«О! Знакомые места», — подумал я, увидев трактир Никона, но, как ни странно, мы не остановились возле него, а прошли дальше.
Когда наша группа миновала еще два дома, я заметил, что дети насторожились и начали зорко смотреть по сторонам. Решив не задавать глупых вопросов, я напряг слух и начал прослушивать пространство. Дети находились, будто на иголках, вот один за другим они начали доставать ножи и скрыли их в рукавах.
Подойдя к серому неприметному зданию, мы остановились. А Гнат подошел к сидящему у дверей мальчишке моего возраста и что-то сказал ему на ухо.
Мальчик утвердительно кивнул и вошел в трактир. А мы пошли к черному входу.
Оттуда показался высокий неряшливый подросток с длинными немытыми волосами и некрасивым лицом с огромными фурункулами на нем.
— О-хо-хо, Гнат! — писклявым неприятным голосом сказал парень. — Какие люди! Что-то давненько тебя не было. Неудачные деньки?
Парень противно захихикал, от чего меня прям всего перекосило.
Тут он повернул взгляд на меня и удивленно хмыкнул.
— Нелюдь! И ты здесь?! все-таки примкнул к кому-то? А я думал, ты так одиночкой и сдохнешь. Кстати, мне тут вчера одна сорока новости принесла, что нет больше Нелюдя. Был, а теперь пропал, порезался ножиком, ан нет! Стоит он передо мной тут такой красивый, значит, обманули меня?
— Ты слишком много говоришь, малыш Томми, — скучающе сказал я. И еще больше развеселил Тома.
— Хи-хи. Так ты еще и говоришь? — засмеялся парень.
«Ну-ну, смейся — смейся, — зло подумал я, — пока что».
— Мы, вообще — то, по делу пришли, — сказал я и показал монету.
Том, увидев номинал монеты, сразу же изменился в лице и, улыбнувшись, протянул руку.
— Нет-нет, — замотал я головой, пряча монету, — сначала еда, а потом деньги.
— Да ты что, оборзел, сосунок! — взвизгнул Том. — Ты мне условие ставишь?!
— Как ты мог об этом подумать, Том?! — с притворным удивлением спросил я. — Разве ты не знаешь, как серьезные люди делают дела?
— Конечно знаю! — возмутился он. Глядя на Тома, лично я понял, что он совершенно ничего не понимает, но, услышав о серьезных людях и крутых делах, сразу закивал головой, марку же нужно держать.
— Ну тогда и глупых вопросов не задавай! У серьезных людей сначала показывается товар, а уже потом за товар платятся деньги. И когда ведешь дело с серьезными людьми, ты всегда остаешься уверен в том, что товар самого высшего качества.
Том, приняв горделивую позу, кивнул. От чего я чуть не засмеялся.
— Я сейчас, — сказал он и, развернувшись, пошел в трактир.
Только за ним закрылась дверь, как ко мне подскочил Гнат и, больно схватив меня за плечо, развернул к себе.
— Ты что творишь?! — зашипел он мне в ухо. — Том единственный, кто продает нам пайку! Ты хочешь его разозлить?!
— Вот поэтому вам все так дорого и продают, — спокойно ответил я, глядя ему в глаза, и яростно закончил. — А я себя вертеть на… не позволю! С таким как он всегда нужно характер показывать, а то так и будешь всю жизнь ему переплачивать, да еще и благодетелем считать.
