Глен Кук - Черный отряд
Остальные стояли вокруг с позеленевшими лицами.
— Это сделал не призрак, — сказал Гоблин. Том-Том дернул головой. Ой был потрясен больше всех. Больше, чем могло быть в данной ситуации, подумал я. Немой продолжал заниматься делом, каким-то колдовством, вызвав порыв свежего ветерка, который проник через дверь склепа и вырвался обратно, неся с собой тучи пыли и запах смерти.
— Ты в порядке? — спросил я Том-Тома. Он увидел мой медицинский мешок и отмахнулся.
— Все будет нормально. Просто вспомнил. Подождав, я переспросил:
— Вспомнил?
— Мы были пацанами, Одноглазый и я. И они только что продали нас Н'Гамо, чтобы мы стали его помощниками.
Посыльный вернулся из деревни обратно на холмы, — он опустился на колени возле мертвого солдата, — раны точно такие же.
Я был напуган. Так убивает нечеловеческое существо. Удары казались дьявольски рассчитанными и продуманными. Работа враждебного разума. Это было еще ужасней.
Я сглотнул, опустился на колени и начал исследование, Немой и Гоблин возились в склепе. У Гоблина в руках был маленький светящийся янтарный шарик, который катался в его сложенных ладонях.
— Никакого кровотечения, — я огляделся.
— ОНО забирает кровь, — сказал Том-Том. Немой волочил еще одно тело.
— И потроха в придачу, когда у него есть время. Второе тело было рассечено от паха до глотки. Сердце и печень отсутствовали.
Немой опять вернулся внутрь. Гоблин вышел. Он сел на разбитую могильную плиту и тряхнул головой.
— Ну? — спросил Том-Том.
— ОНО реально. Это не шалости нашего друга, — он указал пальцем.
Северянин по-прежнему нес свою вахту среди роя рыбаков и прибрежных суденышек. — Их было пятьдесят четыре, замурованных здесь. Они ели друг друга. Этот оставался последним. Том-Том подскочил, как от пощечины.
— В чем дело? — спросил я.
— Это значит, О Н О было самым отвратительным, хитрым, самым жестоким и безумным.
— Вампиры, — пробормотал я, — в наши дни.
— Не совсем вампиры, — сказал Том-Том, — это оборотень.
Человек-леопард, который ходит на двух ногах днем и на четырех — ночью.
Я слышал об оборотнях-волках и оборотнях-медведях. Обитатели моего родного города рассказывают подобные небылицы. Но я никогда не слышал об оборотне-леопарде. Я так и сказал Том-Тому.
— Оборотень-леопард — с далекого, юга, из джунглей, — он посмотрел в сторону моря. — Их надо похоронить живыми. Немой добавил еще одно тело.
Пьющие кровь, питающиеся печенью оборотни-леопарды. Древний, черный разум, охваченный тысячелетним голодом и злобой. В общем, натуральный персонаж ночных кошмаров. — Ты можешь что-нибудь сделать с ним?
— Н'Гамо не смог. Я никогда не дорасту до него, а он остался без руки и ступни, пытаясь убить молодого самца. У нас здесь — пожилая самка.
Жестокая, дерзкая и умная. Мы вчетвером еще смогли бы не подпустить ее слишком близко. Убить же — нет.
— Но если ты и Одноглазый знаете это…
— Нет, — он помотал головой, сжав свой барабан так, что тот скрипнул, — мы не сможем.
Глава 4
Хаос прекратил существование. Улицы Берилла стали мертвенно-тихими, как в побежденном городе Даже бунтовщики не высовывались, пока голод не погонит их к городским складам продовольствия.
Старшина пытался закрутить гайки. Капитан его игнорировал. Немой, Гоблин и Одноглазый выслеживали чудовище. Оно действовало на чисто животном уровне, утоляя вековой голод. Все осаждали Старшину с требованиями о защите.
Лейтенант опять собрал нас в офицерской столовой. Капитан не терял времени:
— Ребята, мы оказались в мерзком положении, — он расхаживал по комнате. — Бериллу нужен новый Старшина. Каждая группировка просит Черную Гвардию встать на ее сторону.
Вместе со ставками возрастала моральная дилемма.
— Мы не герои, — продолжал Капитан, — мы можем воевать. Мы тверды духом. И мы с честью пытаемся выполнить свои обязательства. Но мы не умираем за просто так.
Я возразил. Существующая традиция ставила под сомнение его утверждения.
— Наш насущный вопрос — это выживание Черной Гвардии, Костоправ.
— Нам платят золотом, Капитан Сохранение чести — вот наш насущный вопрос. В течение четырех веков Черная Гвардия свято выполняет свои обязанности. Не забывай о Книге Уложений, записанной летописцем Кораллом во время восстания Чиларков. — Ты сам о ней не забывай, Костоправ. Я вышел из себя.
— Я настаиваю на своих правах свободного солдата.
— У него есть право говорить, — согласился Лейтенант. Он уважал традиции еще больше, чем я.
— Ладно, пусть говорит. Никто не заставляет нас его слушать.
И я снова повторил, что самые трудные времена… пока не понял, что спорю сам с собой. Хотелось уже все бросить.
— Костоправ? Ты закончил? Я сглотнул.
— Найдите законный повод, и я пойду с вами. Том-Том насмешливо простучал на барабане. Одноглазый хихикнул.
— Это занятие для Гоблина, Костоправ. Он не всегда был таким заморышем, и когда-то служил адвокатом. Насмешка задела Гоблина.
— Я был адвокатом? Да это твоя мать была адвокатской…
— Хватит! — Капитан ударил ладонью по столу. — Мы получили добро от Костоправа, на этом и остановимся.
На лицах у всех читалось явное облегчение. Даже у Лейтенанта. Мое мнение как знатока истории значило даже больше, чем мне того хотелось бы.
— Выход очевидец уничтожение человека, держащего нас в руках, — я огляделся. В воздухе что-то висело, это было похоже на старый застоявшийся запах, на зловоние в склепе. — Кто сможет обвинить нас, если в этом взбаламученном государстве какому-нибудь наемному убийце удастся проскочить?
— Твои извращенные мысли отвратительны, Костоправ, — сказал Том-Том. И опять пробил дробь на барабане.
— Боитесь назвать вещи своими именами? Мы сохраним внешнюю честность.
Мы всегда допускали слабости. Так же часто, как и наоборот.
— Мне это нравится, — сказал Капитан, — но сейчас давайте прервемся, пока не пришел Старшина и не спросил, что тут происходит. Том-Том, ты остаешься. У меня есть для тебя занятие.
Ночь в самый раз подходила для отчаянных воплей. Густая и непроглядная, она стирала последний тонкий барьер между цивилизованным человеком и чем-то ужасным, таящимся у него в душе. Крики доносившиеся из домов, были полны страха и гнева А теснота создавала слишком большое напряжение на путы, которые еще сдерживали этот внутренний человеческий ужас Рычал налетающий с залива холодный ветер гоня тяжелые штормовые тучи. В их темной глубине сверкали молния. Ветер выдувал зловония Берилла а ливень промывал улицы. К рассвету Берилл показался совершенно другим городом. Он был мертвенно-тихий холодный и чистый.
