Тэд Уильямс - Игра теней
Дом на скале М'Хеланс был построен одним из далеких предков Бриони, королем Адуаном, для его супруги Илги Соломенные Волосы. Одни называли этот дом даром любви, другие — местом заточения. Так или иначе, все участники истории умерли столетия назад, и слабые отголоски случившегося сохранились лишь в семейных преданиях. Когда Бриони была ребенком, Эддоны каждое лето проводили на острове не меньше десяти дней, а иногда и значительно больше. Королю Олину, отцу близнецов, нравились здешняя тишина и уединение. Здесь он мог обходиться без придворной пышности, и обычно его сопровождали лишь лорд-комендант Авин Броун, который был постоянным советником короля, дюжина слуг и отряд стражников. Во время прогулок по острову Бриони и Баррик обнаружили узкую извилистую тропу, ведущую на приморский луг (до них по этой тропе, без сомнения, прошло множество других королевских отпрысков). Здесь, на уютном лугу, они с удовольствием проводили целые дни, предоставленные самим себе, свободные от стражников и прочих взрослых. Для детей, привыкших к постоянному присутствию слуг, солдат и придворных, безмятежная долина казалась настоящим раем, и у Бриони сохранились самые счастливые воспоминания о пребывании на острове.
Странно было в полном одиночестве подниматься по ступенькам, залитым светом звезд. Странно было видеть темные окна знакомого дома — прежде они всегда приветливо светились по вечерам. Темные очертания здания с трудом угадывались на фоне ночного неба. Бриони почувствовала, как у нее защемило сердце. Враги похитили у нее еще одно драгоценное воспоминание, лишили ее еще одной части безмятежной и счастливой прошлой жизни. Впрочем, за последний год, а в особенности за последние несколько недель, она успела к этому привыкнуть.
Вспоминание об издевательской ухмылке на лице Хендона Толли заставило Бриони содрогнуться от ярости. Как его забавляла ее растерянность, ее беспомощность. С каким упоением он рассказывал ей о том, что собирается захватить престол, по праву принадлежавший ее семье.
«Ты не единственный, кто виноват в несчастьях нашей семьи, грязный подонок, — беззвучно прошептала Бриони. — Но ты единственный, кого я знаю лично, единственный, до кого я могу добраться».
В этот миг она была так же тверда и холодна, как окружавшие ее камни.
«Час отмщения еще не настал. Но он настанет, не сомневайся. И тогда я растопчу твое сердце, как ты растоптал мое. Твое жестокое подлое сердце перестанет биться».
Бриони знала, что тяжелая передняя дверь заперта, и не пыталась ее открыть. Не теряя времени, она направилась к черному входу в кухню, который обычно закрывали на разболтанный засов. Как и рассчитывала Бриони, после нескольких сильных толчков дверь подалась. Внутри царила такая непроглядная тьма, что принцесса в замешательстве замерла: никогда прежде ей не доводилось входить в неосвещенное помещение. Погруженная в сумрак кухня напоминала пещеру, и Бриони никак не могла заставить себя переступить порог. Лишь мысль об умирающем Шасо, который лежал внизу на холодных и мокрых досках, придала ей смелости.
«Он несколько месяцев провел в тюремной камере, и все по моей вине. И по вине Баррика, — сказала себе Бриони и сдвинула брови. — Ну и отчасти по вине своего собственного упорства…»
Она добралась до кухонного очага, выбирая дорогу на ощупь и всякий раз вздрагивая, когда ее пальцы касались паутины. В темноте что-то беспрестанно дребезжало и шуршало. Это просто мыши, успокаивала себя девушка. Пошарив в непроглядном сумраке и окончательно вывозившись в паутине, она наконец отыскала завернутый в кожу кремень и каминную решетку, около которой были сложены пропитанные маслом щепки. После нескольких неудачных попыток Бриони удалось высечь искру, и вскоре в камине заплясали робкие язычки пламени. В кухне стало светлее. Осмелевшая принцесса подошла к возвышавшейся в углу поленнице и выхватила несколько поленьев, чтобы подкормить разгоравшееся пламя. Прежде ей доводилось разжигать камин в главном зале, и воспоминание болью отдалось в душе. Отец тоже любил это занятие и редко доверял его кому-то другому. Отец — как давно его нет рядом… Бриони решила, что разводить огонь в той части дома, где окна выходят на замок Южного Предела, будет чистой воды безрассудством. Конечно, разглядеть свет можно лишь с крепостной стены и при помощи бинокля. Но вполне вероятно, что сегодня ночью Хендон Толли и его приспешники расхаживают по стенам, озирая окрестности. Так что разумно ограничиться кухней.
Возвращаясь назад, она оглянулась на дом, по-прежнему темный и неузнаваемый. Но Бриони знала: в кухне горит огонь, и он подарит беглецам тепло, в котором они так нуждаются. Она захватила с собой лампу и теперь шагала увереннее.
«Итак, нам удалось пережить эту ночь. Если только нашу лодку не выследили и враги не нагрянут сюда».
Испуганная этой мыслью, Бриони устремила взгляд на замок. На стенах мелькали огни, но не было никаких признаков того, что готовится погоня. А если враги решат обыскать летний дом, прежде чем они с Шасо покинут это место? Что ж, на острове достаточно укромных мест, и она знает их, как никто другой.
«О чем это я? — в тревоге спрашивала себя принцесса. — Нельзя даже думать об этом, чтобы не искушать богов».
Шасо едва держался на ногах, и девушкам пришлось на себе тащить его вверх по лестнице. Старый воин так ослабел, что не пытался протестовать.
Бриони первым делом отыскала одеяла, чтобы укутать раненого. Потом она принесла подушки из гостиной, обставленной старинной мебелью, — она называлась Уединенными покоями королевы — и удобно устроила Шасо поближе к очагу. Эна тем временем обшарила все кухонные шкафы в поисках провизии, поскольку она успела захватить с собой из дома в лагуне Скиммеров очень небольшой запас еды. Бриони не сомневалась, что искать здесь нечего и ужинать им вновь придется сушеной рыбой.
Конечно, лучше сушеная рыба, чем голодная смерть, напомнила она себе. Однако прежде принцессе никогда не доводилось голодать, поэтому напоминание ее не утешило.
Девушки поднесли Шасо несколько ложек рыбной похлебки, после чего старый воин дал понять, что будет есть сам. Он был еще очень слаб и не мог говорить, но ему удалось удержать в руке ложку. Глядя на то, как он глотает похлебку, Бриони уверилась: старик не собирается сдаваться смерти. И только тогда она почувствовала собственную огромную усталость. Принцесса отодвинула миску и уставилась на нее, с трудом удерживая отяжелевшую голову.
— Вы очень устали, ваше высочество, — донесся до нее голос Эны.
Лицо девушки-скиммера оставалось непроницаемым, но Бриони показалось, что во взгляде Эны можно различить сочувствие. А еще в этом взгляде светилась спокойная, уверенная сила. Бриони даже устыдилась своей слабости.
