Елена Малиновская - Правила черной некромантии
— Хозяин сейчас не принимает! — влетел за ним Тоннис, чуть не плача от такого самоуправства. — Что вы себе позволяете?
— Где он? — пророкотал незнакомец, по очереди обведя всех присутствующих в комнате тяжелым немигающим взглядом. — Где этот шельмец и проходимец? Где эта скотина?
Я опешил от неожиданности. Перевел взгляд на Дирона. Интересно, что натворил юнец? Не про меня ведь речь идет, это точно.
Странно, но Дирон посмотрел на меня с такой же подозрительностью. Надо же, никогда не думал, что он умеет так здорово притворяться. Но как умело все-таки он делает вид, будто совершенно ни при чем!
— Где этот гад? — продолжал бушевать мужчина. — Я ему все кости переломаю. В дегте искупаю и в перьях вываляю. Да что там, я ему оторву…
Тут, видимо, он собирался добавить еще более страшную угрозу, но неожиданно увидел Ташу и мою матушку и осекся. Почему-то покраснел и почти шепотом закончил:
— Ну в принципе неважно, что именно я ему оторву.
— Уважаемый, — воинственно начала моя матушка, от гнева заполыхав сразу всеми оттенками красного от нежно-розового до темно-багрового, почти черного, — Вы что себе позволяете? Врываетесь к честным людям без стука, похабности всякие говорите. Вас что, в детстве не научили хорошим манерам?
— Ой, призрак! — ошалело выдохнул незнакомец и попятился. — Неужто не врал этот шельмец, что некромантом является?
— Кто призрак, я призрак? — возмутилась матушка, подлетела к несчастному вплотную и грозно замахала перед его лицом пальцем. — Не позволю! Не позволю меня оскорблять!
Незнакомец, продолжая пятиться, наконец-то уперся спиной в стену. Поняв, что дальше отступать некуда, он позеленел от ужаса. Перевел взгляд на Тонниса, словно ища у него поддержки, но тот сам разноцветно мерцал, почти дематериализовавшись от смущения. Видать, бедняга сейчас умирал от стыда, что не сумел задержать такого грубияна.
— И это призрак! — Незнакомец аж затряс головой, будто надеясь, что наваждение растает. — А я-то думал, чего он так легко отступил, когда я на него попер. Светлые Боги, да тут хоть один живой есть?
— Что вам надобно? — ледяным тоном осведомился я, в глубине души готовый расцеловать нежданного спасителя.
— Дык это…
Мужчина по широкой дуге обогнул мою матушку, которая, довольная произведенным эффектом, почти успокоилась и не собиралась его более преследовать, затем приблизился ко мне. Невоспитанно дернул меня за рукав и, почувствовав под тканью рубашки живую плоть, обрадованно затараторил, заискивающе заглядывая в лицо:
— Добрый человек, прости меня за столь наглый визит. Но пойми тоже — я ведь отец. Стеша хоть и глупая девка, но у него-то разуменье должно быть? Куда она теперь денется с животом? Кто ее замуж возьмет? Ох, позор на мою седую голову!
— Какая Стеша? — Я решительно прервал поток откровений, поняв, что окончательно запутался. — Что у нее с животом? И у кого разуменье должно быть?
— Стеша дочка моя, — тихо признался незнакомец. Покосился на остальных, с нескрываемым интересом слушавших наш разговор, и завершил свистящим шепотом: — Беременная она. Когда успела с этим негодяем спеться — демоны его знают! Я ж как чувствовал, глаз с них не спускал. Ан нет, проряззявил дочку единственную!
— Сочувствую, — сказал я. — Но при чем тут мы?
— Дык мне сказали, этот гад здесь живет, — простодушно удивился мужчина.
Я покосился на донельзя задумчивого Дирона. Ох и влип же юнец! Видать, по молодости и горячности великую глупость сделал. Теперь всю жизнь расхлебывать придется.
— Так что я никуда не уйду, пока с ним не поговорю! — Мужчина, вспомнив про свою важную миссию по восстановлению чести дочери, немного приободрился. Стрельнул глазами по направлению к моей матушке и Тоннису, убедился, что никто из призраков не собирается на него нападать, и громогласно завершил: — Пусть этот трусливый выродок явится сюда. Этот пройдоха. А еще бароном назвался.
Я закашлялся от неожиданности. Меня кольнуло очень и очень нехорошее предчувствие.
— Барон, говорите? — впервые за время нашего разбирательства подал голос Дирон. — Очень интересно. Как его зовут?
— Барон Вулдиж из рода Сурина. — Незнакомец пожал плечами, словно удивленный нашей недогадливостью. — Владелец этого замка. Что тут непонятного?
* * *Я сидел у себя в спальне и мрачно рисовал пальцем на запыленной столешнице непонятные знаки. Ночной мрак ластился к одинокой свече, оплывающей воском в глиняной плошке. Слабый огонек недовольно трещал на ледяном сквозняке древнего замка, то почти ложась на бок, то взметаясь и освещая мои загадочные письмена. Замок спал, наконец-то угомонившись после вечернего происшествия. Лишь что-то негромко поскрипывало в тиши залитых темнотой коридоров, будто там бродила какая-то неприкаянная душа. Тоннис, что ли, места себе не найдет, до сих пор переживая из-за того, что не смог остановить настойчивого визитера? Неважно, впрочем. Оно и к лучшему, что так получилось. По крайней мере, у меня появился шанс отложить разговор с Ташей до лучших времен.
Мыслями я невольно вернулся в ту секунду, когда Биридий из семейства Драковых, а именно так позже представился незваный гость, сделал свое неожиданное заявление. Усмехнулся, вспомнив оглушительную тишину, воцарившуюся после этого. А через миг… Через миг начался настоящий бедлам. Дирон сорвал со стены двуручник и всерьез вознамерился раскроить мне череп за подвиги незнакомого соблазнителя женщин. Благо что не рассчитал направление удара и в итоге лишь расколотил кресло в мелкие щепки. Хоть запас дров на предстоящую зиму пополнил. Матушка заверещала о том, что отныне и до гроба не видать мне родительского благословения. Тоннис завыл что-то жалобно-поминальное, плавая над самым потолком. Таша… Таша ушла, хлопнув дверью. И это, признаться честно, обеспокоило меня больше всего. Пришлось… Хм… А что же я сделал тогда? Не помню. Честное слово — не помню. По-моему, я рявкнул изо всех сил, перекрывая шум и гам. Рявкнул так, что даже стекла в окнах задрожали. Я не люблю повышать голос. Напротив, чем сильнее мое бешенство — тем тише я говорю. Поэтому мой поступок вызвал немалое удивление у присутствующих и моментально остудил их пыл. А затем…
Я недовольно заерзал в кресле. Никак не могу вспомнить всех деталей этой сцены. Что такого страшного увидел в моем лице Биридий, раз едва не рухнул в обморок? Почему матушка предпочла спешно ретироваться, растаяв в вечерних сумерках? Даже Тоннис, привычный ко всему Тоннис последовал за ней, забыв про свое извечное любопытство. Забавно. Раньше я подобными провалами памяти не страдал. Наверное, переволновался за день, вот так и вышло.
