Роберт Джордан - Память Света
Какое-то движение. Изам взглянул в конец улицы. В его сторону направлялся ещё один высокий мужчина — в чёрном кафтане, плаще и с открытым лицом. Поразительно, но улица опустела — Самма Н’Сей мгновенно рассыпались по другим улицам и переулкам.
Значит, явился Моридин. Изам не был свидетелем первого визита Избранного в Городок, но был наслышан о нём. Самма Н’Сей были уверены, что Моридин — один из Бесталанных, пока тот не продемонстрировал им обратное. Ограничения, сдерживавшие их, на него не действовали.
От рассказа к рассказу число погибших Самма Н’Сей менялось, но никогда не опускалось ниже дюжины. Судя по тому, что Изам видел своими глазами, этим слухам можно было верить.
Когда Моридин подошёл к таверне, на улице оставались только собаки. Но Моридин прошёл мимо. Изам следил за ним настолько пристально, насколько осмеливался. Кажется, Моридин не обратил внимания ни на таверну, где было приказано ждать Изаму, ни на него самого. Возможно, Избранного ждали другие дела, а Изама он оставил напоследок.
После того как Моридин прошёл, Изам наконец-то глотнул своего тёмного пойла. Местные звали его «пламя» — очень говорящее название. По всей видимости, эта штука была сродни какому-то напитку из Пустыни. Искажённая версия оригинала, как и всё в Городке.
Сколько ещё заставит его ждать Моридин? Изаму не нравилось здесь торчать. Это слишком напоминало о детстве. Мимо прошла служанка — женщина в обтрёпанном почти до состояния лохмотьев платье — и плюхнула на стол тарелку. За всё время они с Изамом не перемолвились ни словом.
Изам посмотрел на обед. Овощи — лук и немного перца — тонко нарезанные и сваренные. Он попробовал чуть-чуть, затем вздохнул и отодвинул тарелку. Овощи были совершенно безвкусные, словно несолёная пшёнка. И никакого мяса. На самом деле, это было даже хорошо. Изам предпочитал не есть мяса, если не видел, как забили животное, или не загнал добычу лично. Привычки родом из детства. Если ты не видел собственными глазами, как прикончили твой будущий обед, ты не можешь знать наверняка. Здесь, в Городке, если видишь мясо, это и вправду может оказаться животное, пойманное на юге, или, возможно, выращенное здесь же — корова или коза.
Но это может быть и нечто иное. Пропадали люди, проигравшиеся в пух и прах и не способные выплатить долг. И Самма Н’Сей, не сохранившие чистоту крови, частенько проваливали испытания. Их тела исчезали. Нередко к моменту погребения хоронить было нечего.
«Чтоб этому месту сгореть, — подумал Изам, почувствовав, что желудок взбунтовался. — Гореть ему…»
Кто-то вошёл в таверну. К сожалению, с этого места Изам не мог видеть оба подхода к двери. Вошедшей оказалась привлекательная женщина в чёрном платье с красной отделкой. Её стройная фигурка и изящное личико не были знакомы Изаму. Он был почти уверен, что может узнать каждого из Избранных — он довольно часто видел их в мире снов. Они, конечно же, не знали об этом. Они считали себя там хозяевами, и некоторые из них были весьма искусны.
Но и он был ничуть не хуже, а в умении оставаться незамеченным ему не было равных.
Кем бы ни была эта женщина, она, очевидно, изменила свою внешность. Зачем же здесь скрывать своё настоящее лицо? В любом случае, наверняка это именно она его вызвала. Ни одна женщина не ходила по Городку с таким властным видом, с такой уверенностью в себе, словно не сомневалась, что даже скалы будут прыгать по её приказу. Изам молча опустился на одно колено.
Это движение пробудило резкую боль в раненом животе. Он до сих пор полностью не оправился после боя с тем волком. Изам чувствовал внутри напряжение — Люк ненавидел Айбару. Это было необычно. Люк был более склонен приспосабливаться, Изам же был несгибаем и твёрд. Что ж, по крайней мере, таким он себя видел.
В любом случае, в отношении именно этого волка они были единодушны. С одной стороны, Изам был в восторге: будучи охотником, он редко сталкивался с такой трудной добычей, как Айбара. Однако ненависть к нему была сильнее. Он обязательно убьёт Айбару.
Скрыв гримасу боли, Изам склонил голову. Женщина оставила его стоять коленопреклонённым и присела за стол. Некоторое время она молчала, постукивая пальцем по оловянному кубку и изучая его содержимое.
Изам замер. Многим из глупцов, называвших себя Друзьями Тёмного, не нравилось, когда кто-то другой проявлял над ними свою власть. На самом деле, с неохотой признал он, Люк, вероятно, был таким же.
Изам же был охотником. И никем иным он быть не хотел. Когда ты уверен в том, кто ты, нет смысла негодовать, когда тебе указывают твоё место.
Чтоб ему сгореть, но его бок и вправду горел от боли.
— Я хочу, чтобы он умер, — тихо, но настойчиво произнесла женщина.
Изам промолчал.
— Я хочу, чтобы его выпотрошили как зверя, чтобы его кишки бросили на землю, его кровью напоили воронов, чтобы его кости сначала побелели, потом посерели и растрескались от жары и солнца. Я хочу, чтоб он сдох, охотник.
— Ал’Тор.
— Да. В прошлый раз ты потерпел неудачу. — Её голос был ледяным. Изаму стало не по себе. Эта женщина была крепким орешком. Как и Моридин.
За годы служения он стал презирать большинство Избранных. При всей своей силе и предполагаемой мудрости, они ссорились, словно дети. Эта же женщина привела его в замешательство, и Изам засомневался, действительно ли он выследил всех. Она отличалась от прочих.
— Ну? — спросила она. — Что скажешь в своё оправдание?
— Каждый раз, когда кто-то из вас отправлял меня на эту охоту, — ответил Изам, — приходил другой, отрывал меня от неё и отправлял на другое задание.
По правде говоря, он бы предпочёл продолжить охоту на волка. Разумеется, он не нарушит приказ, особенно прямой приказ Избранной. Но для него все охоты были похожи друг на друга, кроме охоты на Айбару. Если надо, он убьёт этого Дракона.
— На этот раз подобного не случится, — сказала Избранная, всё так же уставившись в его кубок. Она не смотрела на Изама и не давала ему позволения подняться, так что он продолжал стоять на одном колене. — Остальные отказались от права на тебя. До тех пор, пока сам Великий Повелитель не прикажет тебе иное — пока он не призовёт тебя самолично — ты должен работать над этим заданием. Убей ал’Тора.
Внимание Изама привлекло движение за окном. Избранная не смотрела на проходившую мимо процессию закутанных в чёрное фигур. Их плащи не колыхались на ветру.
За ними следовали кареты — необычное для Городка зрелище. Они ехали медленно и всё равно тряслись и громыхали на неровной дороге. Изаму не нужно было заглядывать в занавешенные окна карет, чтобы знать, что внутри едут тринадцать женщин — столько же, сколько было Мурддраалов. Ни один из Самма Н’Сей не вернулся на улицу: они старались избегать подобных процессий. По понятным причинам, они… остро воспринимали подобные вещи.
