Анна Гринь - Княжка-кошка
Из будуара коридор вел в огромную ванную и спальню. Туда меня пускали редко — тетя предпочитала даже с родственниками общаться в гостиной или будуаре.
Открыв первую дверь, я сразу уловила, что в будуаре что-то происходит. Встретившись взглядами с удивленной Эмми, я прошла внутрь владений тети и заглянула в ее личную комнату. Картине, представшей перед нами, позавидовал бы любой театр! Тетя Севиль восседала в живописном розовом кресле и рыдала в голос, вздрагивая внутри огромного, как торт, платья цвета ванили, обложившись во всех сторон платочками. У ее ног в не менее живописных позах разместились Ольма и Эвила. Старшие сестры тоскливо подвывали, в то время как тетя громко причитала, утирая крупные слезы.
Сколько я себя помню, тетушка вечно или была чем-то недовольна, жалуясь на свою тяжелую долю, или просто рыдала от горя. Каждый день у леди Севиль находился повод для страдания. Начав плакать, тетя выплескивала на любого слушателя море своих обид. То она жаловалась, что из-за брата так и не смогла устроить свою судьбу. То причитала из-за того, что слуги ее не уважают. То сообщала, что положила здоровье на алтарь нашего воспитания. Доказывать ей что-то было бесполезно, с тетей приходилось просто соглашаться. Сегодня у тетушки нашелся очередной повод порыдать, о чем она мне тут же сообщила:
— Моя девочка! Ты уже знаешь? Эти монстры…Эти ужасные монстры явились сюда, чтобы забрать одну из наших крошек! Это какой-то невыразимый кошмар!
Я хотела было поправить тетю, но вовремя себя остановила. Еще никто не знает подробности разговора отца с легардами, так что не стоит раскрывать свою осведомленность. Я только согласно кивнула, спустив Эмми на пол и присев на пуфик рядом с тетей.
— Еще ничего неизвестно, тетя. Зачем так переживать? — мягко заметила я.
— Как зачем?! — воскликнула тетя Севиль, окинув меня заплаканным взором, в котором плескалось удивление. — Легардор последний раз прибывал в княжества во времена сватовства моей прапрапрабабушки! Они явно что-то задумали!
— Разве это возможно? — хмыкнула я под слаженные всхлипы старших сестер.
— Конечно! Это ведь легарды! Это коварные, подлые, ничтожные… монстры! Они увезут Ольму или Эвилу в свои тайные убежища и там сделают с ними что-то ужасное! — взвыла тетя таким заунывным голосом, что старшие сестры не выдержали и разревелись еще больше.
— Виа, — очень тихо шепнула мне на ухо Эмма, — пойдем лучше на коников смотеть, а?
Я улыбнулась девочке и кивнула, вставая с пуфика.
— Да, у них там какой-то артефакт, который и должен сделать выбор, — воскликнула тетя, — но, я уверена, что они как-нибудь так сделают, чтобы выбор пал на Ольму или Эвилу!..
Старшие сестры дружно взвыли.
— Тетя! — закричала Ольма. — Не пугай нас. И так все знают, что эти легарды!..
Ольма не договорила, пытаясь подобрать подходящее сравнение.
— Пойдем, — позвала Эмма и подергала меня за рукав.
Я кивнула, и мы вместе отправились в конюшни. На мгновение я подумала о том, что стоило бы переодеться, но логично предположив, что вряд ли встречу кого-то из гостей среди денников, преспокойно пошла вслед за Эмми в своем простом наряде.
— Запомни, малышка, не стоит слушать то, что говорит тетя и Ольма с Эвилой, — глянув на весело вышагивающую рядом сестричку, произнесла я. — Они совсем ничего не знают, только выдумывают. У легардов нет никаких убежищ и вовсе они не монстры. Не люди, конечно, но и не монстры какие-то.
Чтобы срезать путь, мы нырнули в просвет в живой изгороди из малины. Мама очень любила эту ягоду и приказала садовникам высадить стену из этого кустарника, чтобы скрыть от посторонних глаз то, что происходило на заднем дворе за замком. Гости редко заглядывали дальше гостиных и столовых, а для всех остальных были проходы слева и справа, украшенные декоративными арками. Вот только я никогда не пользовалась официальными выходами, даже в детстве, еще тогда проредив малинник в нескольких местах, которые считала наиболее удобными. Слуги со двора обходили стену, а те, кто служил в доме, — пользовались стеклянной галереей, к которой можно было попасть с лестницы в задней части дома.
— Эмми, только учти, что к «лошадкам» нельзя близко приближаться! — Подходя к воротам конюшни, я обернулась и погрозила сестре пальцем, зная характер малышки, хотя и самой до дрожи между лопаток хотелось отбросить всякий налет воспитания и с визгом залететь внутрь.
— Виа! — взмолилась малышка. — Пойдем! Я так хочу посмотеть!
— Тоже хочу! — я улыбнулась Эмме. — Я про легалов только в книгах читала.
— На невидаль идете смотреть, леди? — усмехнулся Бред, один из конюхов, поравнявшись с нами. — Хал этих красавцев в дальний загон определил, а то наши лошадки сразу перепугались, увидев эту помесь. Да и кони гостей почти все конюшни заняли. Много их наехало! Ох, много!
— Бред, легалы не помесь, а отдельный вид животных. И обитают они только в Легардоре. В тех землях они более распространены, чем у нас лошади, — поучительно сказала я, вспомнив все, что было написано в энциклопедии про полуорлов-полуконей.
— А еще говорят, что легарды в незапамятные времена этих зверей с островов привезли, — хмыкнул здоровяк, невозмутимо вытерев загорелые ручищи о передник.
— Бред, поменьше об этом говори, а то мальчишки побояться легалам овес засыпать, — рассмеялась я.
— Сам будешь! — добавила Эмми и звонко хихикнула вслед за мной. — Пойдем, Виа!
— Да, идем, — согласилась я, беря сестренку за руку и ступая под своды конюшен. И тут же услышала радостное ржание.
— О! Звездочка тебя узнала! — завопила Эмма, подпрыгивая так, что ее светло-желтое платьице взметнулось, зашуршав объемными юбками. Удивляюсь, как в свои небольшие годы Эмми относиться ко всем этим тяжелым и несуразным нарядам, как к само собой разумеющимся вещам. Я люблю что-то попроще и поудобнее, из мягкой ткани, без бантиков и многочисленных вышивок. Сестры же наоборот вздрагивают, охают и ахают при виде кружев, разнообразных тканей, вышивок, туфель, фижм и накладок. И ради того, чтобы надеть это все на себя готовы терпеть тугие объятия корсетов.
Свой первый корсет я порезала кухонным ножом и ножницами, а потом закопала под дубом в парке, чтобы меня никто больше не заставил его носить. Не найдя на следующий день этой части моего гардероба, служанка рассказала маме, а та сразу догадалась, что маленькая Вирена просто избавилась от ненужной жесткой тряпки с тесемками и крючками. С того момента мне разрешили не носить корсет вообще. Сначала все осуждали маму за эту уступку, приговаривая, что это плохо скажется как на моем характере, так и на фигуре.
