Ольга Макарова - Осколки чего-то красивого
250.
Спотыкались рифмы, минута растянулась в вечность… никогда, никогда не сочинял стихов…
Как Замирье отзывчиво на боль! Особенно на чужую…
Нет, ее зовут не Магалин. Просто я посмотрел на заплаканное личико, и имя само пришло.
Я гладил ее по волосам и напевал откуда-то внезапно взявшийся стишок, как колыбельную. И она задремала на моих руках.
Не плачь, не плачь, Магалин. Ты не одна.
251. 10 июля 2003 г
Что-то нам возвращает ушедшее,
Что-то делает память живой.
Помнишь, Магалин, мы, сумасшедшие,
Пили чай, что заварен с ганджой?
Нам не снилось снов ярких и сказочных,
И ничто не сменило цвета…
А стихов, уж тем паче — загадочных,
Я вообще не писал никогда…
252.
Я заметил…
Когда кого-то любишь, начинаешь по-другому относиться ко всем людям вообще. Будто видишь блеск глаз любимого человека в их глазах.
Куда-то девается равнодушие. И откуда-то появляется желание помочь, порадовать, утешить…
А равнодушие вообще — самое страшное зло, которое только может быть… Это слепота, это неумение заметить и осознать, что вот этот человек — тоже живой, что у него тоже бьется сердце, что ему тоже может быть больно и грустно, и радостно, и хорошо; что ты можешь сделать ему больно каким-то своим словом или делом.
Я был равнодушным. Я даже гордился тем, что я такой великий пофигист. Я говорил и делал все, что хотел, не задумываясь, что могу причинить кому-то боль.
Это была свобода? Когда я сам себя ничем не ограничивал и никому этого не позволял.
Нет, это было время гордыни… и я рад, что оно было очень, очень давно…
Я вспомнил об этом, потому что вчера утешал Магалин, которой случилось в жизни встретить такого великого пофигиста, каким и я был когда-то. Я только сегодня и понял, что, наверное, слишком часто в эру своего великого пофигизма заставлял милых и замечательных людей плакать…
253.
В августе Джулай с Ингаром уезжают в Питер. Из этого следует, что мы с Сашкой едем на море.
…взгрустнулось мне сегодня…
Вымыл окна, прибрался в Логове, чем несказанно порадовал тетю Нелю.
Позвонил своей Джулай, но получил всего лишь обещание встретиться завтра на тренировке — у нее какие-то суперважные дела.
Почувствовал себя брошенным.
Нарисовал задумчивого дракона. Повесил на стену.
Позвонил Магалин; она сообщила, что на личном фронте без перемен.
Пожелал ей удачи.
Сел читать анатомию.
…жара…
254. —Срочное письмо
Шел дождь; и у Голубя намокли крылья. Он устроился в дыре под козырьком магазина, куда не проникал мокрый ветер, и пошевелил клювом перья.
Ему очень надо было лететь на запад, но ведь во время дождя невозможно лететь — вот этот самый мокрый ветер перевернет тебя, закружит, зальет глаза — и тут уже несложно заблудиться или вовсе врезаться в стекло машины.
Но лететь было надо, очень надо. Останавливаться никак нельзя!
Тогда Голубь вздохнул и выпорхнул из укрытия…
…Подслеповатый контроллер переходил от сиденья к сиденью и продавал билеты. Когда он в очередной раз сказал: "Оплатите проезд, пожалуйста" и встретился взглядом с Голубем, то слегка оторопел.
Голубь был сонный, мокрый и примостился он на спинке сиденья, покачиваясь из стороны в сторону в такт тряске автобуса.
На попытку его согнать Голубь процедил сквозь клюв: "Мне ехать надо. Письмо срочное…" Ясное дело, больше его никто не трогал…
А дождь все усиливался, и в раскисшем от воды внешнем мире громыхали тучи.
Даже когда междугородний автобус остановился, дождь все лил…
…Грустная девушка шла под зонтом просто куда-то вдаль — ей было все равно, куда; она и не думала, что на самом деле шла на запад.
— Вы не возражаете, если я посижу у вас на плече? — услышала она. Обернулась: Голубь… А он продолжал, склонив головку на бок и глядя круглым птичьим глазом в удивленные человечьи глаза: — Письмо очень, очень срочное, а погода, видите, не летная совсем…
— А куда идти? — вдруг оживилась грустная девушка.
— На запад. Туда, куда вы и идете…
Девушка вытерла слезы, расправила плечи и пошла вперед. Почему-то ей казалось, что это очень важно.
Они шли и шли, а дождь бушевал и шествовал по городу сплошной стеной.
Наконец они остановились у небоскреба, похожего на огромный стеклянный карандаш…
Девушка шла по лестницам, ехала на лифте, а Голубь сидел у нее на плече. На лапке у него было блестящее колечко, в котором лежало срочное письмо, очень и очень срочное…
Непонятно как миновав секретаршу, девушка ворвалась в какой-то офис, растрепанная, взволнованная — и это ли грустная девушка, которой было все равно, куда идти под проливным дождем?..
Навстречу ей поднялись из-за Круглого Стола двенадцать человек. Один из них снял колечко с лапки Голубя и прочитал очень маленькое, но очень важное и очень срочное письмо:
"Сегодня под проливным дождем к вам придет девушка, которая спасет мир…"
(10 июля 2003 г)
255. 11 июля 2003 г
Нахожу в инете и прочитываю длинные-длинные списки имен. Африканских, английских, китайских — все, что могу найти (кхм, и прочитать).
Я знаю, что без этого у меня не будут придумываться замирские имена, а без имен может не быть некоторых историй.
Все связано.
И вот я, как обычно, читаю все подряд, загружаю в мозги кучу информации… Потом буду наблюдать, во что все это переплавится и какого цвета пламенем сгорит.
И вообще… я много думал, творец ли я. Творцы ли все творцы вообще. Ведь мои истории приходят из ниоткуда. Как сны. Сознательно ничего такого никогда не придумаешь. Даже ключей к Замирью сознательно не подберешь.
Еще одна Тайна, которую надо просто принять.
256. 12 июля 2003 г
Я знаю, у каждого бога на земле есть любимчик. Им, богам, ведь страшно тяжело и одиноко, и привязанность к чистой и не искушенной вселенскими проблемами душе — как глоток свежего воздуха…
Любимчики небесных творцов это не то, что баловни судьбы — просто у них все мечты всегда сбываются. Они сражаются за них и достигают того, о чем мечтали. Они идут по жизни через цепь "случайностей", которые на самом деле далеко не случайности.
