Пола Волски - Жребий Рилиана Кру
— Разве? Но ведь успех приведет к «возвышению»? Ты говоришь, и книги это подтверждают, что практика сверхнормальности невозможна без абсолютной концентрации силы воли. Как можно сконцентрировать свою волю на том, что тебя страшит?
— Насколько мне известно, я делаю все от меня зависящее. Вероятно, у меня просто нет никаких способностей.
— Возможно. Но я считаю, тебе следует продолжать попытки. На самом деле, тебе надо стараться еще сильнее. На то есть причина.
— Какая причина? — полюбопытствовала Нурбо.
— Расссположение госссподина, — объяснил Крекит.
Рилиан колебался, затем подошел к столу, взял лист бумаги и одно из многочисленных острых перьев, валявшихся там, обмакнул перо в чернила и вывел: «Развивай сверхнормальное осязание. Используем его для ослабления или одурманивая змей. Сняв змей, убежим из крепости вместе».
Мерит с интересом пробежала глазами написанное, взяла перо и ответила: «Очень опасно. Одна неудачная попытка — и Кипроуз все узнает. Ответные меры».
«Попытаемся!» — написал Рилиан.
Девушка энергично закивала в ответ.
— Что вы делаете? — заинтересовался Крекит. — Зачем рисссуете на бумаге? Что это за знаки?
— Да просто так, — успокоил его Рилиан, — игра такая.
— Игра? Крекит знает твои игры. Игры ссс напильниками. Игры ссс клещами.
— Не стоит думать о прошлых ошибках, — весело посоветовал ему Рилиан. — Это приведет к расстройству твоего пищеварения, а нам бы этого не хотелось.
— Ты сосчитаешь? Бессстолочь. Ничто не рассстроит пищеварения у Крекита. Когда-нибудь Крекит попьет твоей крови. Не бессспокойссся. Подожди.
Рилиан мудро промолчал.
— Ленивый. Пуссстой. Вы здесссь, чтобы работать. Работать. Работать. Работать…
— Ты прав, — смиренно согласился Кру. Он старательно разорвал исписанный лист на мелкие клочки, подошел к открытому окну и подставил это конфетти ветру. — Видишь? Игр больше нет.
— Игр больше нет. Работайте.
— Игр больше нет.
— И больше никаких игр сссс ней, — злобно выдавила Нурбо. — Потассскушка.
Рилиан и Мерит возобновили работу. Снова Мерит поставила на стол серую шкатулку, и Рилиан попытался проникнуть своим внутренним зрением сквозь ее деревянные стенки путем применения Изогнутости. Вихрь случайных мыслей, наблюдений и впечатлений мешал сосредоточиться, перетягивал внимание на себя, но он отмел все. В результате многонедельных интенсивных тренировок ему стало подвластно искусство построения Мысленной Стены Юай, блокирующей посторонние мысли. Теперь он снова выстраивал ее, и Стена выходила прочной. Окружающий мир растворился.
Пальцы Рилиана начали волнообразно двигаться — это были жесты Прогрессии Моама. Раз, два и еще раз — по мере повторения Прогрессии он убыстрял темп. Цвета из другого мира: почти болезненная четкость внутреннего зрения; ощущение плавучей изменчивости, уже однажды пережитое им, а затем он понял суть и направление своего движения в Изогнутости, до сих пор еще им не осознанное. Мысленная Стена Юай удержала удивление, тревогу, смятение и чувство потерянности за пределами нового уровня понимания. Образ деревянной шкатулки остался четким и ярким. Он видел добротные серые стенки, но впервые понял, что во внутреннее пространство можно заглянуть, если, находясь в Изогнутости, миновать Слепые Пятна, мешающие проникновению. Первый Рисунок Грий указал путь среди пустот; Рилиан распространил свое видение до того самого места, где его абстрактный образ запечатлелся на квадрате стеганой хлопчатобумажной ткани.
— Кварц, — произнес Рилиан. — Три длинных кристалла и пять или шесть мелких. — Он открыл глаза. Яркий свет видения поблек, и мир вокруг стал прежним. Мысленная Стена Юай рухнула, и наступил черед изумлению.
Можно было и не открывать шкатулку, но Мерит открыла ее и, сняв крышку, показала содержимое — кристаллы. Девушка улыбнулась, искренне довольная успехом Кру, она непроизвольно шагнула ему навстречу и остановилась при звуке предупреждающего шипения Нурбо.
— Рилиан, у тебя все получилось! — воскликнула Мерит, и радостная улыбка засияла на ее лице.
* * *Был вечер, и общий зал «Бородатого месяца» был переполнен. Скривелч Стек сидел на своем обычном месте. За время его проживания здесь и хозяин, и завсегдатаи привыкли считать этот столик закрепленным за ним одним. Остатки обеда отодвинуты в сторону. Перед Скривелчем лежала раскрытая книга, его пушистая голова склонилась над страницами. Время от времени он прихлебывал освежающий чай из трав. Вдруг на печатный текст легла тень, он поднял голову и увидел господина Муна, остановившегося у его стола. Господин Мун держал в руках толстую тетрадь, содержание которой составляла «Ода ядовитому папоротнику». Скривелч Стек подавил вздох. Он знал, что предвещает эта тетрадь, и понимал, что путей к отступлению нет.
— Хорошие новости, господин Скривелч! — Мун лучился радостью. — Я завершил еще одну песнь из сотни строф. Поскольку вы — человек просвещенный и к тому же почетный постоялец, вы станете первым ее слушателем.
— Господин Мун, вы мне льстите, но едва ли я…
— Господин Скривелч, я высоко ценю вашу ученость и дорожу вашим мнением о поэтическом искусстве. Слушайте внимательно.
Мун открыл тетрадь и начал читать:
ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
1-я строфа
Зеленый цвет в былые времена,
Увы, для Красоты считался непригодным.
Но на тебя взглянув, теперь она
Зеленый цвет считает самым модным.
2-я строфа
Отныне он для Красоты,
Зеленый цвет, очей услада.
Она в него окрашивает злаки и персты
И, водрузив венец, тебя на трон с собой сажает рядом.
3-я строфа
Зеленолицую приветствуя богиню,
Взирая, как к ногам твоим кладет дары она,
Вассалы Солнца изменяют властелину,
И спутником твоим стремится стать Луна.
Мун остановился, чтобы перевести дух, и Скривелч воспользовался передышкой:
— Простите, господин Мун, но кто этот человек, вошедший только что?
Наемный Убийца указал на скромно одетого горожанина средних лет, чье лицо избороздили морщины недавнего горя.
— Этот, господин? Ну, раз вы спросили… Это член Совета Джайф Файнок, он стал некоторым образом знаменитостью с тех пор, как несколько недель назад сеньор спалил его усадьбу.
— О Боже! О Боже! А почему сеньор так поступил?
— Не могу сказать. Несомненно, у сеньора были на то свои причины, они у него всегда есть. Возможно, это как-то связано с несогласием Файнока с новым повышением налога. Самое любопытное, что после того как сгорел его дом, он так и не получил отставки и по сей день ходит на службу в Городской Совет. Он с семейством живет теперь на окраине города в какой-то лачуге, но когда бы ни состоялось заседание Совета, Файнок наряжается в лучшее платье, входит в зал и занимает свое место. Смелый человек.
