Мэтью Гэбори - Король пепла
Мэл с облегчением закрыл глаза. Затем он поправил свой черный плащ. Сильвиэль велел ему быть наготове. Из семи отрядов одним командовал Мэл, другими — ликорнийцы.
Сильвиэль тоже хотел пойти, но фениксийцы сочли, что он должен остаться в Эль-Задине. Поскольку Коум был неподвижен, Сильвиэль становился негласным главой лиги фениксийцев Альдаранша в изгнании.
— Вы, разумеется, имеете в виду гильдию Эль-Задина? — с добродушной иронией спросил Фатум.
Муэдзин и пегасиец питали друг к другу обоюдное уважение, которое при благоприятном ходе войны должно было превратиться в настоящую дружбу.
Семь отрядов хранили молчание, пока Сильвиэль желал удачи Мэлу, повторяя заповеди Завета.
Затем один из офицеров аспидян дал им по черному шарику и предупредил, что Аспиды теперь поступают в их распоряжение. Отряды растворились в ночной тьме.
ГЛАВА 17
Ее снедала нерешительность. Она застыла, контролируя свои движения, стараясь не шевелить даже бровями, чтобы не выдать своего присутствия. Она умостилась в изгибе U-образной кости. Оплетя руками ветви справа и слева, она сидела, наклонившись вперед, и наблюдала с высоты пятидесяти локтей за залом, где собрались король Харонии, его властители и Мать Волн.
Только искусанные до крови губы свидетельствовали о молчаливом поединке, развернувшемся в ее сознании. Даже крылья Дракона, которые обычно реагировали на все ее переживания, оставались неподвижны. Она заметила, что король несколько раз поднимал голову вверх, его внимание, казалось, привлек некий запах или шум, донесшийся из-под свода. Он чувствовал ее, возможно, он уже ее заметил и теперь лишь притворялся. Тем не менее она твердо решила не двигаться, пока не примет решения.
Бои, которые ей пришлось вести на границах королевства, отразились на ней. Руки и ноги были покрыты свежими ранами, но ее волновала лишь рана, сиявшая на лбу. Она часто прикасалась указательным пальцем к шраму, оставленному Чаном, воспринимая его как знак, как символ ее любви и перехода в королевство мертвых.
Накануне она забралась на чердак какого-то особняка, чтобы перед пыльным зеркалом остричь волосы. При свете свечи она заточила кинжал и обрезала одну за другой пряди прошлого. Локоны, падавшие на пол, олицетворяли воспоминания, которые она желала забыть. Она обрубила последние корни, связывавшие ее с прошлым, чтобы больше не воевать со своими сожалениями. Она выковала свое тело как оружие, чтобы служить своей любви. Она преодолевала все препятствия, уничтожала нищих, чародеев целителей и всех прочих, чьи силуэты были лишь невнятной толпой призраков в ее сознании.
Здесь, в королевстве мертвых, с каждым днем Желчь все больше проникала в уголки ее сознания. Пока что она пользовалась отсрочкой, но рано или поздно она забудет Миропоток и отдаст свою душу во владение Харонии. Выбор, который ей предстояло сделать, уже носил отпечаток Желчи: кому помочь — королю или Матери Волн? Кто из них сможет провести ее к Януэлю? До сих пор ни один из харонцев не смог ничего ей сказать о фениксийце. С тех пор как Зименц унес его во вспышке молнии, Януэль, казалось, исчез бесследно, хотя он, несомненно, попал сюда, в королевство мертвых.
Ее глаза прищурились, и на нижней губе блеснула черная капля. Достаточно было лишь оттолкнуться, чтобы упасть в пустоту, развернуть крылья и ринуться на Мать Волн. Схватить ее, донести до трона и отдать королю… Убедит ли его это? Сможет ли он вернуть ей Януэля?
Шум битвы, развернувшейся под ногами, отвлек ее от сомнений. Она перевела взгляд на Мать Волн и увидела, как та сражается. Она только что с необыкновенной легкостью одержала верх над тремя неосторожными харонцами, решившимися бросить ей вызов. Она, словно фея-мстительница, реяла над нападавшими харонцами. Меч Сапфира оставлял за собой струи черной крови, но исход битвы был предрешен.
Меч Сапфира.
Разгадка была перед ее носом с самого начала. Януэль покинул храм Анкилы с этим мечом в руках. Меч, наделенный душой, который мог общаться со своим владельцем. Она глубоко вздохнула. Если этот меч в руках у Матери Волн, та должна знать, где ее сын…
Железная длань харонца медленно заканчивала свой труд. Король, развалившись на троне, со сверкающими глазами пил из постепенно иссякавшего источника Волны, струившегося в глазах его будущей королевы. Несмотря на разделявшее их расстояние, ему казалось, что лицо Матери Волн совсем близко, он угадывал в ее взгляде предвестие ее смерти и гибели всего Миропотока. Ее жизнь утекала сквозь разлагающиеся пальцы палача. Волна, озарявшая ее лицо ярким сапфирным светом, была близка к агонии.
Вдруг внимание короля привлекло какое-то движение под потолком. Он вздрогнул, с изумлением следя за совершенной траекторией падения Шенды-драконийки. Она падала, выпрямив ноги и прижав руки к телу. Ее сложенные крылья со свистом разрезали пятьдесят локтей, отделявших ее от Матери Волн.
Властители смешались. Большая часть никак не отреагировала на происходящее, думая, что в дело вмешался сам король. Это стремительное вторжение было вполне в его духе. Без сомнения, он хотел сам прикончить своего злейшего врага, и потому позволил этой драконийке схватить Мать Волн, вознести ее в воздух, доставив к подножию трона. Сражение до такой степени опьянило их, что внешность Шенды никак не связалась для них со слухами о Бродяжке, стремительно распространявшимися в королевстве.
Харонец, душивший Мать Волн, слегка ослабил свою хватку и отдал трепещущее тело драконийке, которая подхватила его на руки. Один взмах крыльев — и она уже была в недосягаемости. В этот момент король в полном оцепенении указал на нее пальцем.
— Она с ней!
Шенда, чувствуя энергию Драконов, взлетела к своду Алебастрового Зала. Когда она сочла, что достигла достаточной высоты, она широко развернула крылья в медленном полете, чтобы зафиксировать свое положение в воздухе.
Голова и ноги Матери Волн неподвижно свисали в пустоте. Пальцы властителя оставили грозный след на ее хрупкой шее.
— Ты знаешь, где Януэль? — выдохнула Шенда ей в ухо.
Мать Волн услышала, как в сумерках страдания поднялся шелест, подобный легкому ветру. Она до сих пор сжимала меч Сапфира в руке и употребила последние силы, чтобы поддерживать связь с Разящим Духом. Тот хотел действовать, приняв ее боль на себя. Она отказалась и лишь потребовала, чтобы он укачивал ее в эти последние мгновения, чтобы он оживил для нее шум Истоков и дал ей услышать шум ветра, который когда-то веял над ручьями Волны.
Теперь же она слышала другую музыку. Нежный голос произносил имя ее сына, перекрывая эхо Истоков, освобожденное Разящим Духом.
