Сергей Пономаренко - Ведьмин подарок
Эта поездка стала моим первым большим путешествием в своем автомобиле, и я была в восторге. Я не лихачила, не устраивала обгонялки, старалась скорость держать постоянной — не более девяноста километров. Я отдыхала за рулем, любуясь яркими красками осени, проплывающими за окнами автомобиля пейзажами. Семьдесят километров до Белой Церкви я проехала будто за одно мгновение и ощутила эйфорию от езды по хорошей трассе, от своей умелости. Мне хотелось ехать все дальше и дальше, до самой Одессы, поддаваясь этому пьянящему чувству Но вместо поворота на Одессу у поста ГАИ я свернула направо и выехала на дорогу, ведущую в Белую Церковь.
Когда пошли городские кварталы, я остановилась и расспросила у прохожих, как проехать к парку „Александрия“. На площади, где на постаменте был установлен танк, я немного заплутала и свернула не к центральному входу в парк, а, как оказалось, к служебному. Разворачиваться и ехать обратно у меня не было желания, и я, воспользовавшись журналистским удостоверением, сообщила охраннику, что у меня назначена встреча с директором парка. Тот мне поверил и открыл ворота, так что я смогла заехать на территорию.
Я не представляла себе, куда ехать, но раз есть дорога, она обязательно должна была куда-то вывести. Аллея в окружении мощных дубов привела к длинному двухэтажному зданию, возле которого стояло несколько автомобилей, и я поняла, что здесь и находится дирекция парка.
„Назвался груздем, полезай…“ — и я зашла внутрь здания. Директором оказался приятный моложавый мужчина. Он принял меня радушно, словно у нас и в самом деле была назначена встреча, и стал рассказывать мне историю парка, так что мне пришлось по ходу задавать вопросы, делая вид, что готовлю материал для статьи. После чая с пирожными директор посетовал, что не может лично провести экскурсию, так как ему необходимо уехать по неотложным делам, хотел дать провожатого, но я, поблагодарив, отказалась. После отъезда директора, милейшего Сергея Ивановича, мне взгрустнулось — я почувствовала себя ущемленной без журналистской работы, суматошной и беспокойной, и осознала, насколько мне ее не хватает. Выбрав наугад аллею, я начала свою прогулку. Парк был очень ухоженным, чистым, поражал обилием разных деревьев, многие из которых были мне не известны из-за стойкой нелюбви к учительнице ботаники в школьные годы. С каждым шагом меня охватывало удивительное спокойствие — не требовалось никуда спешить, и я неторопливо прогуливалась, открывая все новые удивительные уголки парка. Я сошла с аллеи и двинулась вдоль каскада живописных прудов в осеннем обрамлении, на среднем заметила величественно плывущую группу белоснежных лебедей в сопровождении многочисленных уток. Я подошла поближе к воде и, пожалев, что нет с собой хлеба, не удержалась от искушения, протянула руку, подзывая красавцев. Мой обман удался, лебеди изменили маршрут и поплыли ко мне, очевидно, надеясь получить от меня что-нибудь вкусненькое.
— Вы весьма рискуете, — раздался позади меня голос, я обернулась и обомлела.
Передо мной стоял старик, которого я видела в метро. Тогда я приняла его за бродягу, но почему-то мысленно примерила на него фрак. На этот раз он был одет в стильную темную куртку, из-под которой виднелся светло-коричневый свитер… У него было чисто выбрито лицо, что делало его моложавым, седые волосы были аккуратно уложены, и я уловила запах дорогого одеколона. Вот только огромное родимое пятно красноватого цвета, занимающее почти половину лба, немного портило его внешность.
Внезапно я ощутила боль в руке — это подплывший лебедь, не найдя ничего съедобного, меня ущипнул. Но на этом он не остановился и вместе с двумя сотоварищами, яростно маша крыльями, атаковал меня, шипя и щипая. От неожиданности я поскользнулась и чуть не съехала в воду, но, схваченная крепкой рукой за шиворот, оказалась в безопасном месте. Лебеди, возмущенно галдя, не стали меня преследовать на суше, а горделиво поплыли, патрулируя водную гладь.
— Большое спасибо.
Я пришла в себя, но, натолкнувшись на мерзлый взгляд спасителя, подумала, что оказаться в пруду с лебедями — не самая большая опасность, поджидавшая меня здесь. Рука мужчины продолжала удерживать меня за куртку, а его глаза словно гипнотизировали, лишая сил, хотя обычно я не терялась ни в какой ситуации.
Послышались голоса — к нам приближалась большая группа молодых людей, весело переговаривавшихся между собой. Это помогло мне сбросить наваждение, и я, приняв устойчивое положение, поинтересовалась:
— Воротник моей куртки чем-то вам понравился?
— Извините, — холодно произнес он и убрал руку.
— Никаких извинений — вы меня спасли… от лебедей. — Мой шутливый тон не возымел никакого действия — мужчина даже не улыбнулся.
— Вы крайне неосторожны, — вновь сообщил он мне, и в этом я была с ним согласна. Затем, без всякого перехода, он уточнил: — Вы ведь здесь в первый раз? — И, не дождавшись ответа, не узнав, интересует ли меня это, он начал рассказывать истории парка, чеканя каждую фразу, как солдаты строевой шаг на плацу.
Мы медленно шли вдоль прудов, не слишком отдаляясь от компании молодежи, кормившей лебедей. Мужчина воодушевленно рассказывал, каким красивым был парк до революции, сколько здесь было павильонов, мраморных и бронзовых статуй, описывал великолепие летнего дворца Браницких, от которого остался лишь фундамент. А какие здесь были сады! „Софиевка“ Потоцких тогда уступала пальму первенства „Александрии“, даже удостоившейся посещения императора Александра I. Здесь, возможно, покоится прах графа Потемкина. Этими красотами любовались Пушкин и Шевченко, многие известные поэты того времени написали стихотворения, воспевающие здешние места. И здесь же декабристы при поддержке Браницких замыслили покушение на императора Николая! во время его инспекторской поездки по проверке состояния расположенных здесь войск. Покушение и восстание не удались, и декабристы отправились на каторгу в кандалах из железа, принадлежащего тем самым Браницким, сумевшим откупиться деньгами и поместьями и избежать наказания за свое участие в этой затее.
— Вы так рассказываете, словно в то время были здесь и все это видели, — не выдержав, заметила я. На вид теперь ему было около шестидесяти лет; приодевшись, он выглядел гораздо моложе, чем когда я его увидела в первый раз. После моих слов он сделал долгую паузу, прежде чем ответить.
— Мой прадед работал поваром у Браницких, он много чего мне рассказал. Извините, я забыл представиться — Николай Ашукин, скульптор.
— По-моему, я вас видела на Подоле.
— Я живу в Белой Церкви, изредка бываю в Киеве — кое-что делаю на заказ, встречаюсь с друзьями. Странно, что вы меня запомнили.
