Алексей Гравицкий - Калинов мост
На мосту шел бой. По одну сторону моста стояли крепкие мужики в старых, как рисуют в мультфильмах про былинную Русь, рубахах. Оружие, бороды и лица мужиков тоже сохраняли заданный стиль. С другой стороны моста нападали то ли люди, то ли нелюди. Черные балахоны с капюшонами скрывали и лица и фигуры, только руки затянутые в темную тонкую кожу, появлялись из-под этих плащей. Какие-то орудовали мечами, какие-то пытались исподтишка ткнуть кинжалом. Иные просто норовили вцепиться в глотку, разодрать лицо.
Кто в этой свалке свой, а кто чужой Андрей определил для себя мгновенно. Вскинув калашникова, бросился вперед, но путь к тем, кто сражался на мосту непостижимым образом перекрыли несколько существ в балахонах.
— Зачем пришел? — шипяще произнес один, начиная движение вокруг Андрея.
Он обернулся к говорившему, чувствуя, что оставляет второго за спиной.
— Понять, что здесь, — ответил честно.
— Понял? — подал голос второй, что стоял за спиной.
Андрей резко обернулся. Черные балахоны кружили вокруг него.
— Не совсем.
— Присоединяйся к нам, поймешь, — снова зашипело за спиной.
Он завертелся, пытаясь отступить, поймать обоих в поле зрения, но ничего не вышло.
— За кого ты? — понеслось со всех сторон. — За что ты? За что ты бьешься? За кого ты бьешься? Кто враг? Кто друг? За что?… Кто?… За что?…
В глазах зарябило от черного цвета. В ушах звенело. Андрей стиснул зубы и закричав то, что как-то само собой возникло в голове, нажал спусковую скобу.
— За правду!!! — крикнул он, перекрывая даже стрекотание автомата.
Пара балахонов встретившись в одной точке повалились замертво.
— Ну и дурак, — донеслось откуда-то сзади.
Андрей затравленно обернулся. Перед ним стояли новые черные балахоны. На этот раз высились черной непроницаемой стеной. Двадцать, может двадцать пять. Повинуясь какому-то странному порыву, он протянул руку и сдернул капюшон с ближнего. На него посмотрело знакомое лицо. Андрей отпрянул, нервно дернул второй, третий капюшон. Обернулся назад, туда откуда пришел, словно ища подтверждение. Сзади никого не было. Весь взвод прошел на эту сторону, либо остался с той. Он пробежал взглядом по стоящим перед ним черным балахонам. Двадцать четыре.
— Ребята, — прошептал ошарашено. — Как же так… пацаны.
— Правильный выбор, — снова зашипело сзади. — Жить надо реальностью, а не иллюзиями.
Андрей обернулся и дал очередь. Еще один черный балахон повалился на землю. Двадцать четыре, мелькнуло в голове. А остальные, значит, такие же неправильные как он. Их мало, но они есть. Значит, есть и правда.
От этой мысли стало как-то удивительно хорошо и радостно. Он развернулся и бросился на черные балахоны с новыми силами. Стрелял, бил прикладом, отбивался. И даже тогда, когда упал уже умирающий, и потом, когда умер и после того, когда оголтелая тьма рвала тело на части, на лице его осталась улыбка человека понявшего и победившего.
Самолет приземлился в сумерках. Юрий Яковлевич извелся, сколько не пытался себя успокаивать. Из самолета выскочил поспешно настолько, насколько просто по чину было не положено. Миша едва поспевал сзади. К ним подскочил кто-то из аэродромных служащих.
— Вертолет, — распорядился на ходу глава МЧС. — Срочно.
— Нас предупредили, — отозвался тот. — Еще когда вы подлетали. Все готово, прошу.
Вертушка, в отличие от спецсамолета особыми изысками не баловала. Треск работающих винтов глушил все. Садиться в вертолет с раскручивающимся винтом было тяжело. Казалось, воздушными порывами волосы выдернет с корнем. Кроме того, невозможно было дышать. Резкие потоки забивали глотку. Юрий Яковлевич поспешил втиснуться в кабину, следом влез помощник.
— Добрый вечер, Юрий Яковлевич, — поздоровался пилот. Кажется, видел его уже как-то. — Куда летим?
— На Крымский мост.
Пилот кивнул. Вертолет оторвался от земли, начал набирать высоту. Потом двинулся от аэродрома к столице.
— Сесть на мост сможем? — спросил главный спасатель.
— Нет моста, — покачал головой пилот. — Рядом посажу.
Небо над городом, в отличие от даже расширенных, насколько это было возможным, столичных дорог, оставалось свободным. Вскоре внизу промелькнула окружная, затем третье кольцо, потом внизу затемнела вечерняя Москва-река.
Крымский мост, а точнее то, что было теперь на его месте, глава МЧС увидел издалека. Над рекой, от берега до берега колыхалось облако не то пыли, не то плотного, похожего на густой пожелтевший табачный дым, тумана.
Ни один отчет, ни одна писулька, ни эмоциональная, ни казенно-сухая не могли передать этого зрелища. Юрий Яковлевич судорожно сглотнул и посмотрел на пилота.
— Погоди садиться. Поднимись повыше и сделай круг. Хочу на это дерьмо сверху посмотреть.
Пилот нехотя кивнул. Поднялся сильно выше. По тому как вел аппарат стало ясно, что не просто опасается — боится. Но перечить не смеет. Это хорошо.
Сверху облако выглядело так же. Трясущийся туманный шар, в котором метались пугающие, словно сбежавшие из детского ночного кошмара, тени. Вертолет неспешно пролетел по кругу. В глаза бросились куски съехавшей в реку набережной парка аттракционов, потрескавшаяся стена ЦДХ и покосившийся Петр без головы.
Царь-реформатор никогда не терял головы и вот на тебе, пришлась не кстати мыслишка. Наклонившаяся обезглавленная фигура шутки не оценила. Стояла она теперь странно, нелепо, без той неестественной гордости, которую вкладывал скульптор. Стояла так, словно извиняясь за что-то, или оплакивая кого-то.
Вертолет закончил полный круг и пошел на снижение. От черной машины с мигалкой внизу отделилась фигурка и пошла к месту посадки.
Юрий Яковлевич вышел из вертолета уже не так поспешно. Теперь торопиться уже было некуда. Нужно было понять и обдумать. Снаружи встретил крупный мужик в кителе с погонами полковника милиции.
— Кто здесь за что-то отвечает, полковник? — с места в карьер бросил главный спасатель.
— Я, — замялся тот. — Так получилось.
Глава МЧС посмотрел на милиционера. Тот стоял ссутулившись. Глаза покраснели и превратились в две узкие щелочки. Устал мужик.
— Давно ты здесь?
— С самого начала, — отозвался тот.
— Тебя как звать то?
— Сергей, — хрипло произнес тот, подумал и добавил: — Витальевич.
Юрий Яковлевич протянул руку, пожал крепкую плотную ладонь уставшего мента.
— Ну, тогда рассказывай, Сергей Витальевич. Про аварию я знаю, про взрыв тоже. Теперь давай свои наблюдения и чего там еще.
Полковник опустил голову, потер виски, собираясь с мыслями.
