Юлиана Суренова - Книга 3_Город богов
– Рабыни… – на лице караванщика отразилось сомнение.
– Не сердись на этих несчастных. Они ни в чем не виноваты.
– Все дело в городе, – брови Атена сошлись на переносице, глаза глядели вокруг настороженно. Караванщик стал прежним: решительным, властным. Его разбившаяся было на части душа вновь соединилась воедино, не оставляя места пустоте. Однако грусть не покинула его сердце, боль не ушла, она просто стала другой.
Хозяин каравана, недовольно цокнув, качнул головой: – Я не должен был отдавать правителю города эту бедную девочку… Она – часть каравана и я, был обязан позаботиться о ней так же, как и обо всех остальных… Может быть, моя ответственность за нее даже большая, ведь рабыня не имеет своей судьбы. Словно ребенок она идет моей дорогой. И если придет к смерти, значит, в этом моя вина…
– Слова благородного человека. Но не предводителя, – раздался у него за спиной голос Лигрена.
Лекарь сидел возле костра, рядом с которым они как раз проходили. Отблески огня плясали на его лице, в глазах, смешивая свет и тени.
Рядом с ним на узкой, поспешно собранной из грубых досок лавке застыли Рамир и Фейр.
– Да, – взгляд Атена скользнул по рабыням, коснулся огня, а затем остановился на лекаре. – Ты прав. Вождь должен быть беспощаден. И к себе, и к тем, кого он любит. Иначе все будут обречены, – он подошел к костру, вздохнув, опустился на лавку рядом с женщинами. – Простите меня. Мне не дано вам помочь… Я знал, что это так, когда говорил те слова. Однако поверьте: в них не было лжи.
– Мы знаем, хозяин, – робко улыбнувшись, проговорила Фейр. Женщина успела смыть кровь с лица. Сумрак сделал невидимым синяки. Лишь распухшая губа, мешая говорить, напоминала о случившемся. И, все же, открытый, грустный взгляд рабыни не нес в себе упрека: – Это ты прости меня. Моя слепая настойчивость чуть было не низвергла всех нас в ужасную бездну.
– Всему виной этот город… – прошептал Атен.
– Да, – кивнула женщина. – Что же до твоих слов, – продолжала она, – знай: верный раб только и мечтает хоть раз услышать их, узнать, что в нем видят человека, а не бездушную тварь, – Фейр вновь улыбнулась, и не важно, что в ее улыбке была одна грусти.
– Теперь мне не так страшно, – Рамир прижалась к ней, словно маленький ребенок к матери. – Ведь я знаю: если у вас будет возможность, вы не оставите меня. Если ж нет… – она на миг умолкла, прикусив губу, вздохнула, продолжая: – Что же, значит, так должно быть. Я подчинюсь воле богов, надеясь, что Они оценят мою верность.
На какое-то время у костра воцарилась тишина.
Хозяин каравана заметил, как Шамаш, постояв какое-то время в стороне, сел рядом.
Лекарь поспешно подошел к Нему:
– Разреши я перевяжу Твою руку.
– Это ни к чему, – он раскатал рукава, спеша скрыть рубец.
– И все же… – продолжал настаивать Лигрен и Шамаш, видя, что в глазах повернувшегося к ним Атена начало пробуждаться беспокойство, кивнул. Он протянул руку лекарю, сам же повернулся к рабыням.
– Почему вы здесь, а не в повозке?
– Другие женщины уже легли спать, – тихо заговорила Фейр, не сводя с Шамаша полного благоговейного трепета взгляда. – Господин, Ты сказал, что придешь. Мы надеялись: Ты захочешь поговорить с нами…Лигрен упросил дозорных разрешить нам побыть пока здесь, у костра.
– Ты о чем-то хочешь меня пропросить? – спросил он Рамир.
– Нет, – качнула головой девушка. – Я знаю, что не вправе… Спасибо Тебе.
– За что ты благодаришь меня? – он глядел на нее, не скрывая сочувствия. – Ведь я ничего для тебя не сделал.
– Ты пришел. Ты видишь во мне человека. Ты показал мне прекрасную землю, уготованную благим душам. Ты исцелил меня от мыслей о смерти. Я больше не боюсь умереть, ведь я знаю, что меня ждет потом, в награду за пройденные испытания.
– Твоя душа достойна того, о чем она мечтает, – его улыбка стала теплой и лучистой, глаза засверкали, словно звезды в ночи. – Верь. И по вере твоей ты будешь вознаграждена…
– Господин, – ее губы дрогнули, – могу ли я спросить?
– Конечно, девочка. Все, о чем угодно.
– Моя судьба… Ты ведь видишь ее. Скажи: я умру в этом городе?
– Нет, – колдун смотрел ей в глаза. Его голос стал тихим, нашептывающим, словно ветер, который проникал в самое сердце, душу. – Это случится за тысячи шагов и дней отсюда. Тебе предстоит испытать еще много светлого: любовь, надежду, веру и мечту. Боги дадут тебе узнать счастье при жизни, чтобы подготовить к тому, что ожидает после смерти.
– Спасибо Тебе, господин! – ее душа успокоилась. Сомнения улеглись, словно снег в час, когда утихают ветра. – Теперь я готова на любые испытания!
– Дорогая моя, – Фейр не спускала с нее глаз, удивляясь смелости девушки, радуясь, может быть, даже большее ее, известию о том, что на этот раз никто не разлучит ее с той, ради которой она жила все эти годы, растя, как родную кровинку, – как бы мне хотелось пройти через все это вместе с тобой!
– Ничего, ничего, – теперь ее душа была достаточно сильна, чтобы поддерживать и других, – ты же слышала: я вернусь к тебе… мама, – она впервые назвала Фейр так, понимая, что это краткое слово сделает женщину счастливой, давая и ее сердцу тот свет и тепло, которые будут так необходимы в этих душных городских стенах.
– Рамир, – голос Шамаша заставил их обеих оторвать счастливые взгляды друг от друга, повернувшись к нему. – В сложившихся обстоятельствах я не много могу для тебя сделать…
– Не надо, ничего не надо! Со мной все будет хорошо, правда!
– Конечно, девочка. И все же… Так будет лучше для всех нас. Если ты, конечно, согласишься.
– Да! Ради Тебя я готова на все!
– У тебя светлая душа. Я не хочу, чтобы хозяин города искалечил ее. Тело – только оболочка. Красивое или уродливое – не так уж и важно. Раны, нанесенные ему, заживают не всегда быстро, но рано или поздно это происходит. Душа же может мучиться болью давно минувших дней вечно… Мне дано оставить твою душу здесь. В город уйдет лишь тело.
– Но… – сидевшие у костра переглянулись. Они никогда не слышали ни о чем подобном. Конечно, бог всемогущ, но в легендах даже Он не совершал ничего подобного.
– Я не нарушаю данного слова, ибо душа не принадлежит земле, и уж тем более тому, который использует ее как камни на пути к своему мертвому бессмертию.
– Воистину! Только как это возможно: отделить тело от души? – Атен повернулся к Лигрену, полагая, что если такое когда-нибудь случалось, то уж жрец должен знать, но лекарь был не менее удивлен, чем хозяин каравана, может быть, даже больше…
– Подобное не станет и нарушением линий мира, – продолжал Шамаш, – ибо, как и о магическом мосте, об этом сказано в легендах.
