Филип Фармер - Хэдон из Древнего Опара
— Если удастся добраться до лодок, то Квазин выдолбит из дерева еще одну, и тогда мы вновь станем двигаться быстро, — рассуждал Хэдон. — А посему предлагаю сделать отвлекающий маневр. Подкинем этим ящерицам аппетитную пищу чуть ниже по течению.
Легче сказать, чем сделать. Мужчины разбрелись по джунглям, пытаясь отловить животное, чья туша была бы достаточно большой, чтобы служить приманкой для этих огромных рептилий. Лалила, ребенок и Пага остались на берегу под охраной двух солдат.
В сумерках голодные, усталые и измотанные охотники вновь встретились на берегу. Ни одному из них не удалось поймать что-нибудь достаточно крупное, но все же удалось подбить камнями трех обезьян. На берегу, к всеобщему удивлению, охотников поджидал утопленный в грязи челнок, в котором сидел ухмыляющийся Пага.
Хэдон спросил Пагу, как ему удалось совершить такое. Пага еще не кончил свой рассказ, но Хэдон все понял, виня себя за недостаточную сметливость. Пага прошел пешком вверх по реке до того места, где крокодилов, похоже, не было. Он переплыл на другой берег, спустился пешком обратно, и при помощи ветки догреб на одном из челноков назад. Течением его снесло на милю вниз, но вернулся назад пешком по мелководью, толкая лодку впереди себя.
Пага наклонился к челноку и вытащил оттуда предмет, при виде которого у Хэдона вырвался крик радости. Это был Каркен, его меч.
— Похоже, я становлюсь распространителем оружия, — ухмыльнулся Пага.
— Не такой уж ты бесполезный, как можно судить по твоему росту, коротышка, — заметил Квазин.
— На суше морские собаки выглядят неуклюжими, но в океане они быстры и изящны, — тотчас нашелся Пага. — Мой ум — тот же океан, гигант. Ты бы утонул в нем.
— Если бы ты не отдал мне свой топор, малыш, я бы раскроил тебе череп и выпустил наружу твой океан.
— Не слишком ли много благодарности? — поинтересовался Пага.
— Квазин, возьми в руки топор, займись делом и попридержи свой язык, — велел Хэдон. — Изготовь несколько весел, чтобы мы могли пересечь реку и добраться до другой лодки. А после того, сруби дерево, чтобы сработать еще один челнок.
— Топор затупится, — заупрямился Квазин. — Да и я не плотник.
Но все же повиновался и, когда Хэдон и Тадоку перебирались на веслах через реку, сзади до них доносились крепкие удары топора Квазина по стволу дерева.
Спустя три дня вновь отправились в путь. На этот раз Хэдон принял решение: если отряд окажется в каньоне, сразу же отойти обратно вверх по реке и пойти пешком вдоль нее. Река, однако, несла свои воды довольно спокойно; берега лишь слегка возвышались над уровнем самой реки. Если бы не мухи, докучавшие днем, и не москиты ночью, жизнь путников можно было бы считать почти идиллией. Даже громила Квазин на какое-то время превратился в достойное человеческое существо, хотя Хэдон опасался, что сдержанность кузена, в конце концов, обернется взрывом дурного нрава. Квазин же, однако, уговорил женщину из рода Клемкаба выйти за него замуж, и это, казалось, как-то умиротворило его. Ее остальные мужья не очень-то радовались такому повороту событий. Они жаловались, что гигант попросту губит ее, и она неспособна после него иметь дело с другими мужчинами. Хэдон не обращал на их жалобы никакого внимания. Как поступает женщина со своими супругами — целиком ее дело, пока это не мешает соблюдению дисциплины.
Спустя пятнадцать дней путешественники вошли в большое озеро, которое буквально кишело тысячами уток, гусей, цапель, журавлей, розовых фламинго и гигантских размеров фламинго голубовато-черной окраски, которые в Кхокарсе были неизвестны.
При помощи весел люди Хэдона перебрались на другую сторону озера и, обследовав берег выяснили, что выхода из озера нет. С неохотой отряд оставил челноки и отправился в путь пешком. Через нескольких недель путешествия сквозь желтоватые травы, напоминающие цветом львиную шкуру, путники увидели первые вершины протяженного горного кряжа, некоторые из них покрывал снег.
— По моим расчетам, это горы Саарес, — утверждал Хинокли. — Если нам удастся найти проход, ведущий к Миклемресу, мы сможем проследовать на юг, и на этом наше путешествие закончится. Если же нет, придется идти на восток до тех пор, пока не обогнем горы, а затем двигаться на юг к Кветруту.
— Я никогда не думал, что мы заберемся так далеко, — удивился Кебивейбес. — Как далеко мы ушли, Хинокли?
— Прошел год и один месяц с тех пор, как мы покинули Мукху, — сообщил книжник. — Если обнаружим проход, нам потребуется более двух месяцев, чтобы добраться до Миклемреса. Найдем проход сразу же — то меньше.
«За год многое могло произойти в Кхокарсе», — подумал Хэдон. — Может быть, Авинет решила, что я мертв и выбрала себе в мужья другого?
К своему удивлению, Хэдон вдруг понял: в душе он надеется, что она именно так и поступила. Тогда он стал бы свободен и мог просить Лалилу выйти за него замуж. Не так-то просто отказаться от трона, но Лалила стоила того. Однако до сих пор она не выказывала никаких признаков благосклонного отношения к Хэдону, кроме теплой дружелюбности. Он давно спросил бы ее о чувствах к нему, не будь он помолвлен с королевой. А что если Лалила ответит ему согласием, а он, добравшись до Кхокарсы, обнаружит, что Авинет все еще ждет его? Она может — нет, она непременно убьет его и Лалилу. Что ж, он погибнет, но наверняка Авинет не осмелится тронуть ту, которая находится под покровительством самого Саххиндара.
Когда они подошли к подножию гор, Мамона, женщина из рода Клемкаба, вынула из болтающегося на поясе мешка резные зубы козы. Вращаясь против движения солнца, она принялась распевать, а затем бросила зубы в пепел, оставшийся на месте лагерного костра. Изучив образованный ими узор, она сообщила, что им следует двигаться на запад. Спустя несколько дней они должны выйти к военному аванпосту, который охранял вход в ущелье. И действительно, спустя пять дней люди увидели стены аванпоста и сторожевые башни из дубовых бревен.
Часовые заметили отряд задолго до того, как люди стали карабкаться по склону огромного холма, и путешественники уже издалека услышали бой барабанов и звуки медных труб. Немного погодя в их сторону рысцой побежал отряд солдат, сверкая на солнце бронзовыми доспехами и наконечниками стрел. Хэдон представился офицеру, и тот послал гонца к коменданту, чтобы как можно быстрее доставить ему это известие. Таким образом, прибывшие вступили на территорию аванпоста под звуки фанфар и были тепло встречены его обитателями. Люди помылись в горячей воде с мылом из животного жира, затем смазались оливковым маслом. Хэдона, Тадоку, Квазина, книжника, барда и троицу с далекого севера пригласили отобедать с командиром и жрицей форта. Остальных отослали обедать в бараки с солдатами, но Хэдон настоял на том, чтобы Мамона сидела вместе с ними.
