Элейн Каннингем - Эльфийская месть
Внезапно тишину нарушил громкий треск – леденящий сердце звук захлопнувшегося железного капкана.
За первым щелчком последовал следующий, потом еще и еще, так что невозможно было сосчитать. Треск капканов разбудил людей, и они повскакивали со своих мест и мгновенно схватили оружие: небольшие арбалеты, мечи, кинжалы и деревянные щиты.
Все тело Тамсина содрогнулось от агонии – он ощутил волну боли пойманных эльфов. Амарил схватил воина за плечи и повернул лицом к себе, поймав страдальческий взгляд юноши. Он понял, что Тамсин не только ощущал боль пострадавших эльфов, как свою собственную, но еще и винил себя за оплошность. Если бы он так сильно не увлекся охотой, то мог заранее почувствовать приближение опасности.
– Огради себя от их боли, – твердо произнес Амарил. – То, что случилось, нельзя исправить. Ты не сможешь помочь своему народу, переживая смерть соплеменников.
– Как это могло случиться?! – воскликнула Соколиное Крыло, широко раскрыв глаза от ужаса. – Почему они не заметили ловушек?
– Вместе с наемниками пришел волшебник, – ответил Амарил и приготовил стрелу.
Затем ему потребовалась помощь Тамсина, и он толкнул воина локтем. Тамсин всегда видел самого опасного врага.
Юноша встряхнулся всем телом, сбрасывая чужие эмоции, как выдра стряхивает с себя капли воды. Он отрешился от чужой боли и своей вины, сделал глубокий вдох, чтобы сосредоточиться, затем уверенно обратился к невидимым узам, соединяющим эльфа с лесом и магией. Незаметные постороннему взгляду волшебные линии опутывали все пространство, и Тамсин, как и все остальные, прекрасно знал каждую из них. Но лишь один он, в силу своего дара, мог ощутить любое отклонение или разрыв, особенно когда находился в состоянии медитации. Вот и сейчас ему не потребовалось много времени, чтобы найти безобразную прореху в ткани жизни. Значит, колдун занимался своим делом.
– Вот он, – показал Тамсин на человека, притаившегося внизу.
Колдун представлялся легкой добычей, поскольку он был одним из немногих, кто не прикрывался щитом. Амарил ловко прицелился и спустил тетиву. Стрела легко прошла сквозь слой листвы и понеслась к намеченной жертве, но… спустя мгновение вспыхнуло пламя.
Голубой огонь быстро охватил древко, и к ногам волшебника слетело облачко черного пепла. Остальным наемникам повезло меньше. Лучники по команде Винделлея осыпали их градом стрел; большая часть, не причинив вреда, была отбита деревянными щитами, но несколько стрел достигло цели. Никто из людей не получил смертельных ран, но они уже не смогут принять участия в грядущей битве.
Свист и мелькание летящих стрел, так же как и крики раненых, не отвлекли колдуна. Он размахивал руками, словно разговаривал со своими богами на таинственном языке жестов. Наконец маг громко хлопнул в ладоши. Результат был подобен летней грозе – молнии и гром объединили свои силы в убийственном ударе.
Хлопок обернулся ударом грома и раскатился по всему лесу, от вспышки ослепительно белого света воспламенились все летящие стрелы. И от каждой стрелы понесся назад заряд энергии. Следуя в обратном направлении, магические заряды пронеслись по воздуху и ударили по лучникам.
Пятеро эльфов мгновенно обратились в пепел, и Амарила охватил ужас.
Он хотел отдать приказ об отступлении, но звук замер на его губах – весь мир потонул в пламени. Огонь не обжигал, но был настолько ярким, что заболели глаза. Эльф прижал к лицу обе руки, стараясь стереть пляшущие перед глазами разноцветные искры. Наконец зрение восстановилось, но об отступлении теперь не могло быть и речи.
Наемники вытащили пойманных эльфов в центр поляны. Их было семеро, все остались живы, но железные челюсти калканов, теперь отчетливо видимые, оставили на ногах ужасные кровоточащие раны. Пленников окружили несколько человек, и каждый приставил к груди несчастных заряженный арбалет. А вокруг сомкнулось кольцо наемников с мечами наготове.
Один человек поднял над головой клинок и, обращаясь к кронам деревьев, что-то прокричал. Амарил и Тамсин беспомощно переглянулись – ни один из них не понимал наречия жителей Тефира. Не успел Амарил крикнуть, чтобы враги повторили требования на общепринятом языке, как наемник прибегнул к другому, более наглядному способу перевода.
Он развернулся и быстрым безошибочным движением пронзил мечом грудь одного эльфа. Затем снова повернулся к лесу и потряс окровавленным лезвием. Требование и последствия неподчинения были абсолютно ясны.
Первой ответила Соколиное Крыло. С быстротой птицы, давшей ей имя, она спрыгнула на землю, и в руке маленькой эльфийки грозно блеснул длинный кинжал. Все эльфы, которые были в состоянии сражаться, без колебаний последовали примеру неистовой воительницы и ринулись в круг ослепительного колдовского света и смерти.
В другой части Тефирского леса, далеко от поля боя, Эрилин крепко держалась за серебристо-серый мех своего друга, а он стремительно уносил ее к тайному убежищу литари.
Полуэльфийка знала Ганамеда с самого детства, но, несмотря на крепкую дружбу, никогда не надеялась проникнуть в скрытый от всех мир литари. Логово двуликих эльфов оказалось не в подземной пещере, как она предполагала, а в срединном королевстве, в незримом мире.
Не было никаких видимых переходов, не было магических врат, но в какой-то момент девушка поняла, что находится уже не в Тефире. Ее серый проводник ни разу не остановился, не сбился с шага, но момент перехода можно было определить безошибочно. Эрилин и Ганамед все еще были в лесу, но совершенно отличном от непроходимой прохладной и сумрачной чащи Тефира. Деревья здесь были еще выше и величественнее, таких великанов Эрилин никогда не приходилось видеть раньше. Воздух в лесу оказался теплее и более живой. Но больше всего девушку удивило, что предрассветная тьма уступила место долгим золотистым теням позднего дня. Это было самое любимое Эрилин время: момент перед окончанием прекрасного весеннего дня, почти печальный в своей прелести; момент, который предшествовал наступлению сумерек.
Угасающий день.
Внезапно Эрилин стало понятно, почему Ганамед так настоятельно просил, чтобы она крепко держалась за его спину. Ни одному смертному не дано было преодолеть этот переход без помощи литари.
Полуэльфийка спрыгнула со спины волка и медленно выпрямилась.
– Фэйри, – прошептала она, вспомнив название легендарной страны, первой родины всех эльфов, исчезнувшей в незапамятные времена.
Согласно эльфийским легендам, Фэйри была страной невообразимой красоты, царившей всего один день, хотя и бесконечно долгий. Кое-кто из эльфов, сознавая, что в обычном мире их день неминуемо подойдет к концу, в надежде отыскать способ избежать наступления ночи, отваживался на путешествие в другие миры. По крайней мере, так гласили легенды.
