Алексей Игнатушин - Псы, стерегущие мир
– И думать не могите, гости дорогие! – запричитал Хрущ. – За гостеприимство отдариваете черной неблагодарностью?
Гридни удивленно переглянулись, скривились, увидев друг друга. Стрый отметил мельком, что хватило ума воздержаться от ссоры, и рыкнул на мечущегося Хруща:
– Сядь за стол, поведай спокойно: что за страх?
Нежелан прижался к теплому боку печки, наблюдая, как садился успокоившийся Хрущ. В груди бедовика повеяло холодком, мысль остаться в деревне додала страху.
– Нельзя пришлых оставлять, – пояснил старик. – Псоглавы строго наказали залетных выдавать.
Гридни хмыкнули возмущенно. Стрый с трудом сдержал клокочущую ярость, сказал как можно спокойнее:
– Побойся богов, старый. Неужто заветы гостеприимства нарушишь?
Хрущ вжал голову в плечи, с преувеличенным интересом уставился в пол, ответил дрожащим голосом, но непреклонно:
– Нет. В соседней Черновке приютили одного из соседних земель, не выдали. А как псоглавы прознали, то остался от деревни пепел. Лучше идти вам стороной, а коли попадетесь извергам в плен, то не говорите, что здесь были, а то нас живьем сожрут.
Глаза воеводы превратились в щелочки, сквозь узкие прорези сыпанули искры, избу заполнило шумное дыхание.
– Вот как? – проронил воевода злобно.
– Не гневайся, – сказал Хрущ смиренно. – Я не выдам, так остальные. Вы-то не проследите.
Стрый смерил взглядом несчастного старика, посмотрел на гридней. Лют пожал плечами, Нежелана царапнули слова языкастого Буслая:
– Пусть в лес идет, на обратном пути заберем, может быть.
Лют зыркнул на соратника зло, но промолчал. Стрый поглядел на бедовика. Нежелан побледнел, вжался в печь. У воеводы вспухли желваки, борода дернулась нервно.
– Придется с собой взять. В соседней земле останешься.
Нежелан благодарно кивнул. Буслай хрюкнул недовольно:
– Да на кой ляд?
– Помолчи, – отрезал воевода. – Лучше ложись спать, завтра предстоит трудный день. Доберемся до псоглавов, уверюсь, что вы, косорукие, благополучно миновали дивиев, сразу поверну назад. И так задержался, князь ждет.
Буслай дернул плечом, излишне напоминать, что воевода мог спокойно оставить их еще у Вышатича, двое витязей миновали бы препятствия. Наверное…
– От него одни беды, – возразил Буслай ворчливо. – Только расслабишься, как накличет новую.
Лют отмахнулся:
– Перестань, это не так.
Со двора раздался протяжный вой, полный тоски и уныния, вслед за воплем – испуганное ржание. Буслай ехидно поглядел на Люта, подошел к окну, руками потянулся к закрытым ставням.
– Погоди, – предостерег воевода хмуро. – Не торопись высовывать голову, могут отсечь.
Буслай буркнул неразборчивое, но от ставней отстал. Стрый повернулся к Хрущу:
– Часто бывает?
Хозяин избы пожал плечами:
– Бывает, но в стужу. Летом ни разу не было, хотя ноне такой холод, что впору взвыть.
Буслай наградил Нежелана ехидным взглядом. Бедовик поспешно уронил взор, ковырнул доски пола. Лют спросил с нетерпением:
– Вижу, хозяин, знакомо диво. Кто воет?
Хрущ ответил осторожно:
– Вроде жердяй, по голосу. А там, кто знает?
В уши ворвался шорох и скрип, будто по крыше прыгало стадо свиней. Унылые вздохи пробирали дрожью до костей, от тоски в голосе невидимого жердяя было муторно.
– Руки в трубу сунул, паскуда! – прошипел Хрущ. – Бывало, сломает кладку, дым внутри остается, люди угорают насмерть.
Буслай деланно повел плечами, молодецки крякнул, в руке неведомо как оказался молот.
– Пойду разберусь.
– Подожди. Я с тобой, – сказал Лют.
Витязь кинулся к ножнам. Буслай улыбнулся, сказал соратнику в спину снисходительно:
– Не стоит, сам управлюсь, пора молот в деле проверить.
Тон был оскорбительным, и Лют вспыхнул, как лоскут бересты в горне, но железная хватка воеводы на плече пригасила пыл. Стрый глянул на заносчивого гридня с насмешкой, могучую поросль бороды разрезала насмешка.
– Ну, давай.
Буслай заколебался. Нежелан усмехнулся виду мешкающего воина, тот заметил, челюсть выехала вперед, бедовика огрел злобный взгляд.
– Сейчас потешусь, – буркнул Буслай.
Хрущ поглядел на спину полуголого воина с молотом в руке. Тот решительно подошел к двери, рывком отворил. Луна заросла тучами, снаружи не видно ни зги. Гридень смело шагнул в темный створ.
Обнаженная спина на миг скрылась во тьме, оставшиеся в избе вздрогнули от звука удара, в проем влетел большой комок. Грянуло, под ноги Люту упал молот, комок безудержно ругнулся голосом Буслая. Гридень согнулся пополам, держась за живот.
– Вот паскуда! – простонал воин.
По Буслаю обидно хлестнул смех воеводы, Лют сдержанно усмехнулся, к Стрыю присоединились бедовик с Хрущом.
В открытую дверь с холодным воздухом ворвался протяжный стон, в проеме что-то мелькнуло. Причитания удалились и послышались со стороны окна. Створки разлетелись с треском, ворвался новый стон, полный бездонной тоски.
Хрущ юркнул за широченную спину воеводы. Лют напряг зрение, вглядываясь в очертания столба, возникшего в раме.
– Да это ж нога! – присвистнул гридень.
В окне появился второй столб, изломанный коленным суставом. Ночь разрезал печальный стон, испуганное ржание лошадей, недовольное фырканье Горома. Жердяй отошел от окна.
Лют неспешно потащил меч из ножен, полоса стали с тихим шорохом освободилась от кожаных объятий, острие устремилось в окно. Стрый пригнул оружную руку. Лют посмотрел недоуменно, но воевода сделал успокаивающий жест.
Жердяй встал на четвереньки, его узкая голова просунулась в окно. На маленьком лице необычайно выразительно смотрелись огромные глаза, будто полыньи на молодом льду. Лют бросил взгляд на лучиночную шею, меч в руке кровожадно дернулся.
Худой великан уставился печальным взглядом на Стрыя, треугольный рот открылся в плаче. Присутствующих невольно пробрала дрожь. Хрущ и вовсе трепетал, как заячье сердчишко.
– Что стоите, врежьте ему! – простонал Буслай. – Помстите за меня, други.
Стрый насмешливо глядел на скрюченного гридня, ладонь размером с хлебную лопату довольно приглаживала бороду.
– Да за что мстить? Он об тебя споткнулся, козе понятно.
Буслай простонал от бессилия. Жердяй глянул на гридня озадаченно, ответил скорбным воплем.
– Воевода, что с ним делать? – спросил Лют. – Вижу, убивать не хочешь, но и оставлять так нельзя.
– Тут дело нехитрое, – буркнул воевода.
Кулак, больше похожий на обтесанный рекой валун, мелькнул молниеносно. Лют содрогнулся от костяного стука, в груди ворохнулось сочувствие. Великан, в два раза выше Стрыя, но в обхвате с ладонь, отлетел от окна. Земля под узкой спиной разлетелась грязными комьями, в шум дождя вплелся недоуменный стон.
