Алёна Реброва - Бэйр
В остальном наши отношения с рыцарем были замечательно дружескими. Дейк подтрунивал надо мной, я швыряла в него слабенькими электрическими зарядами, он обливал меня водой, а я вставляла ему в пальцы ног горящие спички, пока он спал… Мы жили душа в душу и, наверное, сильно привыкли друг к другу.
Хотя при всем этом я отдавала себе отчет в том, что ценю его больше, чем он заслуживает, и больше, чем он ценит меня, но ничего не могла с собой поделать. Мне нужен был кто-то, кто не бросит, кому можно доверять в этом новом мире, и этот кто-то был… пусть и не по своей воле, но зато он был со мной и не бросал.
Свою привязанность к рыцарю я удачно оправдывала и она меня не тяготила, лишь один раз я задумалась об одной из возможных сторон этой привязанности… но это был еще один вопрос в моей новой жизни.
Я уверенно могу сказать, что с радостью приняла магию, Скаханн, даже листья лопуха вместо туалетной бумаги — все это было делом привычки. Но вот принять новую внешность и тело было сложнее всего.
Начала я с того, что стала разглядывать себя в зеркалах, осматривать, запоминать каждую родинку, каждый шрамик, каждый бугорок на теле. Особенно тяжело, конечно, было привыкнуть к лицу, но и оно вскоре стало мне родным. И нос, и губы, и скулы, и черные брови, упрятанные вместе с глазами под челку, и ноги, и бедра, и небольшая, но красивая грудь — все это стало моим, многими частями нового тела я даже гордилась. Особенно мне нравились волосы и бежевые губы, а потом еще я влюбилась в свой нос и глаза, и в необычный цвет кожи… и грудь мне тоже очень понравилась, когда я побывала в женской бане. Тогда, к слову, моя самооценка вообще сильно поднялась: я оказалась очень даже ничего по сравнению с местными дамами, по большей части многодетными и не слышавшими о такой волшебной вещи, как бюстгальтер, помогающий груди не обвиснуть до бедер (хотя в этом мире о нем вообще никто не слышал, его, как и некоторые другие атрибуты женской одежды, мне пришлось делать самостоятельно).
Но одно дело было освоиться с телом, и совсем другое — привыкнуть к своему полу и выявить свое отношение к мужчинам. Это было странно, но меня от них воротило, просто трясло при мысли, что когда-то, возможно, надо будет и… раскрепощаться.
Я старалась об этом не думать, и не думала, пока мой спутник спустя месяц мужского одиночества не начал чудить. Началось все с безобидных шуток насчет моей задолжности, как хорошей хозяйки, а потом он как-то спьяну просто взял, завалился ко мне в кровать и стал ко мне приставать! Казалось бы, чего такого, он не так плох характером, внешне даже слишком хорош и ближе него у меня никого нет… Но тогда у меня даже мысли другой не возникло, кроме как ударить его зарядом — я научилась делать молнии из магии. Обиженный, но протрезвевший, Дейк тогда перекочевал к себе, и больше наши кровати не путал.
Но попытки меня совратить с тех пор не кончились, потому пришлось с ним серьезно разговаривать. Как выяснилось, Дейк меня не любил (жениться не хотел уж точно, а в подобном вопросе это для него был решающий критерий), я его, кажется, тоже не любила, так и нечего было портить нашу дружбу похотью. Он со мной, с неохотой, но согласился. Порешили мы на том, что я обещала тихо сидеть с лошадьми в конюшне, пока он будет развлекаться с другой женщиной — какой-нибудь, какая польстится на его внешность и красноречие, а таких в каждом городе или на постоялом дворе каждый раз находилось по две минимум.
Рыцаря такое положение дел устроило, но меня он все равно стерег, как ревнивый муж. Как-то, пока я скучала в столовой одного постоялого двора, ко мне подсел какой-то бард, попытался завязать со мной разговор. Он был довольно милый по сравнению с подавляющей частью мужского населения Рашемии, и я решила с ним немного поболтать… А потом пришел Дейкстр и нас выгнали со двора за то, что он сломал бедняге нос после долгого и непродуктивного «разговора» на заднем дворе.
С тех пор так и повелось, что ни мне нельзя было ни с кем разговаривать, ни кому-то со мной, пока моя вечно заросшая брутальной щетиной нянька не давала добро. А добро она давала только на стариков, да женщин, причем последних я почему-то терпеть не могла, просто не выносила. В итоге так получалось, что пока Дейк был занят, я сидела с каким-нибудь старичком и набиралась его старческой мудрости и слушала россказни о молодости.
В общем-то, так мы и жили. Иногда вместе пили, иногда вместе буянили, иногда ссорились, иногда немного дрались, иногда делали друг другу какие-нибудь подарки: я ему грибов на завтрак соберу, он мне книгу купит. Мы путешествовали, нигде не задерживаясь и ничем не занимаясь, ни с кем особо не знакомясь.
Конечно, через полтора месяца такого житья я успела не только успокоиться и смириться с новой судьбой, но и заскучать.
Мы опять ночевали в чистом поле, так как не смогли добраться засветло до ближайшего постоялого двора. Сейчас была середина весны, ночевать на улице было прохладно, но иногда лучше, чем в душных комнатах.
Поднявшись с рассветом, — это у меня уже давно вошло привычку, — мы позавтракали остатками припасов и пустились в путь. Дорога была пустая, вокруг царил покой и благодать, начинали петь птицы, цвета неба постепенно сменяли друг друга, с лилового на светло-желтый.
Эти прекрасные пейзажи утреннего леса и чарующие краски неба успели меня здорово достать, повторяясь изо дня в день.
Уже полтора месяца мы жили тихо и мирно. Слишком тихо и невозможно мирно. Как в аквариуме, за прозрачным барьером от окружающего мира, в котором мне предстояло жить и о котором я, по сути, ничего не знаю.
— Ты говорил, мы приближаемся к границам с горами слевитов, — начинаю разговор с Дейкстером. Он степенно ехал рядом на своем коне. — Зачем? Надеешься укрыться там от невидимых преследователей?
— Нет, там не скрыться, в Сливте-о-Тувь никого не пускают. Даже сородичей не всегда, — тряхнул головой Дейк. — Мы просто едем прямо по дороге.
— И тебе не надоело? — усмехаюсь. — Мы столько дел уже пропустили… и столько прибыли!
— Мы живы и здоровы, и спасибо мне за это. Мне, великому, который удерживал все это время твою задницу от всего и вся, к чему ее тянуло! — он похлопал себя по груди, будто там была несколько орденов за отвагу в борьбе с чужим любопытством.
— Нет, все равно надо уже что-то делать! — возражаю.
— Денег достаточно для того, чтобы ничего не делать еще года три, — отмахнулся рыцарь.
— А как же твоя мечта о поместье? Работать надо и зарабатывать, а просто разъезжая от места к месту ты ничего не добьешься…
— Чего ты хочешь от меня, ведьма? — нахмурился он, сердито посмотрев на меня.
