Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий
– Карина, что он с тобой сделал? – воскликнул Владислав.
Верховный маг слабо улыбнулся, увидев столяра. Ведьма приподнялась на локте. Глаза у нее оказались синие, яркие, как васильки.
– Я сама виновата, – сказала Карина.
– Не стойте столбами, раздевайте его, – сказал Поджер. Дарина и ее подруги торопливо стали разоблачать сидха.
– Карина, – сказал Шенвэль. – Будь добра, достань у меня там в кармане…
Карина свободным жестом запустила руку в карман его брюк. Владислава перекосило. Ведьма вытащила коротко звякнувший мешочек.
– Это? – спросила она.
– Да, – сказал Шенвэль. – Отдай вон тому эльфу.
Ульрик непонимающе уставился на Шенвэля.
– Вдова расплатилась за ларь, – пояснил Шенвэль. – Возьми.
– Я уже и забыл, – пробормотал Ульрик, принимая деньги.
Карина с трудом поднялась. Барон проворно ухватил ее за руку и помог подняться.
– Карина, – окликнул ведьму Шенвэль. Карина обернулась. Эльф протягивал ее пояс, синие и белые полоски кожи, сплетенные в тугую косичку. Ульрик покраснел и снова порадовался тому, что Ваниэль ничего этого не видит. У Владислава аж кончик носа зашевелился от сдерживаемой ярости.
Штаны Карины были распущены, когда она лежала рядом с Шенвэлем.
Ведьма с совершенным безразличием на лице взяла пояс, продернула его в шлевки и неуверенными шагами двинулась к ближайшей скамье.
– Может быть, вы возьмете его? – тихо спросил Поджер, глядя на барона. – Похоже, что берцовая кость расколота вдоль, а я не уверен…
– Хорошо, – кивнул Владислав.
– Не хорошо, – сказал Шенвэль. – Я прошу вас, господин Эохам, провести эту операцию.
Глаза эльфа и человека встретились, и барон первым отвел взгляд.
– Я бы отдал свой диплом за то, что ты тогда был мертв! – воскликнул Владислав.
– Я не хочу, чтобы ты рисковал своим дипломом еще раз, – хладнокровно отвечал Шенвэль.
Ульрик с интересом посмотрел на барона. Судя по этой короткой реплике, Владислав и Верховный маг Фейре были знакомы, и столяра появилась даже догадка, где их свела судьба. Считалось, что в ту ночь, когда заговорщики проникли в замок дракона, все люди – соратники Верховного мага Фейре там и погибли. Кроме Искандера. Сам Шенвэль, изнемогая от ран, с трудом выбрался из замка через случайно обнаруженный им тайный ход. Но очевидно, кое-кому из людей это тоже удалось, хотя вряд ли они это афишировали.
– Но… – начал Поджер.
Ульрик мрачно посмотрел на хирурга, и тот окончательно уверился, что гоблины среди родственников этого эльфа попадаются прям-таки через одного.
– Пациент выбрал вас, – сказал эльф. – Чего вы еще ждете?
– Ульрик, не хами господину врачу, – сказал Шенвэль. – Извините его, господин Эохам.
Поджер поскреб подбородок и вздохнул.
– Что ж, несите, – сказал он. – Света…
Хирург посмотрел туда, где только что стояла рыжая ведьма, но она уже куда-то исчезла, словно растаяла в воздухе. Поджер на миг изменился в лице. Как и Ульрик, он заметил, что мужчины, прилетевшего на метле ведьмы, в приемном покое тоже нет.
– Карина, – обратился хирург к старшей крыла, сидевшей на скамеечке с полузакрытыми глазами. – Может, кто-нибудь из твоих ведьм даст ему анестезию? Сам я не смогу, а Эней сейчас будет нужен здесь. Да и вообще, может, поможете нам? Нас здесь как раз трое хирургов…
Карина открыла глаза.
– Девочки, вы как? – спросила она.
Ведьмы переглянулись, и одна из них кивнула.
– Ну, так иди с господином Эохамом, Дариночка, – сказала Карина. – И вы тоже, выбирайте, кому будете ассистировать…
Ульрик поднял освободившийся край плаща, и вместе с боевыми ведьмами внес Шенвэля в операционную.
Голова Марфора лежала на руках Ваниэль. Адриана подцепила порцию мази инструментом, больше всего напомнившим Марфору крохотную лопатку. Медсестра аккуратно вложила мазь в рану и чуть сжала края. Эльф боялся, что процедура будет очень болезненной, а у Ваниэль уже не хватит сил на обезболивающее заклинание, и он будет корчиться здесь, позабыв всякий стыд и невыразимо страдая, что свидетелем его слабости станет мандреченка. Но Адриана оказалась очень опытной медсестрой. Она ни разу не коснулась своей лопаточкой краев раны. Марфор чувствовал только холод и приятное пощипывание, когда она укладывала мазь.
– Ты убил Радагаста? – ровным голосом спросила Адриана, подчерпывая следующую порцию мази.
Марфор почувствовал, как напряглись руки Ваниэль.
– Позвольте спросить, кто это такой? – спросил Марфор осторожно.
Адриана усмехнулась, и Марфор похолодел, увидев в ее глазах тусклый огонек безумия.
– Мужчина в доме на берегу, – сказала медсестра.
Марфор много раз слышал выражение «день, когда не стоит вставать с кровати», но сам переживал такой день впервые. И после слов Адрианы эльф остро почувствовал, что этот день вполне может стать его последним днем.
– Поверьте, мы изо всех сил старались его разбудить, но он… – стараясь придать голосу необходимую долю вежливого сочувствия, начал Марфор.
Адриана опустила свою медицинскую лопатку в рану. На четверть дюйма глубже, чем нужно. Марфор зашелся от боли.
– Прекратите! – закричала Ваниэль.
Марфор слышал ее голос сквозь пульсирующий розовый туман. Адриана извлекла инструмент. Эльф хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.
– Побереги голос, – небрежно сказала медсестра эльфке, и продолжала спокойно: – Послушай, я ведь магичка, как и ты. Я вижу, понимаешь ли ты? Но я хочу, чтобы ты сам сказал.
Марфор вздрогнул. После убийства большая часть жизненной энергии жертвы выплескивалась на душегуба, но если чужеродная Чи усваивалась довольно легко, то следы чужой Цин из своей ауры могли убрать только некроманты.
– Или твоего мужества хватает только на то, чтобы убивать спящих? – спросила Адриана насмешливо.
– Да, – сказал Марфор. Ваниэль вся сжалась, представив себе последствия этого признания. – Да! Я убил его!
– Это не может считаться, – сказала эльфка. – Вы его вынудили сказать это!
Марфор в это время лихорадочно пытался вспомнить, каково наказание за убийство человека эльфом по новому Уложению. Вроде бы, смертная казнь, в случаях исключительной милости суда – воспитательный лагерь пожизненно. Ваниэль размышляла о том, хватит ли у нее Чи, чтобы прикончить Адриану и добраться вместе с Марфором до эльфийской половины Рабина, и по всему выходило, что нет.
– Благодарю тебя, сидх, за то, что ты сделал в моем доме сегодня ночью. От всего сердца, – сказала медсестра.
От изумления Марфор не нашелся, что ответить. Медсестра заполнила всю рану мазью, взяла банку и со скучающим видом скользнула глазами по инструкции на этикетке.
