Наталья Бульба - Прогулка в бездну
И пусть нежелание видеть их выглядело как моя слабость, я готов был позволить себе ее допустить.
— Ты знаешь, Аарон, с женой и сыном у меня нет никакого желания встречаться прямо сейчас — опасаюсь, выдержка подведет. С Лордами и Саражэль справится, а вот Даймоны…
Тот правильно понял легкую задумчивость, что скользнула по моему лицу, совершенно игнорировав большую часть моих слов. Но вряд ли не отложив их в своей памяти.
— Отдашь Александру?
Судя по тому, что я смог заметить, этот вариант не казался ему правильным. Давая уже мне пищу для размышлений.
— Считаешь, не заслужил?
Он перевел взгляд с меня, на Александра, который стоял неподалеку от нас. Ровно настолько, чтобы его слух не мог воспринимать наш разговор, но так близко, что стоило мне лишь слегка повысить голос, окликая его, ему хватило бы всего лишь несколько шагов, чтобы оказаться рядом.
— Он, все-таки, слишком молод.
Вот только… не править мне две тысячи лет если за этим не стояло что-то совершенно иное. Причем, настолько личное, что все, что я мог — теряться в догадках.
— А разве ты не захочешь ему помочь? Тем более, что мой Советник будет не прочь поближе с тобой познакомиться. Не знаю уж чем, но ты произвел на него сильное впечатление.
Аарон лишь чуть приподнял бровь, словно уточняя, правильно ли он меня понял, причем, весьма двусмысленно, но довольно быстро осознал, что мне сейчас совсем не до шуток, так что отвечал уже без этой наигранности.
К тому же… он позволил себе слегка расслабиться. Словно такое решение его вполне устраивало.
— Мальчик ищет то, чего был лишен и имея внутри себя жесткий стержень тянется к подобному. Ты за ним приглядывай, не дай ему сломаться. Только…
— Не стоит загадывать столь далеко. — Я сразу понял, о чем он хотел сказать. Наверное, потому что уже не раз задумывался о том месте, которое Александр сумел занять и в моем дворце и, самое главное, в моем сердце. — Он сумеет найти применение своим способностям. Тем более что ему есть кому помочь.
И я был рад, что в тот момент, когда мы с демоном обменялись понимающими взглядами, сам виновник этого разговора смотрел совершенно в иную сторону — с его умением подмечать мелочи, это могло открыть ему многое на его дальнейшую судьбу.
— Александр, — он обернулся стремительно, словно опровергая наше мнение об его усталости, — Повелитель Арх'Онт хотел бы еще раз услышать о твоем разговоре с коммандером.
— Здесь и сейчас?
Все-таки общение с Гадриэлем отложило свой отпечаток на человеческого мага: он никогда не переходил грань между легкой насмешкой, которую я ему позволял, и ехидством, которую мог допустить лишь тот, кто стремился к скорейшей встрече со своими ушедшими предками. Но она, при этом, была столь тонкой, что даже я поражался этой, поистине врожденной способности, которую черноволосый Лорд лишь отшлифовал: чувствовать опасность и наслаждаться ею. Умея приблизиться к ней не словами — оттенками, полутонами, выражением глаз, элегантно-вызывающей позой.
Несмотря на то, что Александр ждал ответа, и, возможно, не только от меня, но и Аарона, смотревшего на нас с легкой улыбкой, которая на фоне черных жестких глаз смотрелась довольно издевательски, я решил отказать ему в этой малости. Он, конечно, заслужил некоторой снисходительности к своим выходкам, но я уже достаточно видел на своем веку, чтобы понять: его первая реальная схватка далась ему значительно тяжелее, чем он сейчас показывает. И с этим нужно было срочно что-то делать. И если бокал вина должен был вернуть ему способность расслабиться и спокойно уснуть, то сбить хоть и еще едва заметную, но уже осознаваемую мною истерику, необходимо было как можно скорее.
Надеюсь, что способ, который я применял к Олейору, подействует на моего Советника так же хорошо, как и на сына.
Вряд ли он заметил движение стилета, скользнувшего в мою ладонь, щиты же должны были не дать ему ощутить смещение стихий, но когда трехгранное лезвие с тонким визгом рассекло воздух, устремившись к груди Александра, тот уже был готов к, казалось бы, неизбежной встрече. И под его взглядом клинок сначала повис, чуть подрагивая от нетерпения, а затем с оглушительным в наступившей тишине звоном, упал на мрамор пола.
— Если я переступил границы дозволенного, Правитель Элильяр, я прошу прощения.
Похожий на точный удар в сердце поклон. Искрящиеся в свете магических светильников кудри скользнули на лицо, скрывая отнюдь не смущение, как того можно было ожидать и взгляд… глубокий взгляд похожих не бескрайнее небо глаз, в которых понимание смешивалось с насмешкой, радость победы с усталостью, бескрайняя тоска с надеждой. До последнего мгновения касающийся меня и выжигающий в моей душе всю убежденность в правильности того, что я уже сделал и что только собирался сделать.
Он знал, куда и зачем я отправил его мать, он сумел догадаться о том, для чего я вынудил Олейора бросить мне в лицо обвинение, он взял на себя заботу о моей жизни, приняв эстафету у ушедшего не с сыном — с Лерой, Гадриэля. И он ни разу не показал, какая тяжесть поселилась в его душе.
И лишь теперь, не справившись с тем, что творилось у него внутри и утомленный пережитым напряжением, приоткрыл завесу. В который уже раз поражая меня своей силой и заставляя вновь вернуться к тому вопросу, который я себе уже неоднократно задавал: имел ли я право так поступить? И не было ли другой возможности добиться того же, но… не рискуя жизнями тех, кто был мне близок и дорог?
Вот только… я знал, что сделал все, что мог и надеялся, что меня не только поймут, но и найдут в себе силы простить. Но каким бы прочным не было мое осознание своей правоты, если бы я сейчас сделал хотя бы попытку ответить на его эпатаж, вряд ли бы сам смог удержать разрывающие меня на части эмоции. Которые с неистовством стихии сокрушали выпестованную тысячелетиями выдержку, заставляя ощущать себя перед ним не жестким и твердым Правителем темных эльфов, а пацаном, еще не державшим в руках холодной стали. И словно не он стоял передо мной склонившись — я ждал, какова будет воля того, кто имеет право и на смертный приговор и на нежданную милость.
И все, что я мог (не для того, чтобы не уронить себя в его глазах, а чтобы не позволить себе разделить с ним мою слабость, мою боль и тоску), резко развернуться и неторопливо, снисходя до юного мужчины коротким резким взглядом, которым потребовал следовать за собой, пойти вдоль длинного коридора, ведущего к моим покоям. И надеяться, что моя вынужденная холодность не выморозит те чувства, что он испытывал по отношению ко мне.
Эти несколько шагов мы прошли в бьющей по ушам, вязкой тишине. Было что-то, похоже, в моих глазах, что заставляло не только эльфов, но и встречающихся на нашем пути оборотней и демонов, которых с моего молчаливого согласия прихватил с собой Аарон, вжиматься в стены и как можно ниже опускать головы. И, возможно, именно это-то меня и отрезвило: уж больно комично смотрелись в этих позах двухметровые гиганты. Да и саркастический оскал, который демонстрировал глядя на это Арх'Онт, лучше иных средств способствовала восстановлению душевного равновесия.
