Грэм Макнилл - Зубы Урсуна
Каспар молился, чтобы они неслись не к непоправимому горю.
VIIСекундный трепет страха рассеялся, когда Режек разглядел, что сталось с некогда легендарным бойцом. Конечности человека превратились в тонкие сухие прутики, истаявшая плоть на костях провисала, ребра отчетливо выпирали под кожей груди.
Он выглядел хуже нищего, и залитое кровью лицо Режека исказила ухмылка.
– Мне всегда хотелось сразиться с тобой, – сказал он, огибая комнату. Острие его меча смотрело в сердце Кажетана. – Просто чтобы узнать, кто из нас быстрее.
– Ты сделал больно моей матушке, – прошипел Кажетан, повторяя маневр Режека.
Режек в замешательстве бросил взгляд на Анастасию. Именем Урсана, о чем это он толкует? Она никак не может быть матерью Кажетана.
– Правильно, мой прекрасный принц,– сказала Анастасия.– Он сделал мне больно. Он сделал мне больно так, как это делал твой отец, боярин.
Кажетан закричал:
– Нет! – И бросился на Режека.
Их мечи скрестились, и бандит уклонился от атаки. Его оружие скользнуло низко, стремясь подсечь ноги бойца, но Кажетана уже не было там, куда пришелся удар,– он сделал сальто, перепрыгнув клинок, и ловко приземлился на ноги.
– Убей его, мой принц! – воскликнула Анастасия, и Кажетан напал снова, метя в голову Режека.
Наемник Чекатило быстро парировал сабельный удар и сделал ответный выпад, полоснув мечом по бедру Кажетана, возле явно недавнего шрама. Боец пошатнулся, и Режек лягнул его в пах.
Кажетан хрюкнул от боли и упал на одно колено. Его обильно вырвало на пол, и Режек в ужасе отпрыгнул от черной вязкой жидкости, которая, шипя и пузырясь, стала разъедать мраморные плиты.
Однако, преодолев отвращение, он приблизился, чтобы нанести смертельный удар по шее противника. Но боец стремительно откатился и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы дать отпор Режеку.
Да, Кажетан оправился быстро, его сабли уже прочертили кровавые полосы на руке Режека. Противники, обмениваясь ударами, топтали мраморный пол вестибюля, сражаясь на дуэли, какой еще свет не видывал. Кажетан был гораздо лучшим бойцом, но от прежнего Саши у него осталась лишь часть силы, и Режек видел, что противник быстро устает.
Но и Режек тоже уставал, рука с мечом горела от напряжения, при каждой атаке и контратаке рана на животе давала о себе знать острой болью.
Двое мужчин вновь настороженно закружили друг вокруг друга, вымотанные яростной стычкой, зная, что только один из них выйдет из этого поединка живым.
Режек напал снова, обрушив на противника серию стремительных ударов, каждый из которых мог принести смерть. Меч его работал безошибочно, но ему так и не удалось пробить защиту Кажетана, и Режек с ужасом осознал, что не знает, что еще предпринять.
Сабли Кажетана поймали его меч на последнем замахе, легкий поворот кистью – и оружие Режека вырвалось из его хватки, заскользило по полу и остановилось у подножия лестницы.
Режек отскочил назад и рыбкой нырнул за своим мечом.
Рука его сомкнулась на обтянутой кожей рукояти, он перекувырнулся и снова застыл перед противником.
А клинки Кажетана уже легли, скрестившись, на плечи разбойника, обнимая его шею.
– Ты хотел знать, кто быстрее? – прорычал боец. – Теперь ты знаешь.
Сабли Кажетана впились в плоть Режека, и он повалился назад, на ступени, с почти полностью отрезанной головой.
Последним, что он видел, была Анастасия, глядящая на него сверху вниз с нескрываемой ненавистью.
Она плюнула в глаза убитому и сказала:
– Да заберет Чар твою душу.
VIIIОни прискакали к распахнутым воротам дома Анастасии, и Каспар спрыгнул с коня раньше, чем тот остановился. Не обращая внимания на боль в колене, он побежал к черной двери, выхватив на ходу оба пистолета. Дверь оказалась заперта, но несколько тяжелых ударов латного сапога Курта Бремена вскоре сбили ее с петель.
Каспар ворвался внутрь и застонал, увидев тело, лежащее у лестницы в кровавом озере. Он подбежал к нему, рухнул на колени, и сердце его вздрогнуло от удивления и облегчения – посол узнал мертвое лицо Режека. Голова убийцы едва держалась на плечах, поскольку висела, прикрепленная к телу лишь несколькими лоскутами перерезанных мускулов и сухожилий.
Курт Бремен присоединился к Каспару; его рыцари рассыпались по дому в поисках Анастасии.
– Не понимаю,– сказал он.– Какого черта тут произошло?
Каспар не ответил – взгляд его упал на пару окровавленных кавалерийских сабель, валяющихся рядом с телом, и лужу глянцевой черной жижи посреди мраморного пола. Он оставил тело и нагнулся, чтобы исследовать густую жидкость и пол под ней. Зловонное вещество разъело мраморные плитки, и Каспар понял, что уже видел такое прежде.
Под Урским проспектом, когда на его глазах железный нагрудник превратился в расплавленную окалину.
– Это то, о чем я думаю? – спросил Бремен.
Каспар кивнул.
Бремен оглянулся на тело Режека и кривые сабли.
– Но это значит…
– Да. Что Саша Кажетан здесь. Он убил Режека.
– Но как? В этом нет смысла, зачем Кажетану быть тут?
Каспар размышлял о том же, чувствуя, как подкравшийся незаметно ужас охватывает его по мере того, как укладывается в его сознании значимость смерти Режека и присутствия в доме Кажетана. Кажетан был сломлен, он находился в прострации, и Каспар знал, что есть только одно, что способно подтолкнуть бойца к такому насилию, – его матушка.
– Смысл есть, Курт. Да хранит меня Сигмар, есть, – горько сказал Каспар. Пелена наконец-то спала с его глаз, и он увидел, как ловко им манипулировали.
– Кровь Сигмара, уж не думаете ли вы, что Кажетан захватил госпожу Вилкову?
– Нет, – покачал головой Каспар.
– Что ты имеешь в виду? Где она?
– Теперь все встало на свои места, Курт, – сказал Каспар больше самому себе, чем Рыцарю Пантеры.
Он присел на корточки и уронил пистолеты: слишком бешено стучало его сердце, осознавшее степень предательства.
– Что? Каспар, что?..
– Она всех одурачила, друг мой. Женщина, которую никто не мог описать, освободившая Кажетана! Женщина в канализации, которой доставили гроб! Наш невидимый противник, знавший все о наших планах! Женщина, пытавшаяся отговорить меня от расследования! Соучастница Лосева! Это все она, Курт, это все она!
– Анастасия? – недоверчиво выдохнул Бремен. Каспар кивнул, проклиная свою глупость.
– Черт побери, ведь Кажетан сказал нам все. «Все это ради нее», – говорил он. Я не воспринимал значение его слов буквально. Она направляла убийства, совершаемые Кажетаном. Неудивительно, что она хотела, чтобы он погиб прежде, чем попадет в руки чекистов.
