Марина Канаева - Чужой дневник
— Странно, что никто не принимает в расчёт моё мнение о данном вопросе, — насмешливо заметил голос от двери, который я б узнала из тысячи других. Я стремительно подняла глаза, мгновенно забыв о рыжей сумасшедшей. Он выглядел уставшим, под серыми глазами темнели громадные круги, но в то же время — таким родным и живым! Я рванулась к нему, но моя собеседница без церемоний толкнула меня обратно и легонько прижала двумя пальчиками к кровати. Легонько-то легонько, но приподняться я не смогла, хотя, каюсь, пыталась.
— Вообще-то я тебе говорила на месте сидеть, — заметила женщина.
Егор хмыкнул и сел около меня, взяв мою руку. Женщина быстро ретировалась, сообразив, что она тут лишняя. Я вздрогнула, заметив, что шея Егора перебинтована. Он серьёзно смотрел на меня.
— Кажется, мы с тобой собратья по несчастью, — пробормотал он, прикоснувшись к моей шее. Ха, так и есть! Мы щеголяем одинаковыми повязками!
Я рассмеялась, но осеклась, увидев выражение его глаз. От боли они почернели, а на дне зрачков плескалась безбрежная ярость.
— Егор…
— Это я виноват, — горько заметил он, — Я втравил тебя в игры видящих. Но не бойся, милая. Я найду способ обезопасить тебя от всего этого.
Лично меня сейчас куда интересовала его безопасность, но мужское эго этих мыслей бы не оценило, потому я ласково улыбнулась и промурлыкала:
— Значит, просто будь со мной рядом.
Егор осторожно прилёг на краю, чтоб не задеть только что мной обнаруженную капельницу. Да уж, сильно, видать, мне досталось.
— Никуда я от тебя не денусь, — хмыкнул он.
Вот и хорошо, милый. А я уж за тобой присмотрю.
Я усмехнулась уголком губ, прижалась к нему настолько тесно, насколько позволяли обстоятельства, и мягко шепнула на ушко:
— А вот если б ты взял меня с собой к Алике, как я просила, ничего б не случилось! Я была права!
— Если б ты оставалась дома, как я и просил, ничего б не случилось! Милая, я всегда прав!
Я фыркнула и щёлкнула зубами перед самым его носом. Он хмыкнул и поймал мои руки так, что я и пошевелиться не могла. Его губы потянулись к моим губам…
— Так, детки, потом наиграетесь, — рявкнула рыжая, неизвестно откуда материализовавшись в комнате, — Нам нужно поговорить.
Егор кивнул и попытался встать.
— Нет, мальчик, ты не так понял. Она — твоя спутница, значит, вправе всё знать.
Я покосилась на женщину с нескрываемой благодарностью. А то в этот раз, чтоб под дверью подслушать, нужно ещё и капельницу выдернуть, и с постели встать. Не уверена, что способна на такие подвиги.
В палату вплыли Артём и Марк, устроившись на второй, пустующей кровати. Женщина хмыкнула и села на подоконнике, и очертания её тела резко поплыли. Мгновение спустя передо мной восседала изящная иссиня-черная кошечка с белым пятнышком на шее.
Я застыла.
— Так это всё правда? Ты и есть Киса?
Она фыркнула.
— Не Киса, а леди Кларисс! Вот наследнички неблагодарные, даже полного имени запомнить не могут.
Я смутилась и пробормотала:
— Простите.
— Киса, я б на твоём месте не смел на неё кричать. Тем более что, пока Клара в Дите, ты присматриваешь за Ингой, — спокойно заметил Егор.
Кошка скривила мордочку.
— Что ж, так я и думала. Когда вы вместе, мне тоже за вами присматривать? Я, конечно, не думаю, что увижу что-то новое…
Я потеряла дар речи и ощутила, что невольно краснею. Егор фыркнул:
— Спасибо, не стоит.
Кто-то из парней сдавленно хихикнул. Я подумала, что они все подозрительно весёлые, хотя судьба одного персонажа мне осталась непонятна. Опустилась тишина — подозреваю, все подумали об одном и том же. Наконец я отважилась задать повисший в воздухе вопрос:
— А что с Кларой?
Киса-Кларисс страдальчески вздохнула, Егор вздрогнул.
— Я знаю только, что она сейчас в Дите и что ей ничего не грозит, — заметил он.
— Ничего не грозит!!!??? — взорвался Артём, до того с бешенством разглядывавший кошку в упор, — Это тебе кошка так сказала? Да мы оставили её в лапах этого чокнутого Эрика, который смотрел на неё, как кот на мясо. Аппетитное такое мяско, вкусное, деликатес. Он с ней что угодно может сделать! Марк, если ты способен попасть в Дит…
— Эрик? — глаза Марка лукаво блеснули, — Клара осталась там с Эриком?
Я вздохнула, осознав, что теряю нить разговора. Я мало что понимала, но на всякий случай стала внимательно вслушиваться, запоминая ключевые факты.
— Да, но, поскольку хозяйки книги защищены указом Князя, не думаю, что в Дите ей что-то грозит. Да Эрик и не тронет её. По вполне понятным причинам, — заметила кошка.
— Смерть — это не самое худшее, — вдруг сказал Егор тихо, — Ты ведь не хотела, чтоб Клара оставалась в Дите. Почему?
Киса со вздохом опустила голову, и тоска мелькнула в человеческих глазах. С минуту она молчала, и никто не нарушал тишины. Наконец кошка заговорила:
— Лично мне было 24 года, когда я волей случая очутилась в Дите. Он представляет собой комок интриг, пустоты и взаимного недоверия. Внебрачные дети, ложь и предательство, насилие и свои законы… Жители Дита — потомки атлантов — унаследовали от своих предков безумную жажду власти, а она, как известно, порождает жестокость. Только некоторым удаётся её избежать. Остальные впитывают её вместе с молоком матери. Я знавала среди высоких атлантов таких, которые любили забавляться с младенцами, после выпивая их кровь, изрезали даже своих учеников на части в пыточных. Много таких, которым нравятся люди. Насколько я знаю, лорд Леон собрал потрясающую коллекцию из нескольких сотен молоденьких девушек-людей из разных эпох. Ему нравится слышать их крики, нравится запах их крови, нравится видеть, как ломается их воля, как они превращаются в безвольных рабынь без памяти и имени. Причём он предпочитает девчонок-игроков. Сильных, с характером, чтоб подольше сопротивлялись. Я появилась в Дите в тот период, когда он как раз приручал новую игрушку. Все высокородные смотрели на меня с нескрываемым презрением — единственное, что меня спасало, это печать Мараны*. Иначе меня постигла б участь той самой рабыни Леона, к которой меня приставили. Приглядывать.
Кошка говорила спокойно и даже как-то отстранённо, но по мере её рассказа Егор всё теснее прижимала меня к себе, а моё сердце понеслось вскачь.
— Тебя поставили приглядывать за ней? — тихо спросила я севшим голосом. Что Кларисс пришлось пережить, я могла себе только представить.
Кошка хмыкнула и продолжила:
— Её звали Джанна, ей было 17. Меня она считала одним из своих врагов — и была права. Я не позволила б ей сбежать, не позволила б даже умереть, не сделала б поблажки — в конечном итоге её судьба была предрешена. А за мою ещё стоило побороться. Я и боролась. Но девчонка оказалась сильнее предыдущих. Мы были похожи. Она боролась до конца, и Леону это надоело. Я помню тот день, когда он пришёл к однозначному выводу — ему надоело. Девочка умирала долго, не меньше недели, а когда глаза всё же остекленели, в них было облегчение. У неё были длинные, чёрные, блестящие волосы, у неё была потрясающая фигура, у неё были алые пухленькие губки, она, как все испанки, потрясающе умела танцевать. Ей было семнадцать лет…
