Денис Украинский - Рыцарь бесчестия
Спустившись на берег, Штурман сразу скрылся в темноте, пообещав, что вернется к отплытию. Хотя о времени мы не договаривались, я не сомневался, что когда мы отчалим, Штурман будет на корабле, а сделать это нужно как можно быстрее. Если викинги не поняли тонкий намек Ольвина и не отказались от погони, нам лучше покинуть Сиент до того, как они доберутся сюда.
- Куда это он? - спросил Баск, когда Штурман скрылся из вида.
- У него есть дела, он присоединиться к нам позже - ответил я.
Баск хмыкнул, но больше ничего не сказал. Причал не пострадал, его викинги предусмотрительно сохранили, а вот прилегающие здания выгорели дотла, каменные стены обвалились, и искать здесь что-либо не имело смысла. По ступенькам поднялись площадку, возвышавшуюся над городом и осмотрелись. Что за здание здесь стояло до нападения, сказать был трудно, его разрушили практически до основания, только груда камня и кое-где не догоревшие головешки.
- Мы можем провести здесь всю ночь и не найти того, что нужно - сказал Баск всматриваясь в темноту перед нами - Нужно идти на свет костров, найдем людей, а среди них, если повезет, найдем того, кто знает где взять припасы.
- Так и сделаем - согласился я.
Мы выбрали одну из шести светящихся точек, потому что она была самой большой, и пошли к ней. Разделяться не стали и шли осторожно, пробираясь почти что на цыпочках, где-то здесь среди руин города рыскали как минимум двадцать человек желающих найти хоть что-то ценное и вряд ли они обрадуются конкурентам.
Для меня последствия военных действий всегда выглядели отвратительно. В пожарах и стихийных бедствиях тоже нет ничего хорошего, но буйство природы процесс с которым людям пришлось смириться и воспринимать как должное, а вот война дело другое. В выбитых дверях, разбитых окнах, а кое-где высаженных рамах чувствовалась агрессия и неистовство тех, кто врывался в чужие дома, чтобы отнять у их хозяев все самое ценное, в том числе и жизнь. Кто-то спокойно живет, создавая быт своими руками, а кто-то то ли из зависти, то ли от жадности хочет это отнять.
Пройти надо было шесть кварталов, потом свернуть направо и миновать еще три. Продвигались медленно. Мародеры то и дело исчезали в домах, дворах, появляясь снова через две три минуты. Удавалось ли им найти что-то ценное, сказать трудно, возвращались они с каменными лицами, не выдающими никаких эмоций.
Через два квартала в руках Баска появился топор на длинной ручке, раньше им рубили дрова, а теперь могла пострадать чья-то голова. Нил обзавелся увесистой дубиной, а в руках Грима перед тем, как тот исчезал в очередных развалинах, мелькал нож. Только Варлу пока что не посчастливилось раздобыть оружием.
Мы вошли в более-менее уцелевший квартал. Даже в темноте на стенах можно было разглядеть гарь. Местами крыши были проломлены, и если бы я не знал, что это последствия взрыва пороховых складов, то подумал бы, что квартал обстреляли, если не пушки то, как минимум осадные орудия. Мне и раньше приходилось видеть подобное. Армейские годы были до предела насыщены впечатлениями, но отвращение к этому зрелищу не убавилось. Привыкание почему-то так и не выработалось.
Грим оказался самым шустрым и тихим, поэтому прежде чем пройти квартал вперед посылали его. Он скрывался за углом, через некоторое время возвращался, сообщал, что все в порядке, и мы продолжали движение. Держались вместе, дома мародеры осматривали по очереди. Никто не возражал против моего командования и, хотя Баск продолжал держать себя как хозяин положения, идти наперекор мне пока что не собирался. Я не торопился делать выводы, и был все время начеку.
- В домах и на улицах нет трупов - сказал Баск. - Это плохо.
Трупов действительно не было и это было очень плохо. Это значило, что уцелевшие горожане более-менее организованы. Во всяком случае, у них хватило слаженности для того, чтобы позаботиться о телах погибших и эта их слаженность могла помешать нам, получить желаемое.
Шесть кварталов остались позади. На следующем углу надо было свернуть налево, но как раз оттуда раздался шум возни и неразборчивые крики. Мы только насторожились, а Грим уже бежал нам навстречу вдоль домов. За углом разгорелась драка, трое оборванцев, напали на вооруженного мечом человека. Человек уперся спиной в стену и не подпускал их к себе, но бродяги сдаваться не собирались.
- Возможно каторжники, как и мы - хитро улыбаясь, добавил к своему донесению Грим.
- Вы уже не каторжники - сказал я. - Доберемся до южного берега, а там каждый пойдет своей дорогой, как свободный человек.
- Но мы еще не на южном берегу - глядя на меня в упор, сказал Баск.
- Идем! - прервал я препирания.
Я дошел до угла, мародеры последовали за мной. Мы обогнули дом и стали свидетелями финальной части драки. Седоволосому человеку с мечом пришлось немного отойти от стены, к которой он прижимался спиной, чтобы достать одного из бродяг, приготовившегося кинуть увесистый булыжник. Бродяга с булыжником ловко увернулся от выпада и в этот момент второй бродяга кубарем подкатился седоволосому под ноги, мужчина споткнулся и упал.
- Эй! - крикнул я.
Двое из троих обернулись на мой оклик, а парень с булыжником не обратил внимания. Меч из рук седоволосый не выпустил, попытался быстро подняться, но когда стал на колени, бродяга с булыжником подскочил к нему и с силой опустил булыжник на седую голову.
- Эй, уроды! - еще раз крикнул я и вынул меч.
Бродяги замерли в нерешительности, внимательно осматривая нас. Баск, улыбаясь поигрывал топором. Нил опустил дубину на землю так, что, ударившись, она издала звонкий звук. Грим достал нож и держал его так, чтобы все видели. Варлу пока что похвастаться было нечем, но его размеры и размеры его кулаков внушали как минимум невольное уважение. Еще секунда и бродяги одновременно кинулись наутек. Мародеры начали хохотать, проводив беглецов дружным, почти что конским ржанием.
Седые волосы окрасились в красный цвет, дыхания и пульса не было
- Что ты его щупаешь, словно бабу? - спросил Нил. - Посмотри, может, найдешь чего ценного.
Ирис светила прямо над нами, как безразличный свидетель, наблюдая за темными делами людей, у которых размыты границы дозволенного и которые ведут себя хуже, чем звери. Мне вдруг стало до тошноты противно, от этих закопченных стен вокруг, пустых темных окон и выбитых дверей, от того что оказался в компании этих каторжников и от несовершенства мира, представлявшегося мне в этот момент самой гадкой сточной канавой. Прогонять подобные ощущения мне не впервой и долго бороться с ними не пришлось. На войне, как известно все средства хороши, а этот мир с самого начала моего здесь пребывания, предстал передо мной одной большой войной, в которой для меня есть предельно четкие цели: выжить и выполнить поставленную задачу. Здесь для меня нет командиров и это к лучшему, задачи я поставил сам и сам их выполню.
