Ольга Погодина - Джунгар. Небесное Испытание
Так или иначе, напряжение чуть-чуть отпустило Юэ. Правда, взамен появилось некоторое самолюбивое стремление доказать своим подчиненным, что он вовсе не набитый соломой юнец, незаслуженный любимчик господина Бастэ, которым они его,судя по всему, считают. Но это, пожалуй, позже. Один из солдат представился как его заместитель и протянул короткую записку без подписи, но с печатью Бастэ. Его звали Синтай. Надо сказать, выбор господина Бастэ и здесь понравился Юэ, - Синтай, которому было около сорока, обладал спокойной сдержанностью и силой, присущей вождю. Приказы, которые он отдавал, были четкими и умелыми. Под его руководством отряд разбил лагерь на ночлег практически без участия Юэ, - Синтай только спросил позволения выслать вперед разведчиков, и от Юэ потребовалось кивнуть. Разведчики вернулись с хорошими новостями и присмотрели достаточно сносное место у ручья.
Ночевать каждому в отдельной палатке было бы непозволительной раскошью, так как лошади были и без того нагружены до предела, а позднее, как сказал Цой, их, быть может, придется вовсе оставить. Так что Юэ предполагалось спать в компании Цоя и Синтая, что, кажется, не слишком понравилось последнему. Впрочем, Юэ заметил, что его проводник и его заместитель испытывают друг к другу какую-то тщательно скрываемую неприязнь. Одно радовало, - если один из них предатель, то у Юэ появляется больше шансов не быть зарезанным во сне, и он согласился.
Они двигались быстро и скрытно. Старались не разжигать огонь днем, чтобы не выдать себя дымом, не задерживались ради того, чтобы полакомититься добычей, пойманной в лесу. Их скудные пайки быстро таяли, но Юэ знал, что их единственный шанс не попасть в засаду бьетов, - опередить новости о своем приближении, а они рано или поздно обязательно выдадут себя. Юэ доводилось видеть, как привольно бьеты чувствуют себя в своих джунглях, и иллюзий, что они могут остаться незамеченными,он не строил. Никаких лишних остановок на пути. Никаких особенных разговоров, чтобы скрасить часы досуга, как это бывало в том страшном походе по ту сторону Лусань. Они, сократив дневные привалы, за длинный световой день выматывались так, что не было никакого желания вести разговоры. Как умудрялись нести свою вахту часовые, Юэ просто не представлял,пока не увидел, что у половины солдат губы окаймляет беловатый налет, - у них явно был хороший запас прессованных листьев гайши, - сильного бодрящего средства. От долгого и частого употребления листьев гайши у людей развивалась нервозность и галлюцинации, иногда до потери рассудка. Юэ знал это - и делал вид, что не замечает. Ему самому до смерти хотелось гайши, только его ранг командира спасал его. Ничего, несколько недель не опасны, - если только Бастэ не прислал ему закоренелых гайшанов.
Через половину луны они все еще были живы и двигались на юго-восток. Лошадей пришлось бросить, предварительно сняв с них упряжь и все, что могло выдать их принадлежность к куаньлинам. Джунгли превратились в разреженный лес, почти все время приходилось идти в гору. Это сделало продвижение более медленным и более опасным. Иногда приходилось подолгу останавливаться, высылая вперед разведчиков. В эти минуты Юэ старался повнимательней понаблюдать за своими подчиненными, - учился у Цоя обращению с бьетской боевой трубкой, проводил смотр обуви, подсчитывал с Синтаем расход припасов. В моменты таких остановок, когда разведчики ищут указанные Цоем ориентиры, и проверяют, нет ли рядом людей, могущих их заметить, можно было и поохотиться. У Юэ все внутри завязывалось в узел при мысли об аппетитном бульоне или птичьем крылышке, поджаренном на вертеле. Здесь в меньшей степени следовало опасаться заразы, - той, что душила их во влажных низинах. Воздух плоскогорья, на которое они поднялись, был ощутимо более прохладен и свеж.
Несколько раз Юэ, убедившись, что за ним никто не следит,сверялся с картой. Пока Цой вел их в правильном направлении, только почему-то сильнее,чем следовало бы, отклонялся к северу. Оснований для беспокойства вроде бы не было, но глодавшие Юэ подозрения снова вцепились в него, держа в постоянном мучительном напряжении.
Впереди замаячила затянутая синеватой дымкой прерывистая горная цепь, - цель их путешествия. Предгорья прекратились в цепи обрывистых сопок, на каменистых склонах которых росли редкие группки деревьев. Передвижение людей на них просматривалось прекрасно. Внизу, у их подножия, извивались быстрые горные ручьи. Цой повел их вдоль одного из них по каким-то только ему одному видимым тропам, - постороннему взгляду все казалось хаотическим нагромождением камней. Он подобрался, посерьезнел, выглядел встревоженным и усталым. Люди тоже осознали, что опасность быть обнаруженными и попасть в засаду возрастает, и без того редкие разговоры сократились до необходимого минимума. Юэ несколько раз делал вылазки вместе с развездчиками, не в силах выносить неопределенность. Внутри него время отсчитывало мгновения вместе с ударами сердца. Последнее время он вообще не мог сидеть на месте, особенно во время дневных привалов.
Он как раз вместе с двумя разведчиками ушел вперед. Взобравшись на сопку, они увидели, что зубчатые ряды скал скрывают обширное плоскогорье, - именно там, согласно карте, и находилась столица. Отсюда было видно, что они заходят в правильном направлении, - с их стороны плоскогорье полого поднимается, в то время как на востоке в небо устремляются узкие островерхие пики, словно зубы огромного дракона.
Его наблюдения прервал один из его спутников, вовсе непочтительно дергая его за рукав:
- Господин Юэ! Кто-то разжег в лагере костер! - в его голосе слышался плохо скрываемый ужас. Юэ мгновенно обернулся и обмер: от места, где они оставили своих людей, поднимался в небо клуб маслянистого дыма, хорошо заметный в прогретом летнем воздухе. Юэ выругался так, как до этого сам от себя не ожидал, и помчался обратно во всей возможной скоростью, клянясь пятками Синьмэ, что собственноручно убьет мерзавца, посмевшего ослушаться.
Впрочем, Синтай его опередил. Когда Юэ, задыхаясь от злости, подлетел к лагерю и наше источник дыма, находившийся несколько в стороне от отдыхавших людей, он уже невозмутимо вытирал о траву свой меч, а идиот-ослушник уже валялся с перерезанным горлом, тараща в небо широко раскрытые глаза и раскрыв рот в беззвучном крике. Кровь все еще толчками вытекала из раны, и в воздухе стоял ее густой сладковатый запах. Остальные члены отряда молча столпились вокруг, потрясенно переглядываясь. Костер был поспешно затоптан. Рядом валялись два прута с нанизанными на них кусочками мяса, - остатками последней охоты, не оставляля сомнений в намерениях ослушника, чья жажда полакомиться взяла верх над благоразумием.
