Марк Сехестедт - Драконы Войны Душ
Не успел Скеррит спросить, какой смысл такой во всей этой затее, как сверху донесся пронзительный крик.
Вероятно, Руби все же нашла логово дракона.
— А вот и она! — радостно воскликнул Рэг, но тотчас нахмурился: — Вот только непохоже, чтобы она была довольна.
Скеррит уже пустился бежать вверх по склону горы, задыхаясь от напряжения, но все же обгоняя коротконогого кендера, несмотря на все его старания удержаться рядом.
На поляне, где пузырилась большая лужа грязи, он обнаружил Руби — и своего противника. Даже штормовой ветер не в силах был удалить с поляны зловонные сернистые газы, которые вырывались из каждого огромного пузыря, вздувавшегося и лопавшегося на поверхности лужи, где сидел перемазанный с головы до лап дракон. Вероятно, он принимал лечебную ванну, чтобы исцелить раненое крыло. Так, по крайней мере, показалось Скерриту, когда он заметил выделявшийся даже под толстым слоем грязи шрам. Но в этот момент процедуры были забыты: когтем одной лапы дракон пришпилил к земле Руби, а во второй держал овечью ногу.
Дракон был огромен, намного больше, чем Скеррит мог себе вообразить, изучив описания в книгах. Грозное и несокрушимое существо возвышалось над лужайкой и, казалось, ничуть не было встревожено появлением мелких нарушителей спокойствия. А смердело от него еще хуже, чем от лечебной пузырящейся грязи.
Скеррит оцепенел от приступа драконобоязни. Желудок сжался в тугой комок, а мускулы, казалось, стали жидкими. Так, в полной неподвижности, он простоял довольно долго. Лишь где-то в самом отдаленном уголке сознания возникли тревожные мысли: как выбраться живым из этой переделки? Как осмелиться противостоять такому чудовищу, даже имея настоящее Драконье Копье?
Но вид барахтающейся в грязи под лапой дракона Руби оказался сильнее драконобоязни, и Скеррит начал медленно обходить чудовище. Он должен как-то спасти девушку. Дракон, не переставая лениво жевать, следил за его передвижениями, хотя определить его выражение было довольно трудно, поскольку тучи сгустились и поляну окутал полумрак. Да и кто вообще может разобраться в выражении морды дракона?
Каждый раз, когда под натиском мощных челюстей трещала овечья кость, вся спина Скеррита покрывалась мурашками. При каждом укусе обнажались зубы длиной с его руку. Вероятно, клыки, украшавшие повозку Скеррита, принадлежали совсем маленькому детенышу. Зубищи взрослого дракона не имели с теми побрякушками ничего общего!
Но вот на поляну выбежал Рэг.
— Ого! Настоящий дракон! — с явным восхищением воскликнул он. Затем кендер увидел распростертую на земле Руби. — Эй, не смей этого делать! — крикнул он чудовищу. — Отпусти ее сейчас же, безобразник! — Но дракон и не подумал выполнять его требования, и тогда Рэг обернулся к Скерриту: — Что будем делать? Видно, придется отказаться от клетки. Лучше мы его убьем.
Дракон заворчал так, что вздрогнула земля под ногами.
Скеррит подобрал сухую ветку и продолжал маневр, все еще пытаясь побороть ужас и отыскивая возможность освободить Руби. А девушка по-прежнему визжала, перемежая свои испуганные вопли ободрительными восклицаниями, восхваляющими его храбрость. Рэг, по-видимому не подверженный драконобоязни, подбежал к краю лужи и стал тыкать копьем в лапу, прижавшую Руби. Дракон фыркнул и оттолкнул кендера обглоданной овечьей ногой. Перевернувшись несколько раз через голову, Рэг, в конце концов, остановился.
— Эй! — возмущенно закричал он, вставая и отряхиваясь. — Ты поступаешь очень нехорошо! — Кендер подобрал потерянное копье и снова ринулся вперед. — Мы пришли, чтобы тебя убить, так что лучше не сопротивляйся!
Он снова принялся тыкать копьем в дракона и добился успеха: наконечник попал между чешуйками и вонзился в мягкие ткани.
Дракон взревел, отпустил Руби и поднялся во весь свой рост. Он распростер крылья и, казалось, приготовился уничтожить обидчика. Голова чудовища возвышалась над деревьями, окружавшими поляну, а его крылья несколько раз хлопнули и заглушили даже яростные удары грома. Рэг, склонив голову набок, с восхищением взирал на это. Освобожденная от когтей Руби попыталась встать на ноги, но увидела, что дракон готовится выпустить в кендера заряд смертоносной слюны, и в ужасе снова погрузилась в жидкую грязь. Испугавшийся за нее Скеррит рванулся вперед и по пути ударил дракона веткой. В этот момент над поляной всерьез хлынул дождь, и все заволокло пеленой. Дракон ревел не переставая. Однако в громогласных раскатах Скерриту чудилась не столько ярость, сколько насмешка.
Вспышка молнии над самой поляной осветила дракона под потоками дождя. Струи смывали грязь, и блестящая чешуя приобретала свой естественный цвет, а рев чудовища все нарастал, пока полностью не заглушил шум бури. Впервые Скеррит сумел разглядеть дракона. Забыв про выпавшую из рук ветку, он стоял с открытым от благоговейного ужаса ртом, а дождь лил как из ведра. Разум с трудом постигал величие увиденного. Но вот крылья хлопнули еще раз, отчего Скеррит и Рэг вместе с Руби растянулись в грязи, а дракон взлетел в небо и исчез.
Два последующих года внесли значительные изменения в облик гостиницы, переименованной в «Последний Вздох Дракона». Все реликвии, когда-то украшавшие повозку Скеррита, теперь перекочевали в общий зал. Связка высушенных когтей, отбеленные солнцем черепа и радужные чешуйки разместились на каждой свободной поверхности и на стенах, а обширный ковер из шкуры дракона красовался посреди зала. Но почетное место на полке над большим камином было оставлено для прославленного Драконьего Копья, известного на много миль в округе своей ролью в уничтожении ужасного монстра, некогда державшего в страхе Торговый Поселок.
Изменения коснулись не только внешнего вида гостиницы, но и облика трех ее новых хозяев. Руби, не так давно сменившая фамилию, расцвела в прямом и переносном смысле, поскольку вскоре ожидала рождения ребенка, и полностью сменила образ жизни. Фигура Скеррита за прошедшее время тоже несколько округлилась, хотя и по иной причине: теперь он жил в достатке, в окружении любящей и увеличивающейся семьи.
Но самые большие перемены произошли с кендером. Рэг ныне предпочитал, чтобы его называли полным именем: Рэгвид Цветень, эсквайр. У него появилась привычка одеваться, как ему казалось, по последней моде: в шелк и атлас, бархат и парчу самых радужных и ярких расцветок, с пышными кружевами на манжетах и воротничках. Днем он часто с самым важным видом, раньше присущим только мэру Даннерту, прохаживался по городку, наслаждаясь восхищенными взглядами сограждан, а вечерами любил стоять перед камином в гостинице, важно опираясь одной ногой в сапоге из синей кожи на край решетки и услаждая своих почитателей рассказами об успехах на поприще Губителей Драконов.
