Катарина Керр - Дни изгнания
– Конечно.
– Не следует относиться к этому так легко. – Невин остановился и пригвоздил его к месту ледяным взглядом. – Ты не понимаешь меня, Адерин? Сейчас она любит тебя, и ей очень нравится играть в «я твоя жена», но она очень могущественная женщина.
– Честное слово, я понимаю это каждый день и каждый час нашей жизни. Но есть и еще одно. Я ведь понимаю, что она проживет на сотни лет дольше, чем я. И неважно, как сильно я люблю ее, все равно в ее жизни я лишь эпизод.
– Что? Что ты такое говоришь?
– Прости, я забыл, что ты не знаешь. Народ живет очень, очень долго. На равнинах – по пять сотен лет, а когда они жили в городах, нормой было шесть-семь сотен лет.
– Они определенно не отсюда. – Невин заколебался, потом сказал. – Адо, а зависть…
– Я знаю. И с этим мне нужно бороться. Со своей собственной завистью, разрывающей мне сердце.
Этой ночью они втроем сидели в палатке Адерина и Далландры. Было слишком тепло, чтобы разжигать костер, и Далландра сотворила шар желтого света, подвесив его на шест. В палатке было полно дикого народца, гномы на корточках расселись на подушках, феи и сильфы порхали в воздухе, несколько безволосых серых существ забрались на колени Невину на манер кошек.
– Адерин рассказывал мне про Стражей, – сказал Невин Далландре. – Это все очень странно.
– Странно, – согласилась Далландра. – А ты знаешь, кто они или что?
– Несомненно, это духи, которые никогда не рождались.
Адерин и Далландра уставились на него.
– Я имею в виду, они никогда не воплощались в человеческий облик, – пояснил старый учитель. – Но у меня есть ощущение, что это души, которые должны были воплотиться. Я думаю, Далла, именно это и имел в виду Эвандар, сказав, что они «отстали»: они должны были обрести плоть здесь, в материальном мире, но отказались от этого. Духовные уровни такие свободные, прекрасные и могущественные – это очень соблазнительная ловушка. Ведь они очень изменчивые и непостоянные. Там ничто не может выдержать испытание временем, даже душа; а ведь она могла бы стать бессмертной, если бы прошла через все положенные формы.
– Ты хочешь сказать, что Стражи действительно должны раствориться и попросту исчезнуть? – Она о чем-то напряженно думала, сузив глаза.
– Да. Со временем. Может быть, через миллион лет по нашим меркам, может быть – скоро, я не знаю. – Невин позволил себе усмехнуться. – Я, видите ли, не большой знаток Стражей.
– Ну да. – Далландра еще подумала, потом продолжила. – Эвандар сказал, что они должны были стать такими, как мы. Значит, они души эльфов?
– Возможно. А может быть, они относятся к совершенно другой ветви эволюции, другому течению безбрежной реки сознания, которая течет через вселенную и почему-то выбрала не то русло. Это ведь ничего не значит. Сейчас они здесь и отчаянно хотят найти образец, которому можно последовать.
– Но Эвандар еще сказал, что они могут нам помочь и что-то для нас сделать.
– Несомненно. В их распоряжении все возможные виды двеомера, пребывающие в тех же духовных уровнях, что и они сами. Я не берусь догадываться, что именно они могут совершить. Но об одном я могу поспорить на любую сумму: у них нет мудрости. Нет и сострадания. Это – общее для тех, кто никогда не знал материального мира, кто никогда не страдал во плоти. – Невин наклонился и поймал взгляд Далландры. – Будь осторожна, девочка. Будь настороже, если они рядом.
– Я так и делаю, поверь мне. Честно говоря, теперь я вообще не хочу иметь с ними ничего общего. Если мой вирд – узнать все о них и им подобных, это может подождать до тех пор, пока я не наберу достаточно силы, чтобы справиться с этим.
Невин облегченно вздохнул, словно увидел, как лошадь взяла опасный барьер и осталась цела и невредима.
Далландра вновь заговорила со Стражами только через три года. В первый год замужества она была очень занята, учась у Адерина и в свою очередь обучая его всему, чему могла, и у нее не хватало времени, чтобы думать об этих странных духах. Кроме того, она перестала ходить одна, и они избегали если не ее саму, то ее спутников. По молчаливому взаимному согласию ни Адерин, ни она не заговаривали больше о Стражах и меняли тему, если о них упоминал кто-нибудь из других магов. Ее любовь к Адерину действительно стала якорем, как она однажды выразилась. Он был к ней так добр и внимателен, что его легко было любить: теплый, нежный и надежный. Далландра не относилась к женщинам, которым требовалось, чтобы мужчина все время держал их в напряжении: ей хватало волнений во время работы, и они могли свести с ума любую обычную женщину, неважно, эльфа или человека. Адерин оказался именно тем, кто ей требовался, и она платила ему за это сторицей.
Однако к исходу второго года Далландра снова начала видеть Стражей, правда, только издалека. Похоже, они искали ее. Когда алар менял лагерь, она всегда ехала впереди с Адерином или Галабериэлем, и иногда до нее доносилась печальная мелодия серебряного рожка или на горизонте появлялись чьи-то силуэты. Если она указывала на них своим спутникам, силуэты исчезали раньше, чем те успевали их увидеть. Когда они с Адерином вместе летали – к тому времени он научился превращаться в большую серебристую сову – Далландра иногда видела трех лебедей, не отстающих от них, но держащихся на приличном расстоянии. Если же они с Адерином пытались их догнать, те исчезали во вспышке света.
На третью весну ее замужества начались сны. Они приходили к ней в образе эльфов, которых она уже видела – Эвандара, Альшандры и Элессарио, и горько упрекали ее за то, что она покинула их. Иногда они предлагали ей свои услуги, иногда – угрожали, но ни предложения ни услуги не имели силы. А вот упреки ранили. Она ясно вспоминала Эвандара, сказавшего, что его народ нуждается в ее помощи, чтобы не исчезнуть, и еще она вспоминала теории Невина, впрочем, и его предостережения тоже. Она убеждала себя, что Стражи сами сделали свой выбор, когда отказались принять бремя земного мира; как гласила эльфийская поговорка, раз они выкинули лошадь из табуна, то могут седлать ее так, как им нравится. При условии, конечню, то Невин был прав. При условии, что они знали, на что шли.
Наконец, после одного особенно яркого сна, Далландра надела на свою неоседланную кобылу недоуздок и поехала на пастбище. Однако стальной нож с собой взяла. Она каталась не меньше часа, пока не нашла место, подходящее для Стражей – небольшой ручей, вытекающий из источника между двумя лещинами. Далландра спешилась, не доезжая до него семи сотен ярдов, привязала кобылу и воткнула нож острием в землю так, чтобы половина рукоятки торчала наружу, но стальное лезвие полностью спряталось в земле, И направилась к лещинам.
