Ричард Кнаак - Дети Дрейка
Именно в этом и было дело. Независимо от того, насколько они изменились — а некоторые изменились очень, очень сильно, — все они были Герродом.
Глава 12
Шарисса ненавидела верховых дрейков. Она ненавидела их внешний вид, их повадки, их запах. Их невозможно было сравнивать с лошадьми. Однако ей пришлось ехать верхом на одном из них в течение последних двух дней. Он был глуп и частенько сбивался с пути. Однажды он даже — без видимой причины — лязгнул зубами в ее сторону.
Баракас выслушивал ее жалобы, словно терпеливый взрослый — хнычущего ребенка. Возникали ли у нее трудности с ее дрейком, значения не имело; Тезерени использовали дрейков для верховой езды — особенно когда возникала опасность, что в любой момент им придется участвовать в бою.
Группа, направлявшаяся к горам, передвигалась с осторожностью. Телепортирование все еще было не под силу большинству Тезерени, так что им приходилось путешествовать более прозаическим способом. Предводителя клана также беспокоило отсутствие искателей. Баракас мог утверждать, что гнездовье было покинуто, но он явно полагал, что существует достаточно большой риск и что спешка не приведет ни к чему хорошему. Он даже захватил с собой очень покорного Темного Коня, который отворачивался всякий раз, когда Шарисса пыталась заговорить с ним. Темный Конь стыдился того, что сделал, несмотря на то, что многое из этого было сделано ради нее. Плененная волшебница не обвиняла его ни в чем; но сказать ему об этом оказалось невозможным.
Наконец пришел вечер. Баракас позволил Ригану дать сигнал к остановке. Наследник сделал это с угрюмым видом; он все еще переживал из-за решения отца оставить его мать управлять растущей Империей. Риган предположил, что отсутствие отца позволит ему осуществить его давнее желание править. Наследник даже некоторое время спорил с Баракасом, но результат был заранее известен. Все, что Риган мог делать, это дуться — с целеустремленностью, вызывающей почти восхищение.
Шарисса как раз собиралась слезть со своего ненадежного дрейка, когда позади нее раздался знакомый — и неприятный — голос.
— Позволь мне помочь тебе, Шарисса.
— Я могу обойтись и без твоей помощи, и без твоей дружбы, Лохиван! — резко ответила она, спускаясь с седла.
Он тем не менее помог ей.
— Я понимаю твою горечь и знаю, что ничего не могу сделать, чтобы искупить те грехи, в которых ты меня винишь, но мы будем находиться вместе довольно долгое время — в сущности, в течение всей жизни.
— Я думала, что повелитель Баракас хотел выдать меня за Ригана — а не за тебя.
Лохиван коротко хихикнул.
— Я мог бы признать, что имел кое-какие мысли на этот счет; и мне приятно думать, что ты могла бы найти меня чуть более интересным, чем моего грубияна-братца. Однако я имел в виду не это, а просто тот факт, который ты должна вскоре признать: что ты принадлежишь теперь — и должна будешь принадлежать — к нам. Назад дороги нет.
Она решила снять со своего дрейка седельную суму, но Лохиван обошел ее и сделал это прежде, чем она успела даже попытаться.
— Только водное пространство отделяет меня от моего отца и других враадов. Или они придут за мной, или я отправлюсь к ним.
Лохиван жестом подозвал другого Тезерени, который подбежал и принял поводья дрейка Шариссы. Позаботившись об этом, Лохиван пошел прочь, все еще неся в руках седельную суму Шариссы. Та последовала за ним — хотя бы потому, что знала — он продолжит свой путь независимо от ее поведения. Шарисса знала, что, пока он держит в руках эту суму, ей придется выслушивать его.
— Пересечь эти воды — смертельно опасно; эльфийка, которую твой отец взял в жены, должна была сказать тебе об этом.
— Она же осталась в живых, ведь так?
— Другие погибали. Кроме того, ты думаешь, что сможешь доплыть туда одна?
— Я снова обрела свои способности — и не благодаря тебе и другим Тезерени.
Он остановился перед чистым, гладким участком. Если бы Шарисса остановилась там, то оказалась бы в самой середине лагеря. Кстати, рядом находился дозор из нескольких Тезерени.
— Эльфы, насколько я понимаю, не лишены магических сил. Мы, возможно, и могущественны, но следует уважать и менее сильных.
Она протянула руку и забрала у него суму.
— Когда это враады уважали менее сильных? Вы так легко забыли Нимт?
— Едва ли. Я научился большему, чем ты думаешь, Шарисса. Я уважаю этот мир. Хотя это не помешает мне выполнять мой долг перед кланом. Мы должны покорить для себя Драконье царство. А этой глупости — когда один народ соревнуется с другим — следует положить конец. Из-за нее, кажется, уже погибли искатели. Мы же — если ты вспомнишь — последняя надежда основателей иметь преемников. Нам не следует разочаровывать их.
Пока он говорил, Шарисса опустилась на колени и открыла суму. Ту еду, которую она вынула, можно было бы заколдовать, а не нести на себе, но Баракас хотел, чтобы волшебством пользовались как можно меньше. В отличие от Нимта, который терпел от враадов в течение тысячелетий всякие выходки, этот мир был достаточно злым. Тезерени могли воспользоваться колдовством старого мира, но это по-прежнему изматывало их физически. Даже Шариссе такое давалось нелегко. Баракас заявлял, что хочет, чтобы все находились в самой лучшей форме — на случай атаки. Возможно, что искатели могли еще и не знать о приближении Тезерени. Чрезмерное использование волшебства могло бы насторожить пернатых и уничтожить всякое преимущество, которое имела внезапность экспедиции.
Шарисса сомневалась, что эти причины были главными. Она подозревала, что глава клана хотел, чтобы его люди захватили гнездовье без помощи колдовства; это подняло бы боевой дух и прибавило уверенности в том, что Империя, находящаяся в этой земле, была их подлинной судьбой.
— Послушай меня! — зашипел Лохиван, опустившись на колено рядом с Шариссой. — Его голос был очень тихим и встревоженным. — Я твой друг — веришь ты мне или нет. Я думаю о тебе!
— Когда это не мешает твоим благородным мыслям касательно твоего клана. Я устала, Лохиван. Иди поговори с одним из своих братьев, или сестер, или родственников — или с кем угодно; но прекрати разговаривать со мной.
Он поднялся и стал темной тенью на фоне последних тусклых лучей заходящего солнца.
— Ты и этот эльф… вы заодно!
— Что ты хочешь сказать об эльфе? — Шарисса как могла постаралась выглядеть не слишком заинтересованной.
Лохиван счел ее интерес к эльфу делом само собой разумеющимся.
— Мне придется провести еще один бесплодный вечер в попытках убедить его, что он тщетно продолжает хранить свои тайны. При том, что его спутники мертвы и его народ находится далеко, ему следовало бы вести себя разумно. А вместо этого он просто скрежещет зубами, уставясь в никуда.
