Кирилл Кащеев - Донгар – великий шаман
Невыносимый ужас гнал Пукы. Мальчишка побежал между деревянными домами, нырнул в густо черный от сгустившейся темноты проулок и прижался к стене.
– Эй! Ты где? – буханье погони приближалось. – Да не убегай, поговорить хочу! – мимо скрывающего Пукы проулка промелькнула тень. Худая, мальчишеская, угловатая… А следом еще одна – гигантская. И еще. И еще… с молотами, клещами, жаровнями… Последняя, самая громадная, увенчана трехрогой короной.
Когда топот погони начал стихать, отдаляться, Пукы со стоном медленно сполз по стене. Поговорить, как же! Поговорил с ним уже один такой!
Пукы выпрыгнул из проулка – и напоролся на жесткий жилистый кулак!
Его отбросило назад, в темноту. У переулка, отрезая выход, стояли двое.
– А вы что за духи? – закричал Пукы, разглядывая двух обыкновенных вроде бы мальчишек. Может, чуть постарше самого Пукы. Ага, скуластый Хакмар ему тоже сперва обыкновенным показался!
Парни переглянулись.
– Ты из себя припадочного-то не корчь! – мрачно сказал один, потирая отшибленный кулак. – Не поможет! Это ведь из-за тебя нам снова придется к шаману ходить?
– Да из-за него, из-за него, мне бабка сказала, – склочным тоном подтвердил второй. – Нормально жили – ехали себе и ехали, от мэнквов отбивались, никто нас не трогал. А ты нас снова в учебу втравил?
– А еще он с Нямкой носами терся! – рявкнул первый, засучивая рукава парки.
– Не терся я! – пискнул Пукы, пятясь в глубь переулка.
– А она сказала, что терся! И что твой нос – лучше наших! – заорали парни, стискивая кулаки и с ревом влетая в проулок.
Пукы метнулся назад – и с разбегу врезался в выросшую перед ним деревянную стену. Переулок оказался тупиком. Он успел лишь повернуться лицом к нападающим… Удары обрушились ему на голову, на спину, на плечи. Его вдавило в стену.
– Мы тебе нос-то открутим, трусло тундровое! – орали парни, продолжая месить его кулаками. – Чтоб не совал его к нашим девчонкам!
Тело взорвалось болью. От удара в живот Пукы согнулся пополам. Перед глазами стало светло – будто в темном проулке прямо из-под земли вдруг вылетел сноп Огня.
Вопль, полный торжествующей ярости, тряхнул небеса и земли. Из разверзшейся у ног мальчишки дыры между Пукы и его мучителями взмыло пахнущее кровью и гарью черно-красное существо. Человеческую голову венчали заточенные стальные рога, из пышущей пламенем щели рта выскакивал язык с острыми, как лезвие ножа, краями. В каждой руке существо сжимало по мечу, а голую грудь прикрывала лишь кургузая одежка без рукавов странного, зеленого в черных пятнах цвета. Пукы лишь успел подумать, что в такой одежке в елках прятаться хорошо, как черно-красная тварь распахнула пасть, полную стальных зубов, и захохотала:
– Хо-хо-хо! Драка! Наконец-то! Я так и знал – как только ты вернешься, Донгар, будет славная драка! Только что-то ты совсем драться разучился! Давай-ка я тебе помогу, по старой дружбе!
– Я не хочу! – успел сдавленно пискнуть Пукы.
– А кто тебя спрашивает! – рявкнули в ответ молотящие его парни. Возвышающуюся над ними черно-красную рогатую тварь они явно не видели.
– Во-во! – согласно захохотал рогатый. – Кто тебя спрашивает! – выкрикнул он… Взвился в воздух… И черной струей дыма, алой струей крови ударил Пукы в ноздри. Мальчишка почувствовал, что задыхается. Что-то невероятно сильное вломилось внутрь него, как вражеская армия в захваченный город…
– Куда т-ты лезешь, Хонт! – заверещал изнутри Кэлэни. – Не видишь, з-занят мальчишка, в нем я сижу! – Дух-заика сдавленно вякнул, будто его придавило что-то тяжелое.
«Хонт-Торум! – в панике успел подумать Пукы. – Хонт-Торум, дух войны!» Он почувствовал, что снова теряет власть над собой. Некто, сидящий внутри него, натягивал его на себя, как доспех. Руки и ноги перестали подчиняться Пукы – другая воля командовала ими. И эта воля отлично знала, что делать, если два мелких придурка прут на тебя с кулаками.
Вскинутый кулак одного из мальчишек был перехвачен на взлете. Пальцы Пукы сомкнулись железными клещами, и он резко вывернул запястье противника. Раздался хруст. Парень взвыл.
Пукы почувствовал, как тот, кто сидел внутри него, рывком вздергивает его, Пукы, ногу. Пятка врезалась в подбородок второму мальчишке – клацнули зубы. Тело Пукы, совершенно непослушное ему самому, но обретшее вдруг невероятную, невозможную силу и легкость, волчком крутанулось на месте, подсекая противнику ноги.
Пукы подбросило – он резко перевернулся в воздухе, уходя от брошенного камня. Носок торбоза подцепил камень на лету – тяжелый снаряд полетел обратно в противника. Пукы легко приземлился на ноги у стены. Отброшенные к выходу из переулка парни смотрели на него – на лицах их был ужас. И восторг одновременно. Пукы не мог видеть свое отражение в их глазах – темно, далеко, – но ему почему-то казалось, что видит, словно со стороны, точно такое же выражение на собственной обалдевшей физиономии – восторг и ужас одновременно. Он понял, что именно делает сейчас. Точнее, что делает с ним – делает им? – разбушевавшийся дух битвы. Древняя борьба, превращающая тело в непобедимое оружие. Секрет, тщательно скрываемый от всех, даже от Храма – в первую очередь от Храма! Тайна наполовину легендарного племени нанайцев – борьба нанайских мальчиков!
Пукы бросил испуганный взгляд на свою руку. Пальцы ее вдруг выпрямились, чуть отгибаясь назад, и словно бы закаменели.
– Не-ет! – заорал Пукы, видя, как, повинуясь чужой воле, его собственная ладонь, вытянувшись, как клинок меча, с силой вонзилась в деревянную стену между бревен. Пальцы Пукы сомкнулись на бревне – рванули. Старенький дом истошно заскрипел. Стена пошла волнами и осела, крыша скособочилась. Изнутри послышались испуганные крики, но Пукы их уже не слышал. Двигаясь, точно деревянная кукла, он развернулся к противникам, сжимая в руках выломанное из стены громадное бревно.
Восторг с лиц парней исчез. Остался ужас – только ужас. Хрипло крича, они повернулись и, спотыкаясь, изо всех сил рванули прочь. Руки Пукы дернулись вверх, неожиданно легко поднимая толстенное бревно над головой. Изо рта снова вырвалось мучительное, с подвыванием:
– Не-ет! – но ноги уже несли его вперед – размеренной рысью, позволяющей бежать долго-долго, не уставая.
Вслед за улепетывающими беглецами Пукы выскочил в широкий проход между домами, размахивая бревном над головой, пробежал еще чуть-чуть… и вылетел на широкий, заполненный народом крепостной двор.
– Бабушка! – завопили напуганные противники, врезаясь в толпу и кидаясь к кругленькой тетке у костра. – Он за нами с дубьем гонится!
