Татьяна Форш - Корона всевластья
– Что, отец? – Тариймаар склонилась над ним.
– Возьми на столе мой перстень и подвеску с изображением дракона. Надень.
Наконец его глаза открылись, и он уже смог увидеть, как дочь кинулась исполнять его приказание. С каждым вздохом он возвращался в привычное для этого мира тело, но медленно… Очень медленно! Почувствовав медальон на теле дочери, он слился с изображенной на пластине крылатой тварью, ощущая, как сжимается, втискиваясь в непривычную для него плоть. Как оживает талисман, готовый вот-вот выпустить в этот мир… кого? Крылатую ящерицу?
Теперь последний штрих, пока он еще владеет этим телом. Этим миром.
– Наклонись ко мне.
Дочь послушно опустилась на колени, испуганно заглядывая ему в глаза.
Шаги сыновей уже звучали в ушах наковальней. Насколько же нужно быть самоуверенными и глупыми, чтобы так явно показывать противнику свое пренебрежение?
Усилие, и рука словно на невидимой нити поднялась ко лбу дочери, вырезая когтем знак.
– Тира сат ле рат.
Иероглиф власти заполнился кровью, которая в следующую секунду засияла золотом.
– Отец, они уже рядом! – Шепот дочери оглушил.
– Потайная дверь. Уходи. Корона Всевластия сама укажет на следующего правителя этого мира.
– Но как же ты?!
Дитя… он любил их всех, но душа Тариймаар словно сбежала из поднебесного мира брата. Чтобы спасти его. Всех…
– Быстро!
Она всхлипнула и с совершенно сухими глазами бросилась к указанной им двери…
Тихий стук перевернутого неосторожной ногой камня заставил крылатую ящерку очнуться от воспоминаний и взмыть под потолок, с удивлением разглядывая шагающую к нему фигуру.
– Князь? Опять ты? Давно не виделись. Пришел отдать должок? Зря беспокоишься, как только придет время, я возьму причитающуюся мне плату.
– Приветствую тебя, Многомудрый, но на этот раз ты не угадал. Долг я, конечно, отдам когда пожелаешь, но… Меня к тебе вновь привел один вопрос. И, прежде чем его задать, хочу кое-что тебе поведать.
Ящерка заинтересованно кувыркнулась в воздухе и неловко приземлилась неподалеку от гостя на гладкий высокий валун.
– Я весь внимание.
– Сегодня ко мне пришел тот, в ком течет моя кровь. Сын моего сына. Долгое время его считали потерянным в перерождениях, и вот… Сейчас ему угрожает неведомая опасность… Прошу, подскажи, как избежать того, что ему угрожает?
Глубинный дьявол растянул пасть в довольной улыбке.
– А как насчет того, что в этом смертном помимо твоей крови еще течет кровь Бриллиантовых королей? Мне помнится, ты очень недолюбливал этот избранный Лучезарным род. Как, впрочем, и Рубинов. Неужели тебе так дорог этот полукровка?
– Все изменилось. – Князь Сапфир посмотрел в сияющие расплавленным золотом глаза и повторил: – Все изменилось, Мудрейший. Я многое совершил в этой бесконечной жизни и многое понял, но… не думаю, что тебе интересны мои откровения, поэтому просто ответь на мой вопрос.
– К сожалению, на этот вопрос у меня нет ответа. – Золотистый дракончик свернулся калачиком на камне, греясь жаром, идущим от бурлящего лавой озера.
– Ты не знаешь ответа? – Берфеллаг умело скрыл разочарование под маской изумления.
– Знаю. Впрочем, если ты хочешь, я дам его тебе совершенно бесплатно. – По острым зубам глубинного дьявола метнулся раздвоенный язык. – Ни ты, ни вся твоя сила и власть не защитят Шайтаара от его участи. Ему придется пройти этот путь.
– А что ему угрожает?
– Плата. За чужие грехи.
Тар
Город как всегда возник внезапно. На этот раз мы преодолели его призрачные границы пешком. Шестикрыл, едва речь зашла о подбросить нас до Храма Правления, резво начал хромать, убедительно волоча крылья. Я сделал вид, что поверил, и пошел рядом с ним.
– Тар, – цокая по мозаичным мостовым Славдаля, Ферзель первым нарушил сосредоточенное молчание, – забыл тебя предупредить. Я, конечно, не против тебе служить, но ты ведь не небожитель. В общем, у меня к тебе одна маленькая просьба: когда будешь точно знать, что больше не вернешься, отпусти меня, ладно?
– Нет. – Ответ вырвался прежде, чем я успел осознать вопрос. Отпустить? Зачем? Почему?
– Тар, ты не понял. Не сейчас, потом! Просто скажи: Ферзелюшка, любимый, я тебя отпускаю! И все!
– Неужели тебе со мной так плохо?
– Ты – лучший хозяин, который у меня когда-либо был, но… Пойми, ты уйдешь, а я должен буду либо последовать за тобой, либо снова пройти смертную жизнь, ибо только так смогу снова стать свободным от собственной клятвы.
Распроститься навсегда с этим чудом? И снова отдать его на расправу крылатым, чтобы от их скучных правил он постепенно терял свою сущность?
– Я не уйду!
– Все так говорили. – Ферзель вздохнул.
– Точнее, я, конечно, уйду, чтобы завершить все дела, но я вернусь! Я клянусь тебе!
– Ладно. Поверим еще раз. – Зверюга фыркнула и невозмутимо напомнила: – И все же не забудь о том, что я говорил. Мало ли…
– О чем вы там шепчетесь? – Видимо, Лайле надоело прислушиваться к нашему разговору, и она остановилась, поджидая нас.
– Всего лишь пытаюсь открыть глаза этому тупоголовому на то, какая у него очаровательная ангелесса! – не растерялся шестикрыл.
Девчонка хитро прищурилась:
– И что тупоголовый? Открыл глаза?
– Кхе! – Я даже поперхнулся. Пора вмешаться. – Открыл и тут же закрыл. Зачем тупоголовому такие очаровательные ангелессы?
– Действительно! Не в коня овес, – презрительно фыркнула Лайла и как ни в чем не бывало принялась пояснять: – Сейчас мы направляемся к Храму Правления. Вы подождете меня в скверике неподалеку, а я постараюсь узнать, когда и, главное, где можно будет встретиться с Высшим архангелом.
Пару раз свернув в благоухающие цветами переулки, мы неожиданно вышли к витому серебристому забору, за которым возвышалось объятое сиянием белое здание.
– Девочки направо, мальчики налево! – скомандовал шестикрыл, демонстративно развернулся и зацокал вниз по улице, туда, где раскинулся цветущий сад. – Тар, а ты когда-нибудь ел манну небесную?
С усилием отогнав мысли о белокурой стервочке… гм, то есть о собственном ангеле (угораздило же), я соизволил удивиться:
– Что?
– Ну… манну. Небесную. – Ферзель остановился у входа в сквер и указал на вывеску, изображавшую розовощекого толстячка, державшего тарелку с облаком. – Пока будем ждать Лайлу, может, перекусим?
Перекусить?
– Отличная мысль! – В подтверждение серьезности намерений мой живот вдруг издал такой рык, что шестикрыл даже насторожился.
– Кажется, ты голодный!
