Наталья Авербух - Последний из Рода
— Я неясно выразился?! — прошипел рассерженно Князь — уже Князь, не бродяга-Лис. Он был столь необычен и непохож на других фейри, что оборотни порой забывали, кто перед ними. Забывали, что их Эйш-Тан известен не только как огненный сказитель, но и беспощадный воин. Об этом вспомнили ненадолго — два столетия назад, в Псхове, когда Лис вел свою стаю за убегающими кочевниками. Память Старших порой так же коротка, как людская…
— Да, Великий, — оборотень затрясся под взглядом рассерженного им… существа. Вспомнилось ему, как этот самый весельчак равнодушно сообщил когда-то Вожаку, что его дочь погибла, напав на его собственность. Что весь ее род проклят. А потом уничтожил Вожака и всю семью. За то, что не сумели воспитать.
Кольд кивком поблагодарил Лиса. Тот фыркнул, тряхнул головой и исчез, напоследок сообщив:
— К цыганам сходите, там тебя твоя лошадка ждет — не дождется. Всех, кого мог, перекусал, тварь такая… Забери, а то прикажу пустить на колбасу.
Торговец сунул в руки наемнику сверток и почти вытолкал его из палатки.
Даже великие реликвии не стоят того, чтобы отдать за них жизнь.
Когда Кольд вылетел из палатки, я глазам своим не поверил. В руках он нес тот самый сверток… Я бросился к нему, выхватил….
— Иди, заплати, — сказал Кольд. — Только не слишком расщедривайся. Он согласился продать за цену, что купил.
Я нырнул в палатку. В порыве благодарности оставил купцу янтарный браслет. Тот, впрочем, особо довольным сделкой не выглядел. Зыркал на меня исподлобья, хмурился….
И как Кольд сумел его уломать? Не меч же к горлу приставил? Но ведь спрошу — не ответит. Странный он. Но кровь у него красная — человек…
— Подарки купили, теперь бы лошадок… — Кольд задумчиво оглядел торжище.
— Эй, каких лошадок? — не понял я. — Мы же договаривались, что пешком пойдем.
Он оглянулся.
— Я тебе торговца уломал? Вот… Теперь, сделай мне одолжение, послушай. На своих двоих мы далеко не уйдем, не успеем к сроку.
— К какому сроку? — Нет, мне-то нужно было до первого дня зимы в Костряки успеть, но Кольд-то не об этом говорит.
— Осень кончается, — невпопад заметил он, взглянув на серое, хмурое небо, затянутое грязными облаками. — Давно Костры прогорели, ослабел жар, ушло тепло…
И, не слушай моих возражений, пошел к загону с лошадьми, где двое цыган наперебой предлагали «дивных коней, что быстрей стрелы несут, да быстрей ветра, без отдыха и устали».
— Думаешь, мы тут отыщем что-нибудь стоящее? — спросил я с сомнением. Даже моих дилетантских знаний хватало на то, чтобы оценить тех кляч, что предлагали цыгане. Идея поехать верхом особого энтузиазма у меня не вызывала, но я признавал: времени в обрез. Даже такой плохой наездник, как я, верхом покроет за день расстояние в три раза больше, чем прошел бы пешком.
— Отыщем, — убежденно. — Это они обычным покупателям кляч втюхивают…
— А мы кто? — скептически. И от кого набрался?
— Кто угодно, только не обыватели, — рассмеялся синеглазый наемник.
Когда мы подошли к барышникам, Кольд вновь удивил меня, поприветствовав цыган на их гортанном языке. Те ответили, разулыбались ему. Что-то спросили. Он ответил.
— Пойдем, — поманил меня Кольд. — Вам-то с Нарой лошадок поспокойней сейчас подберут, а мне, говорят, нечто особенное могут предложить. Говорят: Конь-Огонь у них есть. Может, и не врут… Они тем, кто с ними умеет говорить, по честному торгуют. Закон.
Я было оскорбился. Чего это ему особенного коня, а мне лошадку поспокойней?! Но увидев чудовище, что металось в загоне позади табора, решил, что такое мне задаром не нужно.
Это ж зверь!
Огромный вороной конь взвился на дыбы, лязгнул подозрительно длинными клыками и ударил передними ногами по ограждению. То затрещало, ног выдержало: только щепа полетела.
— Кр-р-расавец! — в восхищении пророкотал Кольд. — Чудо-конь, не обманули, мошенники!
И вновь завел разговор с цыганами. Их уже четверо было рядом. Не знаю, торговались они или просто коня обсуждали, но то и дело раздавался смех. В конце концов Кольд вынул из-за пояса тощий кошелек и вынул оттуда камешек. Опять странность: цыгане вроде отказываться начали. Или это они так цену набивают.
В конце концов сошлись. Кольд дал другой камень — поменьше.
Тем временем к нам подвели двух кобылок. Одна — соловая, изящная, для Нары. Вторая — светло-серая, мощная, иному жеребцу фору дала бы.
За обеих затребовали всего четыре золотых. Я расплатился.
— Идем, — сказал Кольд. — Менестрелька твоя нас, небось, заждалась уже… Как бы не натворила чего…
— А… Твой конь? — я покосился на вороное чудище, настороженно глядящее на нас из-за ограждения. — Ты как его…
— А что его? — переспросил удивленно наемник. Потом вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Я не поверил глазам: вороной легко перемахнул через ограду загона и направился к нам. Я едва подавил в себе желание бежать… Но конь не напал, он ткнулся носом в ладонь Кольда, недоброжелательно глянул на меня и положил тяжелую голову на плечо наемника, ласково треплющего его по носу. В очередной раз противно ухмыльнувшись, наемник объяснил: — Меня все животные любят. Даже волки, как щенки ластятся… Ладно, пошли, менестрелька-то твоя, небось, заждалась уже…
Я кивнул. Ведя в поводу лошадок, пошел туда, где мы оставили Нару. Жеребец Кольда в этом не нуждался. Он, словно собачонка, послушно следовал за хозяином…
НараЯ вышла из шатра совсем не той Нарой, какой заходила. По крайней мере, мне очень хочется на это надеяться. Прежняя одежда была без сожаления отдана торговцу: тому — заплату поставить и продать покупателям победнее, а мне рванье носить ни к чему. Вместо этого я купила себе наряд, который носят девушки-наемницы. Бывают, оказывается, и такие. Дочерей моего Рода подобная судьба никогда не поджидала, я и знать не знала о наемницах. Но — неважно, сейчас уже неважно. Штаны, рубаха, теплая куртка и плащ. Торговец врал, что наряд зачарован от грязи и дырок, но я особой магии не заметила. С другой стороны, я легко узнаю только волшебство фейри, признак их присутствия и влияния, а человеческую магию могу и не почувствовать. Торговец еще нес какую-то чушь насчет особой цены за свои тряпки, но, согласитесь, это чересчур, когда он забрал себе почти новый плащ, платье и хорошую кофту, причем кофту совсем не рваную, а остальное рваное только чуть-чуть. Пусть Тиан говорит все, что хочет, но вряд ли его денег хватит на всю оставшуюся жизнь, а сможет ли он заработать сам хоть один золотой — тот еще вопрос. Единственное, что роднило мою новую одежду со старой — вся она, кроме плаща, была зеленого цвета. Плащ был серым, как осенняя туча. Цвета баньши. Носить такие — в природе каждой из нас, это нельзя превозмочь. Хорошо, что мы не видны в смертных землях, иначе меня бы давно распознали по этой въевшейся привычке.