Линн Рэйда - Смерть и солнце
Присевший рядом с Риксом Пчелоед пытливо заглянул ему в лицо.
- Как ты сейчас?..
- Отлично, - отозвался Крикс, ничуть не покривив душой.
- Ты помнишь, что ты говорил и делал ночью?
Крикс напрягся, вспомнив про подслушанный обрывок разговора. Получалось, что какая-то часть Братства чуть не до утра сидела здесь и обсуждала казнь такийцев и его болезнь. Южанин прикусил губу. Позор. Мэлтин тоже был с ним на заднем дворе "Лосиного рога", но над Мэлтином никто не трясся и не всплескивал руками. Оно и понятно. Мэлтин - настоящий воин, он сделал то, что должен был, а потом выкинул из головы казненных "Горностаев". Он не стал распускать сопли или спрашивать себя, не следовало ли им поступить как-нибудь по-другому. И никто не стал бы - ни Астер, ни Сайм, ни Ласка. Только он один.
Меньше всего Криксу хотелось обсуждать свое состояние с кем-то из Братства. И в особенности - если Пчелоед начнет упорно повторять, что ему нужна помощь ворлока.
- Я помню, что ты еще раз дал мне отвар черноголова. И просил у Мэлтина рубашку, - сказал Крикс, стараясь сохранить непринужденный вид. - До этого я спал. А что, там было что-нибудь еще?
- Ты бредил. Говорил о "Горностаях"… - Пчелоед запнулся. - Ну, неважно. Это просто лихорадка.
Крикс с облегчением кивнул и спустил ноги с лежака. Когда он нашарил на полу сапоги и потянулся за лежавшей в изголовье перевязью, Пчелоед забеспокоился.
- Куда ты собираешься?
- Мне нужно выйти.
- В нужник, что ли?..
- Нет. Я должен пойти в лагерь и найти мессера Ирема. Мне нужно с ним поговорить.
- Совсем рехнулся? - вспыхнул Пчелоед. - Я же тебе сказал, что ночью у тебя был такой сильный жар, что ты даже бредил. А сейчас ты собираешься шататься по всему Тронхейму. Хорошо придумал, нечего сказать!
- Но лихорадка уже спала. Я прекрасно себя чувствую.
- Это не важно. Ты все равно болен. А если пойдешь на улицу, то разболеешься еще сильнее, чем вчера.
Южанин затянул последний ремешок и обернулся.
- Наверное, ты прав. Но я еще быстрее разболеюсь, если буду торчать здесь. Прости.
- У тебя слабость, - попытался воззвать к разуму целитель. - Ты сейчас даже двух улиц не пройдешь.
- Посмотрим, - усмехнулся Рик уже в дверях.
Слепящий белый свет ударил по глазам. Среди заснеженных дворов, под белым зимним небом энониец на мгновение почувствовал себя ослепшим. Крикс прищурился, пытаясь заново привыкнуть к свету, и плотнее запахнул свой плащ.
Хотя Даррек утверждал, что разместившимся в соседних дворах лучникам и меченосцам поручено наблюдать за каждым шагом членов Братства, никто не помешал дан-Энриксу свободно выйти за ворота и отправиться в сторону магистрата, где он рассчитывал рано или поздно разыскать мессера Ирема. Пчелоед не ошибался - идти в самом деле было тяжело. Крикс почти сразу же почувствовал себя таким уставшим, что почти готов был повернуть назад. Но он упрямо продолжал свой путь, то увязая в снежной каше, то поскальзываясь на обледеневшей мостовой, и через полчаса дошел до ратуши.
Собравшиеся возле магистрата латники косились на него, как будто недоумевая, что такой, как он, делает в этой части лагеря. Стараясь не обращать внимания на эти взгляды, энониец спросил, где сейчас находится лорд Ирем. Один из тех, к кому он обратился с этим вопросом, высокомерно посмотрев на него сверху вниз, процедил - "Он нам не докладывается", но другой, видимо, сжалившись, сказал, что коадъютор скоро выйдет. Криксу ничего не оставалось, кроме как отойти в сторону и ждать.
Но еще прежде, чем дождаться коадъютора, или вконец продрогнуть и решить, что нужно возвращаться к побратимам, Крикс увидел человека, о котором он почти забыл. Наверное, он бы даже не обернулся в его сторону, если бы до его ушей не долетел обрывок фразы, сказанной одним из латников другому, и явственно прозвучавшее имя "Дарнторн".
Вздрогнув, Крикс обернулся и, действительно, увидел Льюберта Дарнторна, только что успевшего сойти с коня.
Они не виделись с Дарнторном с того дня, как люди Бешеного принца разорили лазарет, и Крикс был слишком занят, чтобы вспоминать о своем недруге. Сейчас Крикс вспомнил все - и бегство Льюберта, и свой бессильный выкрик ему в спину, и момент, когда он чуть не дернул спусковой рычаг своего арбалета.
Крикс впился в Льюберта глазами, пытаясь понять, что с ним происходило c того дня, как они виделись в последний раз. Высокий, побледневший, с каким-то измученным лицом и темными тенями под глазами, Дарнторн выглядел серьезнее и старше, чем запомнилось "дан-Энриксу". На рукаве он носил широкую траурную ленту. Крикс пробыл в лагере имперцев всего один день, но уже знал, что лорд Бейнор Аракс Дарнторн пропал без вести или погиб во время штурма Тровена. Сейчас он мысленно спросил себя, не из-за этого ли обстоятельства у Льюберта такой несчастный вид. Впрочем, подобное предположение казалось маловероятным. Хотя нынешний глава совета поселил Льюберта в своем доме, выдавал ему астрономические суммы на карманные расходы и охотно удовлетворял любые его прихоти, особо теплых чувств между племянником и дядей, кажется, не наблюдалось. Крикс прекрасно помнил, что за те два дня, пока имперцы еще не успели двинуться к Сокате, мессер Бейнор так и не зашел в военный госпиталь проведать родственника. Правда, он послал своих людей узнать, как Льюберт себя чувствует и не нуждается ли в чем-нибудь. А Льюберт так же вежливо ответил, что он ни в чем не нуждается, спасибо. Со стороны - не отношения двух родственников, много лет живущих под одной крышей, а торжественный прием у императора. Сам Крикс такого дядю точно не считал бы за родню. Вдобавок Бейнор Дарнторн уже показал однажды свои родственные чувства, молчаливо осудив на смерть родного брата.
Было бы из-за чего так убиваться, одним словом. И, однако, Льюберт выглядел почти больным.
Не подозревая, что за ним пристально наблюдают, Дарнторн взбежал по ступенькам магистрата. Луч зимнего солнца, на секунду показавшегося из-за облаков, сверкнул на фибуле, скреплявшей его плащ. Крикс пригляделся - и едва не ахнул, распознав в серебряной вещице на плече своего недруга Семиконечную звезду. Такой награды не имел даже сэр Альверин, прозванный за свои победы Барсом Севера. В каком же сражении Дарнторн успел так отличиться, чтобы быть пожалованным высшим орденом Империи?!
У Крикса пересохло в горле.
Значит, вот как все сложилось. Льюберт, бросивший своих товарищей, носит Семиконечную звезду, считается главой своего рода и наверняка пройдет Посвящение, как только истечет срок траура по дяде. Ему не приходится ворочаться без сна, подолгу вспоминая то казненных "Горностаев", то смерть Астера, то помертвевшее лицо сельского старосты, в доме которого они нашли секретный подпол.
