Джон Норман - Племена Гора
Я сморгнул. То, что я видел, никак не походило на обман зрения.
— А разве вы не видите? — спросил я Хассана и его спутников.
— Я вижу! — закричала Алейна.
— Мы тоже это видим, — откликнулся Хассан, — но там ничего нет.
— Ты говоришь загадками, — сказал я.
— Это мираж, — пожал плечами Хассан.
Я посмотрел еще раз. На мираж это никак не походило. В пустыне бывают миражи двух типов. Я говорю о тех, которые видят нормальные, здоровые люди, поскольку бывают еще сугубо индивидуальные видения спятивших от жары и жажды путников. Наиболее распространенным типом миража считается обыкновенная ошибка зрения, когда человек принимает дрожащий раскаленный воздух за плеск воды в пруду или озере. Когда в восходящих потоках воздуха отражается небо, иллюзия еще более поразительна, поскольку поверхность «озера» становится голубой, как настоящая водная гладь. Второй тип миража имеет место, когда обычный пейзаж пустыни, каменистые холмы и высохший кустарник искажается восходящими потоками воздуха и выглядит как оазис с водой, пальмами и садами. Восприятие миража — весьма сложный процесс. По сути дела, все, что мы видим, является преобразованием определенных энергетических импульсов, воздействующих на наши органы восприятия. Существует, разумеется, топологическое соответствие между физическим миром и человеческим восприятием. Порождаемый сознанием мир достаточно точно соотносится с реально существующим. Если бы было по-другому, мы просто не смогли бы успешно перемещаться в наполненном физическими телами пространстве и прикасаться к предметам, до которых хотели бы дотронуться. Различные сенсорные системы, присущие разным организмам, означают различные экспериментальные миры. При этом как мир человека, так и мир рыбы, бабочки, муравья, едина и Царствующего Жреца соответствует, хотя и в различной степени, предположительно единственному реальному физическому миру. Таким образом, восприятие следует рассматривать как поток закодированных единиц информации, из которых наше сознание строит свой гармоничный мир. Несмотря на то что глаз является неотъемлемым инструментом зрения, «видим» мы не глазом, а, как ни странно, мозгом. Если стимулировать каким-либо образом оптический нерв, а еще лучше, — определенные участки головного мозга, возникнут реальные зрительные образы. Точно так же можно ничего не увидеть здоровыми глазами, если нарушена связь с мозгом. Возможно, в данном случае правильнее было бы говорить о целой системе компонентов, необходимой для адекватного зрительного восприятия. Но даже в этом случае следует отметить, что на глаз непосредственно воздействует не физическая реальность, а всего лишь электромагнитное излучение. Кроме того, нельзя забывать о сильнейшем влиянии, оказываемом на интерпретацию сигналов и образов со стороны сознания человека, каковое зависит как от физического состояния организма, так и от определенных социальных и лингвистических категорий. Человек может «увидеть» то, что в данный момент видят другие, или то, что ему захочется увидеть. Таким образом, нет ничего необычного в том, что вполне здоровый человек начинает воспринимать раскаленные камни и кустарник как роскошный оазис.
Но стоящая перед моими глазами картинка на мираж никак не походила. Я протер глаза.
— Нет, — сказал я. — Я отчетливо вижу оазис.
— Его там нет, — повторил Хассан.
— Есть у северной окраины оазиса Красного Камня касбах с четырьмя башнями?
— Есть, — ответил Хассан.
— Так вот, я его вижу.
— Нет, — покачал головой Хассан.
— Там пять пальмовых рощ.
— Да, — сказал он.
— К востоку от оазиса растут гранатовые сады, — продолжал я. — Внутри тоже сады. Есть даже пруд между двумя рощами финиковых пальм.
— Правильно, — сказал Хассан.
— Значит, это Красный Камень, — сказал я.
— Нет, — ответил он.
— Я не мог этого придумать, — сказал я. — Я никогда не был в Красном Камне. Слушай. В касбахе только одни ворота, они выходят прямо к нам. На башне два флага.
— Это флаги ташидов и аретаев, — кивнул Хассан.
— Я могу провести караван к этому оазису.
— Его там нет, — сказал Хассан. — Мы доберемся до него только завтра к полудню.
— Но я его вижу! — настаивал я.
— Постараюсь тебе объяснить, — сказал Хассан. — Ты его видишь, но это не он.
— Я рад, что ты решил говорить ясно. Иначе я мог бы и не понять.
— Езжай вперед, — предложил Хассан.
Пожав плечами и толкнув кайила пятками, я поскакал вниз по склону холма. Прошло не более пяти ен, и оазис исчез. Я натянул поводья. Впереди простиралась бескрайняя пустыня.
По мне градом покатился пот. Меня бросило в жар. Впереди простиралась бескрайняя пустыня.
— Интересное явление, не так ли? — поинтересовался Хассан, когда караван нагнал меня. — Находящийся в семидесяти пасангах оазис зеркально отражается в верхних слоях атмосферы, а потом еще раз, уже возле земли.
— Как в системе зеркал? — переспросил я.
— Именно. Поверхностью в данном случае служат слои воздуха. Образуется треугольник отраженного света, и мы видим рядом с собой находящийся в семидесяти пасангах оазис Красного Камня.
— Выходит, это всего лишь оптическая иллюзия? — Да.
— Разве тебе она не показалась реальной? — спросил я.
— Конечно, — кивнул Хассан.
— Откуда ты узнал, что это не Красный Камень?
— Я из Тахари, — ответил он.
— Ты видел что-то другое? — спросил я.
— Нет, то же самое.
— Тогда откуда ты знаешь?
— Я из Тахари, — повторил Хассан.
— Но как ты догадался?
— По расстоянию и времени, — ответил он. — Мы движемся слишком медленно, чтобы оказаться у Красного Камня.
— Увидев такое, человек не из Тахари может не рассчитать запасы воды и умереть.
— Когда едешь по пустыне, — сказал Хассан, — лучше знать все, что знают люди из Тахари, если хочешь остаться в живых.
— Постараюсь запомнить, — сказал я.
— Я тебе помогу, — улыбнулся Хассан.
На следующий день, около одиннадцати анов, спустя один ан после горианского полудня мы прибыли в оазис Красного Камня.
Над всем оазисом возвышался касбах Турема а'Дина, главы местного клана ташидов. В оазисе росло пять пальмовых рощ. К востоку от него раскинулся гранатовый сад. Между двумя рощами финиковых пальм синел большой пруд В касбахе были единственные ворота. На четырех башнях развевались флаги ташидов и аретаев.
— Ты не боишься въезжать в оазис, подвластный племени аретаев? — спросил Хассан.
— Мы идем из Девяти Колодцев, — ответил я.
— Я тоже полагаю, что это не опасно, — сказал Хассан.
