Наталья Самсонова - Игрейн. Леди с надеждой
— Ты молода и красива, Игрейн, все что нужно лишь оттенить глаза, никакой помады или, упаси Боги, румян. Духи тебе тоже не нужны — достаточно запаха чистого тела и притираний для волос. Не стоит вонять на всю крепость подобно парфюмерной лавке. Вот и все, мы готовы идти на завтрак.
— Наверное, ты права, — я смотрю на себя в зеркало и сдерживаю слезы. Будто мама жива — я никогда не придавала значения одежде и моим гардеробом заведовала леди Адалберт. Служанок для меня тоже подбирала она.
— За исключением нескольких эпизодов, я всегда права. Ты выглядела чисто и свежо, единственная из всей королевской своры, — Роберта мизинцем убирает повисшую на моих ресницах слезу. — И теперь я знаю, чья это была заслуга.
Мы не произвели за завтраком фурора — мужчины, как правило, редко обращают внимания не мелкие изменения в женском облике.
— Ясного утра, леди Лайсса, леди Адалберт, — Инира улыбается, приветствуя нас первой, так, будто она хозяйка крепости ожидающая своих подруг на завтраке. Роберта едко хмыкает:
— И вам не хворать, миледи Звездочка, — от этого приветствия Инира поменялась в лице. Лидда Терцис едко хмыкает и с уважением смотрит на Роберту. Леди Лайсса непринужденно усаживается на мое место, и указывает на стул подле себя:
— Не годится юной, невинной деве сидеть рядом с холостым мужчиной. Не дергайтесь, леди Звездочка, вас это точно не может скомпрометировать. Где же гуляет милорд Амлаут? Отчего мы все томимся голодом в ожидании маркиза?
— Прошу прощения, — Атолгар входит в обеденный зал как раз вовремя речи Роберты. — Я всего лишь зашел за Игрейн, но ее в покоях не оказалось.
— Не стоит утруждаться, милорд, леди Адалберт теперь моя забота, — сладко улыбается леди Лайсса. Все происходящее доставляет ей чистой удовольствие. — Прекрасный браслет, Инира, отличный выбор, маркиз. Вы уже прошли представление Богам? Друид одобрил ваш предстоящий брак? Отчего вы хмуритесь, милорд? Мне, знаете ли, еще свою подопечную замуж выдавать, а чужая свадьба отличное место для знакомств.
— Роберта, кому как не вам знать…
— Не желаю знать, милорд, — жестко отрезает миледи. — Желаю видеть, и озвучивать то, что вижу. Ковен сводит меня с ума — вы держите нейтралитет не только по отношению к двум Динам, вы еще и правила хорошего тона игнорируете. Вот только не всем и дальше жить здесь.
Глава 13
Роберта олицетворение движущей силы мира — она деятельна, упряма и уверенна в себе. За ее спиной супруг и взрослые сыновья, она чувствует себя дома в любом уголке нашего безумного полуострова. Здесь, в Ковене, она всюду и я словно привязанная иду следом. Вру. Пытаюсь от нее скрыться, но каждый раз возвращаюсь, потому что моя жизнь до нее была похожа на затяжной сон.
Роберта показала, как живет Ковен — что происходит на дымной кухне, где творится кулинарное колдовство, о чем можно поболтать с Лиддой и не наткнуться на шипы. Как повеселится на псарне и куда послать молодых бойцов, чтобы и весело и не обидно.
Я уставала от нее, я пряталась, скрывалась за «Наставлениями», изученными вдоль и поперек. Я знаю все перипетии ритуала, знаю, что он прошел успешно и не было ошибок. Отец просто не сказал своим помощникам всего. Каждый знал лишь свой кусок и судил по нему. Вестник для Чумного улетел еще сегодня утром, и вскорости Лекарь посетит меня. А сегодня днем, после обеда, я вновь прячусь от своей добровольной дуэньи. Зарывшись в душистое сено, над денником больной лошади, я бездумно переворачиваю листы, любуясь почерком отца.
Вортигерн хочет видеть меня в Дин-Гуардире, совершенно дикое желание, учитывая ритуал. Для меня больше нет хода на ту часть полуострова. Но дед настойчив, он посылает мне сны, в которых я гуляю по родовому поместью, любуюсь наколдованными райскими птицами. Привезенными из-за Барьера, и просто наслаждаюсь жизнью. Это не пугает, правитель не прольет родной крови без весомой причины.
Дед жесток, иногда немыслимо, иногда в пределах закона, но он умен. Ни одну казнь нельзя назвать бессмысленной, ни один его поступок нельзя назвать таковым. Все его действия приносят выгоду, выгоду для него лично и Дин-Гуардира. Я слышала, что эльфийские изгнанники попросили убежище в землях Вортигерна и получили лучшие, плодороднейшие земельные наделы.
— Я знал, что найду тебя здесь, — спокойно произносит Лозняк и я удивленно оглядываюсь, где он? Здесь, наверху только сено, но голос идет снизу. Едва касаясь пальцами, отодвигаю сено в сторону и сквозь щель в досках вижу спину бойца, я смотрю на него сверху.
— Где мне еще быть, супруг мой? Приболела Искорка, а у меня дар, — голос доры Ан мертвенно спокоен. Занятая своими мыслями я не услышала, как она прошла в денник.
— Супруг твой? Уже не возлюбленный?
— Да ведь и ты остыл ко мне, — спокойно отзывается женщина.
— Не настолько, дорогая, чтобы предавать, — я не вижу лиц. Спина Лозняка напряжена, голос сух. О чем он? Если хочет укорить жену в измене, то он крайне не прав — сам обжимается с Сабией по всем углам. Примерно это же высказывает ему и дора Ан.
— Ты знаешь, что вся крепость окутана заклинаниями? В том числе и теми, что отслеживают вестников? Конечно, знаешь, — Лозняк покачивается с носка на пятку. — Ты ведь моя жена. Только ты не знала обо всей крепости, шесть лет назад я сказал тебе, что сил нам хватило только на господский дом, вот ты и пришла поболтать сюда, в конюшню. Это никого не удивило, что ты много времени здесь проводишь. У тебя дар и неверный супруг, а конюший юн и красив. Верно?
— О чем ты?
— Сколько тебе заплатили? Что ты конкретно ты рассказывала и кому? Восемь раз ты общалась через вестника здесь, в конюшне.
— Это не я, быть может, эта ваша гуарка! Почему ты готов обвинять лишь меня?! Эта ведьма тебе глаза застит?!
— Да, можно было бы так решить. Но дважды вестник был отослан. Увы, гуары сильно извратили магию, вестник леди Адалберт в вязи заклинаний выглядит совершенно иначе.
— Она могла подделать его!
— Зачем? Зачем ей подделывать вестника, если гуары в принципе не отслеживают их? Если она не знает наших тайн?
Отслеживаем, Лозняк, и куда как лучше, чем ты думаешь. И те два раза вестника с конюшни посылала я, общалась с родными. Сидя здесь, в углу, окутанная приятным ароматом свежего сена, с солнечными лучами и танцующими пылинками, я болтала с братьями, вспоминала детские проказы. Ничего опасного. Ничего, что могло бы повредить Ковену. Просто мне хотелось немного тайны, немного личного. Мне хотелось всего того, что так сложно получить в Ковене.
— Я хочу, чтобы мой сын жил! Свободным! Счастливым! Грядет война, — она сломалась. — Твой сюзерен не сможет защитить нас!
