Александра Лисина - Возрождение
Он опомнился и вернулся - это правда. Его колебание было мгновенным и тут же ушло - это видели все. Однако братьям хватило даже этого мига, чтобы приземлиться на соседних колоннах, тут же оттолкнуться и прыгнуть снова. Обратно. В излюбленной манере своего необычного Вожака. Извернуться, в самый последний момент меняя направление удара, и с удвоенной силой наброситься на ошеломленных противников, выдавливая их за пределы узкой площадки, сметая их прочь, выбрасывая с захваченного островка, как волны выбрасывают на берег надоевший мусор.
Элиар злорадно усмехнулся: он хорошо знал этот удар - сам когда-то под него подставился и прекрасно помнил, что защиты от него не существует. Вернее, Таррэн лет пятьсот назад все-таки нашел один вариант, но тогда ему помогала Траш и тогда на кону стояло его будущее - у него просто не осталось иного выхода, кроме как удержаться на самой кромке проклятой колонны. А у Стрегона и Тиля такого шанса не было. Тем более что Владыка Темного Леса явно не ожидал, что кто-то из Охотников сумеет овладеть смертельно опасными навыками маленькой Гончей.
Светлый оказался прав: Стрегон, несмотря на все свои умения, успел только охнуть, как его подхватило неумолимым вихрем, швырнуло вбок и играючи скинуло на землю. Если бы не отшатнулся назад, то сорвало бы голову или проломило грудь - Нэш бил, как всегда, в полную силу, не жалея ни себя, ни соперника. Несмотря на то, что недавно обращенный полуэльф еще не дошел до пятилетнего рубежа. Но среди перевертышей не было склонных к сантиментам слюнтяев: если решил встать против Старших, значит, посчитал, что готов им противостоять.
Стрегону, если честно, пока было рановато иметь такие запросы: своего потолка у младших он еще не достиг. И хотя то, что он каким-то чудом сдержал первые три атаки Старших, само по себе было невероятным, все равно - первый полноценный удар вышиб его из боя так же верно, как вышиб бы любого новичка. Быстро, надежно и надолго. Впрочем, бывший наемник все-таки не потерял сознание. Усилием воли подавив боль, в последний момент он кое-как сгруппировался и упал почти хорошо - на левое плечо. Даже меч умудрился не выронить. После чего перекатился, тяжело встал, одновременно выискивая взглядом остроухого напарника. Увидел его живым и все еще упорно сопротивляющимся натиску двоих Старших. Гордо улыбнулся и лишь тогда опасно пошатнулся. А потом медленно опустился на землю, с силой зажимая поврежденный бок и с досадой чувствуя, как стремительно сочатся из глубокой раны горячие струйки крови.
- Ку-уда?! - проворно подскочил к нему Шир, тут же подставив плечо. Лакр, опоздав на долю секунды, подхватил побратима с другой стороны. - Не спать! Терпеть! Рано еще тебе загибаться! Кому ж я тогда буду морду бить?
Полуэльф из последних сил фыркнул.
- Найдешь, кого... мало, что ль, дураков на свете?
- Стрегон, держись, - мгновенно посерьезнел перевертыш, помогая подбежавшему Элиару зажать опасную рану. - Держись, брат. Бел огорчится, если узнает, что ты помер без разрешения. Малыш тебя почему-то ценит, так что не смей его подводить! Ты понял: не смей!
Светлый одним движением сплел вокруг раны сложное заклятие, что-то коротко прошептал, останавливая кровь, стянул края глубокого пореза, одновременно капнув туда несколько капель желтоватой тягучей жидкости, больше похожей на мед. Наконец, удовлетворенно выдохнул и, заткнув небольшой пузырек пробкой, ободряюще хлопнул полуэльфа по плечу.
- Жить будешь.
Стрегон поморщился от обжигающей боли в боку, но почти сразу его лицо разгладилось и порозовело: "нектар" действительно творил чудеса. А еще через пару мгновений он помотал головой, потер безумно зудящий шрам, образовавшийся на месте недавней раны, довольно уверенно встал и хмыкнул.
- Да ладно. Чего ты всполошился? В первый раз, что ли? А вот Бел называть "малышом" не надо: за это можно и по холке получить.
Шир, с беспокойством всмотревшись в него, облегченно вздохнул.
- Фу... дурак, что подставился. В следующий раз прыгай сразу, а не думай. Или Вожака попроси показать этот удар, чтобы больше не попасться.
- Ты тоже просил? - встряхнулся Стрегон.
- А то. Меня три раза мордой по земле возили, пока не дошло, наконец. Но тебе я говорю сразу.
- Почему?
- Потому что ты, как ни странно, нужен Бел. И потому, что Вожак мне голову открутит, если узнает, что я позволил тебе в одиночку выйти против двоих Старших.
Стрегон слегка поморщился, машинально потерев бок, но отвечать не стал: действительно, сам виноват. А вот на колонны поглазеть стоило: как оказалось, Тиль еще не сдался и все то недолгое время, что полуэльф приходил в себя от коварного удара Нэша, отчаянно вертелся на колоннах, упорно отказываясь проигрывать.
Перевертышей, судя по довольным усмешкам, это немного забавляло и придавало азарта ставшей внезапно интересной игре. Хотя самому Владыке было, кажется, не слишком весело.
Прежде Тиль редко оставался на колоннах с Охотниками один на один - не до того было. Чаще с ним Владыка Тирраэль соглашался побегать. Или Таррэн. Или же Таррэн и Элиар, вместе. Иногда к ним присоединялась Белка. Когда-то снисходительно помогала Траш. Однако еще ни разу не было такого, чтобы охочие до соревнований перевертыши, довольно прохладно относящиеся к отцу своего повелителя, смогли выяснить истинные возможности старшего Л'аэртэ.
Теперь же такая возможность появилась. И братьям, как показалось Стрегону, нравилась его стойкость и бесспорное мастерство мечника. Более того: оказавшись лицом к лицу с двумя лучшими драчунами среди Старших, Тиль не только не отступил, но еще и атаковать не боялся. Даже оказавшись без поддержки. Даже оставшись совершенно один. Даже отлично зная, на что способны эти звери.
А еще он почему-то улыбался. Слабо так, едва заметно, почти неуловимо, но улыбался. Той странной улыбкой, от которой не знаешь, чего ожидать. Однако суровый Владыка Л'аэртэ, хоть это и казалось невероятным, все равно улыбался, стремительной молнией ускользая от чужих ударов. Улыбался, в последний момент лишь чудом выскальзывая из смертоносных клещей. Улыбался, когда стряхивал кровь с пораненного предплечья. Когда хватался окровавленными пальцами за края колонн, чтобы не свалиться на землю и не потерпеть позорного поражения. Он улыбался, когда после очередной сшибки вдруг стал прихрамывать на одну ногу. Когда прилипшая ко лбу челка начала лезть в глаза и ее пришлось небрежно смахнуть, оставив на белоснежных волосах некрасивые алые разводы. Он улыбался каждому удару, который удалось выдержать и не отступить под безумным натиском разохотившихся перевертышей. Когда удавалось не дать им себя оттеснить к краю площадки. Когда без остановки звенела сталь, непрерывно летали сильные руки, сверкали родовые клинки, вгрызались в тела острые лезвия...
