Лана Ежова - Поцелованная Смертью (СИ)
— Это того стоило. К тому же Богдан страховал меня все это время, — Алимова напомнила о том, что Анин брат — вероятник, умеющий заглядывать в будущее на несколько минут вперед.
Данилевский, послушав самообвинения девушек, решительно заявил:
— Так, если кто и виноват, то это я. Когда Мила предупредила, что ее пытались загипнотизировать, чтобы заманить тебя в это кафе, я высказал идею, как было бы здорово наконец поймать Аристарха.
— Подождите, — попросила огневичка, нахмурившись, — в смысле пытался загипнотизировать?
— Я вхожу в тот маленький процент людей, которые не поддаются внушению, — объяснила Алимова, опуская глаза.
Аня сначала не поняла, чего та стыдится. И хотела поинтересоваться, как же ее угораздило связаться с вампиром, если гипноз не действует. Но ответ пришел сам собой: книги и фильмы. Во всем виновата мода на кровопивцев, которых повально изображали романтичными красавцами на дорогих машинах, теряющих голову от среднестатистических школьниц. Начитавшись и насмотревшись, девушки легко верили в сказку, а когда неприглядная правда открывалась, было поздно что-либо менять. Наверняка так попалась и Камилла, ведь, если Аня ничего не перепутала, она, прежде чем сбежать, даже согласилась на обращение.
— Ладно, ваш план оказался удачен. Но почему вы не предупредили меня?!
Богдан развел руками.
— Если честно, я сначала вообще не хотел тебе звонить, но Юля убедила, что ты не простишь, если мы замочим Аристарха в одиночку.
— Не простила бы, да. Он нужен живой.
— Зачем? — в три голоса полюбопытствовали маги.
— Помните, я рассказывала вам о принцессе-призраке из Нижнего Амстердама? Я должна ей услугу. И Энвфис пожелала, чтобы Аристарх воссоединился с семьей, то есть братом, бывшим принцем сидха.
— Постой, а разве они не ненавидят друг друга? — усомнилась Зимина.
— В том-то и дело… Между Филиппом и Аристархом, убившим возлюбленную брата, смертельная вражда. Призраку показалось забавным поселить их в одной камере.
— Ой-ой… — прокомментировала рыжеволосая магичка.
А у скованного заклинанием вампира вырвалось:
— Лучше сразу убейте…
— Прости, не имею права. — Видно было, что Ане на самом деле ни капельки не жаль. — Я пообещала, что тебя доставят в сидх в гробу, перевитом красным бантиком.
Лицо Аристарха окаменело. Больше он не произнес ни слова. Да его бы, вероятно, никто бы и не услышал — в кафе ворвался запыхавшийся Давид.
— Так, все на ногах стоите? При смерти никого нет? Отлично… Где он?!
Увидев лежащего у стены вампира, блондин тотчас к нему подскочил.
— Вот как выглядит мразь, из-за которой я собирал душу Анны буквально по кусочкам?!
Данилевская и пикнуть не успела, как целитель быстро коснулся головы Аристарха, и тот болезненно застонал.
— Давид! Он нужен живой!
Блондин с удивлением покосился на огневичку.
— А я и не собирался его убивать. Так, маленький подарочек — заклинание постоянной регенерации клыков: каждые три часа — новые зубы…
Богдан с Антоном посмотрели на целителя уважительно, Аня — с подозрительным любопытством. Ее смутило, что Давид прореагировал настолько эмоционально. И это при том, что он больше не испытывал к ней никаких чувств. Или все-таки испытывал?.. Неизвестность мучила ее, пока целитель проводил осмотр. Серьезней всего досталось девушке, которую Аристарх использовал в качестве наживки, и Ане, получившей по голове цветочным горшком.
— Сотрясения нет. Ушиб незначителен, его последствия я убрал. Однако рекомендую постельный режим в течение двух-трех дней.
Данилевская согласно кивала, внимательно рассматривая лицо сосредоточенного целителя.
— Аня, я не шучу о режиме, ведь это голова.
— Я поняла. Буду отдыхать дома.
— Проверю.
— Проверь… Давид, — заметив, что на них никто не обращает внимания, девушка решилась на прямоту, — что сделал Юрген?
— Хм? О чем ты? И о ком?
— Давид, давай без игр в непонимание, а?
Целитель окинул ее долгим безмятежным взглядом. В памяти посещение не-Романа оставалось таким ярким, словно прошло всего несколько часов. Наверное, и в старости он не забудет, как смотрел в глаза своей смерти.
“Вижу, ты коришь себя. Поэтому дам тебе последний шанс”.
“Целители неприкосновенны!”
“Да. А когда они нарушают свои клятвы?” — Непреклонность в голосе незнакомца пугала.
И Давид вздохнул: “Что там за шанс?..”
“Если чувство, что ты испытываешь к Анне, не истинная любовь, я могу его выжечь из твоей души”.
Помолчав, лже-Роман добавил, на удивление, с сочувствием: “Истинная любовь не разрушает”.
“Я знаю, истинная — созидающее чувство. И я… я согласен…”
Неизвестный не стал медлить — тотчас коснулся висков целителя ладонями. Вспышка света. А дальше — ослепляющая белая пустота. Ничто, без начала и конца, в которое Давид падал, падал и падал… Пока его не позвали по имени.
Очнувшись, сразу осознал: он изменился. Глухая тоска отступила. Зудящая ревность — как она там, с кем? — исчезла. И горечь потери, сожаление об упущенной возможности, злость на себя, что не удержал, — их больше не было.
“Кто ты?” — с благоговением прошептал исцеленный целитель.
А получив ответ, потрясенно замер, пытаясь принять услышанное. Если верить молве, драконы непостижимы, как в жестокости, так и милости… По всему выходило, что его пощадили ради Ани.
Вынырнув из воспоминаний, Давид светло улыбнулся Данилевской и сказал часть правды:
— С твоим знакомым мы поговорили. Очень серьезно.
Огневичка раздраженно фыркнула.
— Ну и ладно! Все равно когда-нибудь узнаю, что у вас там произошло!
— Обязательно узнаешь, — согласился целитель с доброй усмешкой на губах.
Аню всей компанией отправляли домой выполнять предписания Давида. Но, как ни убеждали, что все уладят и без нее, упрямица дождалась появления чистильщиков и лишь после опроса и прочих формальностей вызвала такси.
— Ань, если хочешь, я сам тебя отвезу, — предложил Богдан.
Бросив взгляд на все еще бледную Алимову, девушка покачала головой.
— Не стоит. Займись лучше Камиллой, ее, похоже, до сих пор трясет.
Данилевский стиснул губы. И огневичка поняла, что еще чуть-чуть и стена отстраненности, разрушенная с поимкой вампира, возникнет между ними опять.
— Бодь, — окликнула она брата, — спасибо тебе за помощь с Аристархом.
Маска холодной невозмутимости на лице воздушника дрогнула.
— Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня окончательно. Я должен был тогда поехать с тобой.
