Серебро в костях (ЛП) - Бракен Александра

Я даже не могла злиться на него за это, не тогда, когда я была так зла на себя. Это я привела нас сюда. Гоняясь за его призраком, я погубила нас всех.

Каким-то образом я всё же заснула. Следующее, что я осознала, был скрип двери по камню и лёгкий прогиб кровати под весом Невы.

— Ты не собиралась говорить мне, как заявляют права на кольцо, да? — прошептала Нева во тьме.

— Да.

— Потому что считала меня дурой и думала, что к тому времени, как я узнаю, будет уже слишком поздно.

— Я никогда не считала тебя дурой, — прошептала я. — Но мне жаль.

Я не объяснила остальное. Что теперь между нами всё иначе. Что я никогда не думала, что это примет такой оборот. Всё это больше не имело значения, и я только хотела тишины. Холодного пространства пустоты, которое раньше существовало между нами.

Единственного безопасного места, которое когда-либо было, чтобы спрятаться.

Глава 23

В ту ночь мне впервые за долгие годы приснилась женщина в снегу.

Сон был таким же ясным, как и тот день, когда всё произошло. Кабелл и Нэш оставили меня на взятой напрокат речной лодке, чтобы отправиться в ближайший склеп в поисках кинжала Артура. Я услышала её голос — тоска в нём каким-то образом перекликалась с моей собственной, словно мы искали друг друга.

Она ждала меня на открытом поле, падающий снег придавал форму её прозрачному силуэту, парящему над землёй. Её рука была протянута ко мне, и я пошла к ней, отчаянно жаждая прикосновения. Жаждая быть нужной.

Белая Дама была прекрасна, но её лицо исказилось болью, когда она увидела меня.

Что-то шевельнулось во мне, когда я приблизилась. Мысль. Рассказ, который Нэш поведал несколько месяцев назад. О женщинах, покончивших с собой, чтобы не выдать местонахождение сокровища. Как они были обречены охранять его, пока не убьют другого, чтобы тот занял их место.

Но мысль растаяла, и осталась только она. Её рука, протянувшаяся, чтобы коснуться меня чуть выше сердца.

И боль. Боль острее и беспощаднее всего, что я когда-либо знала. Будто она вонзила нож мне в грудь и делала это снова и снова. Я пыталась отступить, но моё тело было слишком слабым. Я даже не могла закричать. Её лицо, такое спокойное, превратилось в нечто чудовищное от удовольствия, которое она испытывала от моего страдания.

Но ветер заговорил, ледяной и властный, пронзая поле. Снег взвился вихрем под слова, что он пел.

Не её. Не этого ребёнка.

И светящаяся сущность духа подчинилась, угасая, как последний луч солнца, растворяющийся в ночи.

Сон изменился.

Я снова была на пути к внушительным воротам башни, следуя за белым конём без всадника. Пока я шла, густой туман вокруг нас расступался, и мир менялся. Он светился зеленью неудержимой жизни — птицы, рыбы в блестящем рву, маленькие феи, собравшиеся вдоль стен. Ветви Материнского дерева были густо покрыты листьями, окружёнными нежным, обволакивающим туманом.

Копыта коня гулко стучали по камню. На ступенях башни он обернулся, словно проверяя, иду ли я за ним.

Я увидела своё отражение в его чёрном глазу. Из головы коня поднимался спиральный слоновый рог. Что-то словно искрилось под моей кожей, когда он опустил голову у подножия башни, коснувшись рогом земли. И там, через тёмную почву, пробилась белая роза. Её дрожащий бутон раскрылся.

Я резко проснулась, задыхаясь. Прижала ладони к влажному лицу, но призрачный запах лепестков всё ещё витал на моей коже. Я поднялась с постели, наслаждаясь холодом каменных плит под ногами. Это было реально. Это было правдой.

Я вытерла руки о рубашку, одеяло — обо всё, чтобы избавиться от этого запаха. Остановилась, лишь когда заметила, что другая половина кровати пуста, но аккуратно застелена.

Нева уже ушла. Я не винила её.

Головная боль пульсировала, отправляя комнату в водоворот теней. Сквозь окно за мной пробивался серый свет.

День.

Я не стала надевать обувь или поправлять одежду, в которой спала. Я выбежала из комнаты, устремившись наверх, к библиотеке. Я была уверена, что найду Неву за столом, погребённую под горой книг, но комната была пуста.

Я замедлилась у порога. Сдвинутые в сторону гобелены пропускали сквозь стекло острые, как клинки, полосы холодного света. Столы и ковры выглядели изношенными и унылыми.

Я почти боялась смотреть, когда подошла ближе к холодному стеклу. Люди двигались по двору внизу и стояли вдоль стен крепости. Моё сердце екнуло. Огонь рва погас, но создания сгрудились под деревьями, терпя тусклый свет, прячась за валунами и возводя уродливые курганы для укрытия.

Позади раздался вздох. Я резко обернулась, подняв руки в защитном жесте.

Олуэн стояла напротив, прижимая к груди маленький котелок, три подсвечника и венок из сушёной зелени. Её тёмно-синие локоны будто парили вокруг плеч.

— Ты напугала меня, — сказала она с дрожащим смешком. — Я ожидала увидеть здесь только Блоху.

Я бросила взгляд на предметы, которые она опустила на один из столов.

— Уроки? — спросила я.

Олуэн приподняла бровь.

— Если я смогу выманить её из укрытия.

Запах лаванды и щёлока окутал меня, когда она пересекла комнату, подходя ближе.

— Дети так и не отступили, — сказала Олуэн. Вблизи её усталость стала очевидной: кожа под глазами выглядела потемневшей и впалой, а она сама казалась едва держащейся на ногах.

— Как это возможно? — спросила я. — Они раньше так поступали?

Олуэн покачала головой.

— У нас нет ни малейшего представления, что это может значить, но я подозреваю, что ничего хорошего.

Я искривила губы в сухой усмешке.

— Думаешь?

Внезапно идея, что она собирается часами учить Блоху, вместо того чтобы готовиться к следующей атаке Детей, показалась мне нелепой.

Я махнула рукой в сторону стола.

— Какой смысл чему-то её учить, если вы даже не можете гарантировать, что у неё будет завтра?

Выражение лица Олуэн закрылось, словно задвинутая дверь.

— Знаешь, Тэмсин, — начала она, — наша Верховная Жрица, да восстановит богиня её душу, всегда говорила, что если ты ожидаешь провала, то приглашаешь его с распростёртыми объятиями, потому что не можешь вынести боли надежды или возможности успеха. Но скажи, становится ли легче от того, что ты оказалась права?

— Нет, — ответила я, ощущая, как боль в голове с каждым вдохом становится всё сильнее, — но, по крайней мере, ты готова.

***

Пока меня не было в спальне, кто-то успел зайти и выйти. Моя старая одежда — всего лишь свитер и рубашка, так как штаны превратились в лохмотья — была выстирана, как обещали, и аккуратно сложена на столе перед камином.

Но на ней лежало что-то ещё. Я прищурилась, разминая шею, и наклонилась ближе.

Это была маленькая деревянная птичка. Тщательно вырезанная фигурка, едва больше моего большого пальца, но удивительно детализированная. Хохолок перьев на её голове…

Это был жаворонок.

Её деревянные глаза смотрели на меня с какой-то странной осмысленностью, а клюв был приоткрыт, словно она собиралась вдохнуть перед полётом. Фигурка ощущалась тёплой в центре моей ладони, её края врезались в пальцы, когда я сжала её в кулаке и прижала руку ко лбу.

Мне нужно было найти Кабелла, потом собрать остальных, чтобы продолжить разговор — убедить Неву отказаться от нелепой идеи о том, что эту землю можно спасти. Найти карту острова и выяснить, где нас выбросил портал ведьмы. Разработать план побега от Детей, а затем запасной вариант на случай провала первого. Добыть дополнительные припасы и еду, чтобы спрятать в наши сумки, и надеяться, что никто не заметит их исчезновения.

Но ни Кабелла, ни Эмриса не оказалось в их спальне, как и в главном зале башни — там были только мужчины и женщины, занятые за ткацкими станками, плетущие простые ткани или одеяла.

Звяканье металла о металл наконец вывело меня во внутренний двор, где воздух всё ещё пахнул дымом.