Кира Касс - Единственная
Я должна быть с ним. Особенно сейчас, когда он умирает там один. Я не должна прятаться.
Я вскочила и принялась лихорадочно ощупывать стены в поисках выключателя. В конце концов я все-таки нашарила его. В тусклом свете я оглядела убежище. Оно оказалось меньше, чем то, в котором я сидела в прошлый раз. Здесь была раковина, но не было унитаза, только ведро в углу. К наружной стене была придвинута широкая скамья, а у задней стены стоял стеллаж, на котором были сложены какие-то пакеты с едой и одеяла. На полу, холодный и безмолвный, лежал пистолет.
Я не знала, получится у меня что-нибудь или нет, но должна была попытаться. Я выдвинула скамью на середину комнатки и положила набок, широким сиденьем к двери. Потом присела рядом на корточки, проверяя высоту. Прикрытие было не слишком надежное. Впрочем, другого все равно не было.
Я поднялась и немедленно запуталась в подоле собственного платья. Отдуваясь, я принялась инспектировать содержимое полок. Тонкий нож, судя по всему, предназначался для того, чтобы вскрыть пакеты с едой и нарезать ее, но и с тканью тоже справился отлично. С грехом пополам обрезав платье до колен, я собрала остатки материала и соорудила из них пояс, за который для комплекта заткнула нож.
На голову я натянула одеяло, ожидая, что в меня полетят осколки. Потом в последний раз огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь еще, что можно было бы взять с собой и приспособить к делу. Больше ничего не нашлось.
Скорчившись за скамейкой, я направила дуло пистолета на замок, сделала глубокий вдох и спустила курок.
Эхо выстрела заметалось в тесном пространстве, напугав меня, несмотря даже на то, что я ожидала его. Удостоверившись, что пуля не летает рикошетом по комнате, я подошла взглянуть на дверь. Повыше замка виднелась небольшая вмятина с рваными краями. Я расстроилась, что промазала, но зато, по крайней мере, стало понятно, что такая тактика может сработать. Если выстрелить несколько раз, может, мне удастся отсюда выбраться.
Я спряталась за скамейкой и выстрелила. Я всаживала в дверь пулю за пулей, но мне никак не удавалось попасть в одно и то же место дважды. Очень скоро меня это разозлило, и я выпрямилась в полный рост, надеясь, что так дело пойдет лучше. Однако все, чего удалось добиться, – это поранить руки осколками брони, брызнувшими в разные стороны от двери.
Лишь услышав сухой щелчок, я поняла, что расстреляла все патроны. Отшвырнув ставший бесполезным пистолет, я бросилась к двери и с разбегу налегла на нее.
– Давай! – Я налегла на дверь во второй раз. – Открывайся!
Я принялась молотить дверь кулаками, но ничего не добилась.
– Нет! Нет-нет-нет! Я должна выбраться отсюда!
Дверь стояла на месте, безмолвная и несокрушимая, насмехаясь надо мной своей неподвижностью.
Я сползла на пол и разрыдалась, поняв, что бессильна что-либо сделать. Быть может, Аспен сейчас лежит, бездыханный, всего в нескольких шагах от меня, а Максон… Его наверняка уже нет в живых.
Я подтянула колени к груди и затылком прижалась к двери.
– Если ты останешься жив, – прошептала я, – можешь сколько угодно называть меня «моя дорогая». Я слова поперек не скажу, клянусь.
Теперь мне оставалось только ждать.
Время от времени я пыталась прикинуть, который сейчас час, хотя проверить мои догадки не было никакого способа. Минуты текли со сводящей с ума медлительностью. Никогда еще я не чувствовала себя такой бессильной, а тревога просто убивала меня.
Миновала, казалось, целая вечность, когда щелкнул замок. Кто-то пришел за мной. Я не знала, друг это или враг, поэтому наставила на дверь пустой пистолет. Это хотя бы с виду выглядело грозно. Дверь приоткрылась, и в щелку хлынул солнечный свет. Выходит, день еще не закончился? Или уже наступило завтра? Я продолжала целиться, хотя ради этого мне пришлось сощуриться.
– Не стреляйте, леди Америка! – закричал гвардеец. – Вам ничто не угрожает!
– Как я могу быть в этом уверена? Откуда мне знать, что ты не один из них?
Гвардеец повернул голову, приветствуя кого-то. В проеме показался Август, следом за ним – Гаврил. Хотя его элегантный костюм был безнадежно испорчен, булавка – я вдруг поняла, что она чертовски напоминает Полярную звезду, – по-прежнему гордо красовалась на окровавленном лацкане.
Неудивительно, что северяне были так хорошо осведомлены.
– Все кончено, Америка. Мы их обезвредили, – подтвердил Август.
Я вздохнула, охваченная огромным облегчением, и опустила пистолет.
– Где Максон? Он жив? Что с Крисс? – забросала я вопросами Гаврила, прежде чем снова устремить взгляд на Августа. – Меня сюда привел один гвардеец, его зовут офицер Леджер. Вы его не видели?
Я говорила так быстро и бессвязно, что мои слова с трудом можно было разобрать.
Голова у меня кружилась.
– Думаю, у нее шок. Отведите ее в больничное крыло, быстро, – распорядился Гаврил, и гвардеец без труда подхватил меня на руки.
– Максон? – спросила я.
Мне никто не ответил. А может, я к тому времени уже отключилась. Не помню.
Я пришла в себя на больничной койке. Порезы от осколков на руках саднили. Я поднесла руки к лицу, чтобы рассмотреть их. Все раны были промыты, а самые крупные перевязаны. Мне ничто не грозило.
Я села на койке и принялась озираться по сторонам. Я находилась в маленьком кабинете. Судя по письменному столу и дипломам на стене, он принадлежал доктору Эшлеру. Я не могла здесь оставаться. Мне необходимо был получить ответы.
Когда я открыла дверь, стало понятно, почему меня уложили здесь. Больничное крыло было забито до отказа. Некоторые легкораненые лежали на койках по двое, а другие – прямо на полу между кроватями. Самых тяжелых поместили в дальнем конце палаты. Несмотря на количество раненых, было поразительно тихо.
Я обвела палату взглядом, выискивая знакомые лица. Не знаю, что меня страшило больше: увидеть их здесь или нет.
Тьюзди лежала в постели, обняв Эммику; обе тихо плакали. Я узнала кое-кого из примелькавшихся за время жизни во дворце служанок. Они кивнули мне, когда я проходила мимо, как будто я чем-то это заслужила.
Людей вокруг становилось все меньше, и я начинала терять надежду. Максона среди раненых не было. Если бы он был здесь, вокруг него толпилась бы куча народу, готового исполнить любой его каприз. С другой стороны, меня же уложили не в общей палате. Может быть, и его тоже?
Я увидела гвардейца с покрытым шрамами лицом.
– Принц тоже где-то здесь? – спросила я негромко.
Тот с мрачным видом покачал головой.
– Ох.
Смешно было равнять пулевое ранение с разбитым сердцем. И тем не менее я чувствовала себя такой же обескровленной, как Максон. И этого нельзя было исцелить ни повязками, ни наложением швов. Ничто не могло утолить мою боль.
Я даже не закричала, хотя внутри у меня все разрывалось от боли. Лишь слезы молча полились из глаз. Они не принесли облегчения, но в них было обещание.
Ничто и никогда не заменит мне тебя, Максон.
– Мер?
Я повернула голову и увидела на одной из коек в последнем ряду раненого в повязках. Аспен.
Ахнув, на нетвердых ногах я поспешила к нему. Голова у него была перевязана, но кровь проступала даже через бинты. На обнаженной груди в нескольких местах темнели кровоподтеки, но хуже всего дело обстояло с ногой: нижняя часть в гипсе, а раны на бедре закрыты повязками. Аспен был в одних шортах, вторая нога прикрыта простыней, так что сразу было видно, как тяжело он ранен.
– Что произошло? – шепотом спросила я.
– Не хочу вспоминать подробности. Я продержался довольно долго и уложил человек шесть-семь, пока один из них не попал мне в ногу. Врач сказал, я, скорее всего, смогу ходить, но только с палкой. По крайней мере, я остался жив.
По моей щеке тихо скатилась слеза. Меня переполняли благодарность, страх и отчаяние. Я не могла сдержаться.
– Ты спасла мне жизнь, Мер. – (Я перевела взгляд с его ноги на лицо.) – Твой выстрел напугал того мерзавца и дал мне время спустить курок. Если бы не ты, он всадил бы пулю мне в затылок – и конец. Спасибо тебе.
Я утерла глаза:
– Это ты спас мне жизнь. И уже не в первый раз. Давно пора начать платить по счетам.
– Меня хлебом не корми, дай погеройствовать, правда? – улыбнулся Аспен.
– Ты всегда хотел быть чьим-то рыцарем на белом коне.
Я покачала головой, вспоминая все, что он сделал для тех, кто был ему дорог.
– Мер, послушай меня. Когда я говорил, что буду любить тебя всю жизнь, я действительно так считал. И думаю, если бы мы оба остались в Каролине, мы поженились бы и жили счастливо. Бедно, но счастливо. – Он печально улыбнулся. – Но мы не остались в Каролине. И ты изменилась. И я тоже изменился. Ты была права, когда сказала, что я никогда ни на кого другого не смотрел. И с чего бы я стал смотреть на кого-то, если бы не произошло все это? Бороться за тебя уже стало для меня инстинктом, Мер. Я долго не желал видеть, что ты больше не хочешь, чтобы я продолжал. Но как только я это увидел, то понял, что и сам не хочу продолжать. – (Я смотрела на него во все глаза, совершенно ошарашенная.) – Ты всегда будешь занимать в моем сердце особое место, Мер, но я больше не влюблен в тебя. Иногда мне кажется, что я по-прежнему нужен тебе, но не уверен, что это правильно. Ты не заслужила, чтобы я был с тобой из чувства долга.
