Анфиса Кохинор - Тени Аразры
- Теперь я точно буду спать спокойно, Тони! Драгам не интересны игры с крысами!
- Рано радуешься, дружок, - положил конец его ликованию Энтони. - Узнав о твоих играх с грызунами, драги завизжат от радости. А что касается людей… Возможно, ты ещё не готов воздействовать на них. Попробуем через годик-другой.
Майкл скривился, как от зубной боли, но возражать напарнику не стал. Он хорошо знал, что если Энтони загорается какой-то идеей - его не остановить. И, под чутким руководством друга, Майкл продолжил "дрессировать" животных. Святоша же упорно искал опровержение своей невероятной гипотезы…
Вот и сейчас, глядя, как Майкл заставляет коня Кариона беспрекословно подчиняться, Энтони, наверное, в тысячный раз попытался понять принцип его действий. "Магия? Или нет?" - спрашивал он себя и боялся ответить "да". Вороной конь гарцевал по манежу, а Святоша с грустью смотрел на друга и гадал: "Если драги знают о его происхождении, то как они собираются использовать нас?" Он махнул рукой Майклу, показывая, что снимает защитное поле, и пошёл к калитке.
- Так зачем вам понадобился мой конь? - Рядом с Энтони появился Карион. - Чем вы тут занимались?
Святоша остановился:
- Выездкой.
- Разве я давал повод не доверять мне? - Карион сокрушённо покачал головой.
Энтони честно посмотрел в глаза наставнику:
- Мы занимались выездкой.
Карион недоверчиво усмехнулся.
- Надеюсь, занятия выездкой не приведут вас на виселицу! Майкл! Иди сюда! - Граф подъехал к наставнику и спрыгнул с коня. - Занятие окончено! - объявил Карион. - Отправляйтесь на обед! - Он вскочил в седло и поскакал к конюшне.
- Что-то произошло, - взволнованно произнёс Майкл. - Карион нервничает.
- Похоже, наше обучение заканчивается, - вздохнул Энтони.
- Нас отправят на задание? Вот здорово! Наконец-то мы выберемся за стены Аразры!
- Интересно, куда нас направят?
- Какая разница! Только представь, Тони, теперь мы будем путешествовать!
- И убивать.
Майкл раздражённо тряхнул головой:
- Брось. Ты знал, что, рано или поздно, это случится.
- А если нас пошлют в Хабрит?
- Не пошлют, - неуверенно произнёс Майкл, нервно одёрнул рубаху и внезапно исчез.
Неожиданное исчезновение друга не удивило Энтони: время от времени Всемила обедала в обществе своего любимца. Как и Шарна. Святоша нервно коснулся маленького шрама над левой бровью, и переместился к казарме. На крыльце, облокотясь на перила, скучал Арчи. Он с мрачным видом кивнул Святоше и выплюнул:
- Госпожа Шарна ждёт тебя после отбоя.
- Передай, что я буду счастлив видеть её, - невозмутимо ответил Энтони.
- Ещё бы! - презрительно фыркнул Арчи и пропал.
Энтони снова потёр шрам и распахнул дощатую дверь казармы. Девять лет назад, сам не зная как, он втянул Шарну в свой сон-не-сон и заставил полюбить себя. Тогда им двигало подсознательное желание выжить и спасти Майкла, и лишь спустя некоторое время Энтони понял, насколько ему повезло. В порыве откровения, Шарна поведала ему о своих экспериментах над вешами, самым удачным из которых был Арчибальд, и сердце Энтони замерло: не очаруй он драгну, стал бы её очередным подопытным. Святоша содрогнулся, вспомнив, как Шарна с улыбкой рассказывала ему о том, что изменила сознание юного Арчибальда, и любовь к ней стала единственным смыслом его существования.
После этого рассказа Святоша стал одержим Шарной не хуже Арчи: он старался предугадать малейшие желания госпожи, чтобы та всегда оставалась довольна, ибо опасался, что, разозлившись, драгна забудет о любви и перекроит его сознание по своему усмотрению. Мысль о том, что он может стать такой же влюблённой марионеткой, как Арчи, ужасала, и Энтони поклялся, что будет до конца играть с Шарной в любовь, только бы не лишиться собственного я.
С высокого мраморного потолка на полуобнажённое тело Всемилы падали мягкие золотые лучи. Её персиковая, умасленная благовониями кожа чуть матово блестела в ровном золотом свете, а по распущенным рыжим волосам метались белоснежные искорки. Мила лежала на овальном, покрытом златотканой скатертью столе, раскинувшись, как жертва на алтаре, и с восторгом смотрела на Майкла. Её груди и бёдра скрывал слой воздушно-белых сливок с орнаментом из сочной, тёмно-красной клубники - драгна обжала кормить любовника.
Глаза Графа вспыхнули похотью. Так случалось каждый раз, когда он видел Всемилу, но стоило ему покинуть покои госпожи, похоть бесследно исчезала. Сначала Майкл думал, что драгна распаляет его магией, и даже попросил Святошу понаблюдать за ними. Энтони выполнил просьбу друга, однако Всемила оказалась ни при чём - дело было в самом Майкле: он совершенно искренне желал красавицу-драгну, когда видел её, и напрочь забывал о своих чувствах, вернувшись в казарму…
Майкл приблизился к столу и жадным взглядом окинул соблазнительную фигуру Всемилы. Драгна умела превращать свидание в захватывающее действо. Её сексуальные фантазии заставляли мужчин испытывать неизведанное доселе наслаждение. Мила завораживала без всякой магии, и время, проведённое в её объятьях, навечно оставалось в памяти обладавших ею мужчин. Любой, хотя бы раз, удостоившийся внимания Всемилы, готов был броситься к её ногам вновь.
Граф склонился над госпожой и начал медленно "раздевать" её. Он слизывал густые сладкие сливки с замшево-нежных бёдер, заставляя любовницу сладострастно вздрагивать и стонать. Глаза Всемилы расширились, и она стала ласкать себя, давя клубнику и размазывая бело-розовые сливки по телу. Она желала, чтобы Майкл немедленно овладел ею, но не смела требовать этого. Девятилетний роман с Майклом приучил Всемилу подчиняться его воле. Каждый раз драгна до мельчайших подробностей проигрывала в уме предстоящее свидание, но ни одно из них не прошло так, как она задумывала. Мила выбирала себе роль, старательно создавала антураж, но появлялся Майкл, и тщательно продуманный сценарий рушился: Граф всегда действовал так, как хотелось ему, а не ей.
А ведь увидев Майкла впервые, Всемила думала, что станет его наставницей в любовном искусстве. Она представляла юношу кротким и нежным любовником, послушно выполняющим её прихоти. Сначала так оно и было. Однако когда Граф узнал, что Всемила разогнала всех фаворитов, чтобы спать только с ним, его кротость, а затем и нежность как ветром сдуло. Он стал капризным и грубым, но Всемила, вместо того, чтобы разочароваться в нём, окончательно влюбилась. И тому были причины. Жизнь Милы была непрерывным поиском чувственных наслаждений. Она искала их повсюду, и ради них тащила в свою постель всех подряд. Но ни за тысячелетнее путешествие по Мирам, ни за время жизни в Румере, Мила так и не смогла найти существо, способное полностью удовлетворить её похоть, то есть так, как это делали Шарна и Крев. А теперь и Майкл. И он был предпочтительнее Шарны, а тем более Крева: она не боялась Майкла. Каким бы грубым и жестоким Майкл не был, он оставался вешем, которого Мила могла убить лёгким движением пальцев. Впрочем, и эта мысль не долго успокаивала драгну. Вскоре она забыла, что Граф - веш, и стала воспринимать его как равного. Мила уже не представляла жизни без него. О чём бы она ни думала и о чём бы ни говорила - всё сводилось к Майклу.
