Робин Бейли - Врата Черепа
— Шондосийцы еще меньше были склонны сотрудничать. Мне пришлось тайком пересечь границу. Они тут же выдворили меня из своей страны, когда обнаружили, что я подкупил одного неофита, посулив ему щедрую плату за сведения.
Стужа нетерпеливо тряхнула головой:
— Расскажи мне про твой план, колдун.
Онократос обошел треугольник. Он избегал смотреть девушке в лицо. Стужу стало мучить подозрение, мышцы напряглись.
Наконец старик заговорил:
— Мне нужно еще обсудить это с Гелом. Его восприятие гораздо острее, чем наше, к тому же он может контролировать кинжал.
— Постой, — глаза девушки сузились, рука сжала серебряные ножны. — Если ты собираешься задействовать Жало Демона, лучше сразу забудь свой гениальный план.
Лицо колдуна стало суровым, даже жестоким, что не на шутку встревожило Стужу.
— Если хочешь помочь той знатной маленькой сучке, что сидит внизу, ты сделаешь то, что я скажу!
Стужа промолчала и не ответила резкостью на резкость. Она ничего не добьется, если не сумеет держать себя в руках. Вначале необходимо было узнать, в чем состоял план Онократоса. К тому же Жало Демона принадлежал ей, и горе тому, кто попытается отобрать его силой. Девушка прислонилась к стене, все еще продолжая сжимать серебряные ножны, и приготовилась слушать.
— Тебе потребуется все твое мужество, — бесцеремонно обратился к ней Онократос, засовывая руки в рукава. — И даже больше. На самом деле это ты подала мне идею, когда сказала, что никто из нас, даже Гел, не может вызвать тысячеименного бога. — Внезапно Онократос просиял, было видно, что он доволен собой. — Значит, нам нужно заключить сделку с божеством первого порядка.
У Стужи отвисла челюсть.
— Ты просто безумец, — прошептала она.
— Гел согласится. — Старик указал узловатым пальцем на спрятанный в ножны кинжал. — Эта удивительная вещь поможет нам. — Лицо Онократоса сделалось на мгновение серьезным, потом он снова улыбнулся.
Стужа почувствовала внутреннюю дрожь, когда Онократос поделился с ней своим жутким планом. Ключом к тайне был страшный крик кинжала. Сам кинжал не издавал звуков, он был лишь проводником. И сегодня Гел доказал это. Стужа и сама раньше догадывалась, что Жало Демона на самом деле был вратами. Но сейчас у нее перехватило дыхание.
— Куда ведут эти врата?
Улыбка моментально исчезла с лица колдуна.
— В ад, — ответил он, — где души людей проводят вечность. — Затем с горечью добавил: — Кроме души Калинды, которая бьется в жуткой паутине Гата.
— И души Аки, которую ты обрек на такую же участь.
— Они оба замолчали, погрузившись в размышления. «Душа Аки должна была стать пищей для ненасытного паука», — подумала Стужа. Она зажмурилась, чтобы отогнать страшный образ.
— Ты предлагаешь нам совершить путешествие в ад?
— Мы должны заключить сделку с Орхосом, властителем умерших, — подтвердил он. — У этого бога обманом забрали две души, которые никогда не вернутся в его царство, если сам Орхос не поможет нам. А он столь же ревнив и ненасытен, как и властитель хаоса.
Раздался громкий стук. Онократос пересек комнату, открыл дверь, впуская Гела, Кимона и Траса Суртиана. Он велел им двигаться аккуратно и не наступать на серебряную пыль, насыпанную по контурам треугольника.
Коркирец выглядел усталым, но уверенным. Он неодобрительно оглядел комнату, поморщился от запаха благовоний. Когда его взгляд упал на Кимона, Трас Суртиан нахмурился. Стужа физически ощущала ту ненависть, которую Трас испытывал к молодому человеку. К счастью, Гел стоял между ними, чтобы не возникло лишних проблем.
Трас Суртиан посмотрел на Стужу через стол, пламя свечей отражалось в темных глазах капитана.
— Я привел лошадей, — спокойно отчитался он, не обращая внимания на загадочное убранство святая святых Онократоса. А ведь девушка хорошо знала, что спиритические символы страшат его, как всякого коркирца. Вера в безличного единого бога давала коркирцам возможность оградить себя от пугающей реальности магического мироздания. Трас Суртиан сумел справиться со своим страхом.
— Только твоего черного зверя привести не удалось, — продолжил капитан. — Он бродит где-то сам по себе, как всегда.
— Сегодня отличный день, светит солнце, — вступив в разговор, бодро сообщил Кимон, но за этой бодростью скрывалась растерянность. За последние дни были раскрыты почти все его тайны, он не был к этому готов. — Почему бы не распахнуть ставни и не проветрить здесь как следует. А то запах тут, как в храме богини блудниц.
Стужа испытывала жалость к обоим мужчинам.
— Помолчи, Кимон, — тихо произнесла она. Демон закрыл дверь и задвинул серебряный засов. Он обернулся и окинул Стужу жадным взглядом, от которого у нее мурашки побежали по телу. Теперь все пятеро были в сборе. Комната, куда не проникал дневной свет, походила на склеп. Стужа закусила нижнюю губу, надеясь, что аналогия не окажется пророческой.
— Самидар…
В устремленных на нее взглядах Траса и Кимона девушка заметила мольбу о поддержке. Ее друзья были здесь явно не в своей тарелке. Внезапно Стужа ощутила, что атмосфера комнаты стала давить и на нее тоже. Дым от курящихся благовоний застилал глаза, и ей вдруг показалось, что таинственные знаки, начертанные на стенах, начали оживать в неровном пламени свечей. Она сжала кулаки так крепко, что ногти впились в ладони.
— Я столько раз стояла в местах, подобных этому, — пробормотала она. — Это были даже не комнаты, а пещеры, прорубленные в скалах, где слышно, как темные существа копошатся в недрах земли. Я повелевала ветрами, вызывала землетрясения, морские бури, подчиняя их своей воле. — Стужа медленно обернулась; перед ее глазами была уже не комната Онократоса, а сверкающие сталактиты и сталагмиты; блестящие от пота, обнаженные тела сестер-ведьм, пляшущих вокруг костров, казавшихся такими маленькими в темных подземельях; лицо матери, ободряющей и наставляющей дочь.
Очертания комнаты вновь обрели четкость.
— И я отреклась от всего этого. — Стужа хлопнула в ладоши, громкий звук прорезал тишину, царившую в помещении. — Это сумасшествие. Я ухожу отсюда. — Она направилась к двери.
— Ты струсила! — выкрикнул Онократос.
— Да, я боюсь, — прошипела девушка, поворачиваясь к нему. — Только глупец не испугался бы. Вначале ты вызвал бога хаоса и обрек проклятию невинного ребенка. Теперь ты хочешь заключить сделку с властелином мертвых! — У Стужи вырвался резкий смешок. — Твой план безумен, как и ты сам!
Брови Кимона поползли вверх.
— Ты говоришь об Орхосе?
— Нет других богов, кроме единого, — прорычал Трас Суртиан.
