Михаил Белозеров - Нашествие арабуру
— Ова! Ова! — твердил он, и они снова пили.
Наконец старший черт Майяпан выкрикнул страшное слово:
— Армагеддон! — опрокинулся на спину и захрапел.
Ваноути возгордился:
— Слабы они против нас! Слабы — пить не умеют!
— А ты умеешь? — насмешливо спросил Язаки, который к этому времени уже окончательно протрезвел и прикидывал, как бы им побыстрее отсюда убраться. Плохое было место. Ненадежное. Как меня сюда занесло? — с удивлением подумал он, рассматривая закопченные стены. Каким боком? Ничего не помню. Пить надо чаще! Ведь мы куда шли? Мы тихо и спокойно шли к капитану Го-Данго. Значит, нам надо на Слияние. Так какого черта, спрашивается?!
— Я умею! — выпятил сухонькую грудь Ваноути и полез выяснять, что случилось с его другом, а потом как завопит:
— Он мертв! Кто-то украл его дыхание!
— Иди ты! — только и успел выказать свое мнение Язаки.
За этим занятие и застали их возмущенные обитатели квартала каменотесов. Вначале они очень испугались и бежали, не разбирая дороги, до границы квартала. Там они долго приходили в себя, вытирая пот, и все поглядывали, нет ли погони.
— Вот куриное дерьмо! — говорили они.
— Я одного видел. Огромного, как императорский дворец, — рассказывал кто-то.
— А я другого, с жалом вместо языка, — вторил еще кто-то.
— Нет, жала у него не было, у него был волшебный катана, — возражал третий.
— Да, да! Факел, факел! И нагината!
— А еще…
— Тихо! — повысил голос самый главный содержатель притона, заросший, как медведь, и не стриженный много лет. — На разведку надо идти…
— Вот ты и иди! — посоветовали ему, сплевывая от нахальства. — Твой притон, ты и иди!
— Я-то пойду, — смело ответил хозяин притона «Уда», что значит «прекрасный». — Я-то пойду, но ведь и вы потом захотите опохмелиться?
— Это верно, — подумав, согласился за всех самый умный завсегдатай. — Мы как-то не подумали. Извини. Говори, что делать? Оро?!
— Подкрадемся и кинемся все разом, — хозяин харчевни показал, как это надо сделать.
Поверили, но все еще сомневались:
— А если они кого из нас зашибут? Вон у них какой здоровяк!
— Ты что, хонки боишься? — устыдили его.
— Да нет, не боюсь, но остерегаюсь. Хонки, они ведь разные бывают.
— Хонки теперь все наши. Не дрефь! Они теперь только арабуру пугают, а своих не трогают.
— Так чего же они кричали?
Недоуменно пожимали плечами — мол, чего только на белом свете ни бывает.
— Я недалеко отсюда давеча видел песиголовца, — начал один. — Он что, тоже из наших?
— А кто его знает?
— Ну идем, что ли?! — гнул свое хозяин харчевни, размахивая для острастки погнутым вакидзаси.
— Ты погоди, я не досказал.
— Ну, говори!
— Этот песиголовец человечину жрал.
— Да ты что?!
— Клянусь здоровьем моего господина!
— Ова! Ова!
— Оро?! Оро?!
— Да, это серьезно.
— Очень серьезно.
— Погибнем за жалкие три бу.
— Это точно…
Тяжело вздыхали. Снова расселись на развалинах, чтобы обсудить свежую новость.
— Что, прямо вот так и жрал?
— А ты давно видел Оки-скотника?
— Да, почитай, дней десять.
— Так это был он!
— Ну ты даешь?! А что ж ты молчал?!
— Да забыл по пьянке, что б ей!..
Кто-то подтвердил:
— Он не просыхает целую сэкки.
— Зря вы так переживаете. Люди каждый день помирают, — успокоил хозяин харчевни.
— Да иди ты! — послали его и даже отвернулись в знак презрения.
— Я бы этого песиголовца голыми руками задушил! — пообещал кто-то и тяжело вздохнул.
— А мы бы зубами загрызли! — поддакнули сгоряча.
— Ну что будем делать-то? — покрутили сразу трое носами.
Их поняли буквально:
— Как обычно — выпьем и подумаем.
— Да, без пива здесь не обойтись…
— И без сакэ тоже…
Все почему-то с надеждой посмотрели на хозяина харчевни.
— Ну что, идем?! — он снова завел старую песню, но теперь не так уверенно.
— Да погоди ты! — махнули на него рукой. — У нас дела.
— Знаю я ваши дела — боитесь! — наступал хозяина харчевни.
— Ничего мы не боимся! — ответили ему грубо. — Просто не хотим рисковать.
— Ладно. Ставлю всем бочку сакэ.
Почесали затылки:
— За такое дело бочки мало. А если кого-то из нас убьют?
Подтвердили:
— Харчевню отбить, это серьезное дело. Это не в храм сходить. Они там, наверное, все уже повыпили.
Хозяин харчевни заскрипел зубами:
— Ладно! Две бочки! — и с огорчением махнул погнутым вакидзаси.
— О! — обрадовались. — Это другой разговор. Только сразу надо кидаться, чтобы они ничего не поняли.
— С разных сторон. А то если опомнятся, пиши пропало.
— Не опомнятся, — подбадривал всех хозяин харчевни. — А если и опомнятся? У нас вот что есть! — и со свистом рубил воздух гнутым вакидзаси.
Кто-то с сомнением посмотрел на негодное оружие, но промолчал, зато все достали кривые индийские ножи и разные кастеты. И отправились назад. Страшно было до колик в животе, но шли. Правда, дошла ровно половина храбрецов, но и этого хватило.
Стали они заглядывать во все щели и увидали следующую картину. Огромный белотелый демон валялся пьяный, а сухонький чаморошный дедок причитал над ним, как над покойником. Третий демон сидел отрешенно и потягивал пиво.
— Первый раз вижу, чтобы демоны пили, как скорняки, — прошептал кто-то.
— Значит, это не демоны, — догадался хозяина харчевни.
— А раз не демоны, то чего мы здесь стоим?! — расхрабрились они и бросились в атаку, подталкивая друг друга в спины.
* * *Чудные были эти мгновения. Больше Натабура в своей жизни ничего подобного не испытывал и ни разу не летал. Но и одного раза хватило, чтобы желудок пару раз вывернуло наизнанку, хотя он был и пустым уже целую луну.
Увидел он с высоты птичьего полета и океан по обе стороны, и маленькую горку — вулкан Фудзияма с дымком, и голубые реки, и черные пропасти — кахи, которые в народе назывались скалистыми воротами, в которых люди прятались в лихие годы. Все это ему очень понравилось, но не понравилось летать. А учителю Акинобу хоть бы что: знай себе, кричал от восторга и размахивал руками, приглашая к веселью. Натабура хотел крикнуть: «Бу-коросу!»[141], да передумал и решил пройтись по твердой земле, а не парить в ненадежной синеве. Как только он об этом подумал, они с учителем Акинобу стали опускаться. Было ли это совпадением, или сила сутр закончилась, никто из них ничего не понял. Только опустились они туда же, откуда и улетели — в столицу Мира. И не куда-нибудь, а прямо во двор дома, где их ждали друзья: Афра, Баттусай и Митиёри. Цепи мгновенно опали, мало того, он тут же рассыпались в прах, превратились в ржавчину, словно только и ждали этого момента. И густая трава выросла там, где они лежали, похожие на рыжих змей.
