Дженнифер Робертсон - Создатель меча
— Хорошо, ладно, — согласился я, надеясь этим ее успокоить. — Да, я все понял. Нет, я не возражаю. Аджани не глупый и не невежественный. Правильно? Теперь мы можем ехать дальше? — я оттянул шерстяную ткань. — Может мы куда-нибудь сходим и обменяем эту тяжесть на набедренную повязку и бурнусы?
— Ты не знаешь его, — убежденно сказала она. — Ты не знаешь Аджани.
Конечно я его не знал. И не мог узнать, пока Делила не найдет его.
Я вздохнул, положил большую ладонь на ее плечо и направил ее вниз по улице.
— Пошли, баска. Давай избавимся от шерсти. После этого мы сможет отправиться на поиски тех, кто может знать, где бродит Аджани.
— И больше никаких задержек, — объявила она. — НИКАКИХ задержек.
Она ждала шесть лет и терпение ее было на исходе. Винить Дел за это я не мог.
— Я обещаю, — сказал я, — мы его найдем.
Дел посмотрела мне в лицо. В ее глаза стоило посмотреть — голубые-голубые, прекрасные, беспощадные.
И глядя в эти глаза, я вспомнил, что сказал ей Чоса Деи в пещере. Даже Дел тогда вспомнила о своих клятвах и не нашла, что возразить.
«Одержимость необходима, без одержимости нельзя. Одержимость правит, а сострадание вредит».
3
Она уселась на мое колено и провела пальцами по шрамам, оставленным песчаным тигром.
— Ну, — промурлыкала она. — Наконец-то ты пришел.
Я открыл один глаз.
— А я должен был прийти?
— Да. Все говорили, что ты придешь, и вот ты здесь.
Я открыл другой глаз: картина не изменилась. Черноволосая красавица с карими глазами, устроившаяся на моем колене, прижималась ко мне, чтобы продемонстрировать пышные прелести, едва прикрытые свободной легкой рубашкой.
— Я Кима, — сообщила она, улыбаясь. — А ты — Песчаный Тигр.
Я прочистил горло.
— Точно, — я чуть поерзал, пытаясь найти положение поудобнее. Кима весила немало, а у меня все тело еще белело после мучительной прогулки по горе Чоса. — А кто говорил, что я приду?
Кима махнула рукой.
— Все, — объявила она, — и другие девочки. Мы даже поспорили, кто первой подцепит тебя.
Девочки кантин пользуются дурной славой из-за привычки постоянно на что-то ставить и из-за своей вульгарности. Но если вам до отчаяния необходима женщина после долгого путешествия по Пендже, вы особо не церемонитесь. В ответ на пустую болтовню мужчины обычно кивают, не интересуясь ничем, кроме физических прелестей этих Южанок. Глядя на Киму, я нахмурился.
— А почему я должен был прийти?
— Потому что все танцоры мечей идут сюда, — она прижалась к моей груди, пристроив макушку под моим подбородком. — Я знаю таких как ты, Песчаный Тигр… вас ведет соблазн денег, он выгоняет вас из пустыни.
Ну да, время от времени. И честно говоря, чаще чем время от времени. Это стиль нашей жизни — трудно жить без денег.
Я потянулся за Киму, умудрился нащупать чашку и осторожно поднес ее ко рту. Я успел сделать три глотка до того, как чашку перехватила Кима.
— И сколько ты выиграла, «подцепив» меня?
Она захихикала низко и хрипло.
— А я еще не выиграла. Я должна провести с тобой ночь.
Я сидел — с Кимой — в углу кантины за столом в маленькой нише. Не люблю садиться в середине зала, в таком положении неудобно наблюдать за всей кантиной. Но дайте мне столик в углу, в нише — и я счастливый человек.
Сейчас несчастным я не был, хотя бывали и более счастливые времена. В голову лезли мысли о Дел — она пошла заказывать комнату в гостиницу, расположенную выше по улице. Что бы она подумала о Киме?
Кима снова провела пальцами по шрамам, скользнув ногтями по бороде. Другая рука опустилась ниже, потом еще ниже… Я выпрямился так резко, что Кима чуть не слетела на пол.
— Прости, — пробормотал я, увидев, что она пролила акиви на рубашку.
Кима хотела оскорбиться, но до нее вовремя дошло, что мокрая рубашка выставляет ее прелести в очень соблазнительном свете, и она снова прижалась ко мне.
— Сначала сын, теперь отец. Он моложе, но ты больше.
Я рассеянно хмыкнул, пытаясь протянуть руку, чтобы налить еще акиви в опустевшую чашку, и только тут до меня дошел смысл ее слов.
— Что?
Она улыбнулась, кончиком языка коснулась моих шрамов и надула губки, когда я отстранился.
— Твой сын, — сказала она. — Он тоже был здесь.
— Но у меня нет сына.
Кима пожала плечами.
— Он сказал, что он твой сын.
— У меня нет сына, — я спихнул ее с колена. — Ты уверена, что он назвал мое имя?
Она стояла надо мной, прижав ладони к бедрам. Мокрая ткань обтягивала грудь.
— Так ты пойдешь со мной в постель или нет?
Ответить мне помешал холодный голос Дел.
— Не заставляй ее ждать, Тигр, ты можешь испортить ей настроение, — Дел помолчала. — А может я говорю глупость: у таких, как она, что-нибудь зависит от настроения?
Кима резко обернулась и оказалась лицом к лицу — ну, не совсем лицом к лицу, Дел на голову выше — с холодной жестокой правдой: когда Дел в комнате, других женщин не существует. Тут дело в росте, цвете волос, в мече. В грации и ощущении опасности. И во многом другом.
Кима не была дурой, она сразу все поняла и решила сражаться по-своему, поскольку честно соперничать с Дел не могла.
— Он берет МЕНЯ в постель! И я выиграю спор.
Дел прохладно улыбнулась.
— Любой ценой.
— Подождите минутку, — вмешался я, предчувствуя беду. — Сейчас меня совершенно не интересует, кто кого берет в постель, с этим можно будет разобраться и потом… Вот что я хочу узнать немедленно, так это…
Дел прервала меня.
— Раньше ты такое не откладывал.
Я грохнул о стол полную чашку. Акиви потекло по моей руке.
— Послушай, баска…
Кима осмотрела Дел с головы до ног.
— Ты не наша. Что ты здесь делаешь? Нам не нужны чужаки, и ты его не получишь.
Дел улыбнулась шире.
— Я его уже получила.
Иногда женщины вызывают у меня отвращение… Я поднялся, оттолкнув стул с такой силой, что он с грохотом ударился о стену, и посмотрел Дел прямо в глаза — для меня это не проблема.
— Ты можешь минуту помолчать? Я пытаюсь кое-что выяснить.
Дел оценивающе осмотрела Киму.
— Пять монет, не больше, — объявила она.
— Речь не об этом… — начал я, но разъяренная Кима разразилась руганью.
К этому времени скандалом заинтересовались все, сидевшие в кантине. Я слышал, что пошли разговоры о ставках — которая из женщин победит и которая достойнее победы.
От этого у меня возникло желание резко развернуть Дел, чтобы все увидели, кто она — споры были бы разрешены еще до того, как заключены — но выставлять Дел на обозрение я не хотел. Я не мог обращаться с ней как у украшением.
И кроме того, за такое Дел могла и убить.
