Денис Чекалов - По законам Преисподней
– Не хотел убивать тебя, Чандра, – произнес я. – Но, похоже, придется.
– Смелость…
Дух мертвой обезьяны кивнул.
– Великая сила в руках слабого существа.
Клыкастый рот чудовища распахнулся, и его смрадное дыхание обрушилось на меня. Оно обратилось в гудящий ветер, завыло, взвилось вокруг бушующим ураганом.
Ветер подхватил мое тело, словно опавший лист, и швырнул об землю.
– Смелости ненадолго хватает, – напомнил Чандра. – Ты либо умрешь в бою, пока она не иссякла, – либо выживешь, и тогда сбежишь домой, поджав хвост. Такова судьба храбрецов, – к вечеру превращаться в трусов.
Новые щупальца вытекали из него, закрывая небо.
Черные крылья распахивались, одно за одним. Теперь он был похож на огромную грозовую тучу, сотканную из тысячи ядовитых змей.
Я пытался встать.
Сил на это больше не оставалось.
Уперевшись в землю руками, я поднял голову и взглянул на Чандру.
– Cuivis dolori, – прошептал я. – Remedium est patientia.
Безумный ветер, плакавший надо мной, превратился в моего друга.
Стежка за стежкой, сплел он бесконечную сеть-кольчугу, и спрятал Хрустальный дворец от Духа умершей обезьяны.
– Терпение, – согласился Чандра. – Мой любимый грех…
Магическая броня рассыпалась пеплом, и я ощутил тлен на своих губах.
– Оно делает тебя беззащитным перед течением времени, – сказал Дух. – Тот, кто терпит и ждет, – расплачивается за дешевые фантики кусками собственной жизни.
Черная туча закрыла почти все небо.
Щупальца Чандры Ло тянулись ко мне, и я слышал, как он смеется.
– Ты должен был уйти, пока мог, маленький эльф…
Яркий ослепительный свет вырвался из моей груди.
Я стоял на коленях.
Теплое, доброе сияние залило Чандру Ло.
Черные щупальца начали съеживаться; когтистые крылья таяли, и огромное, бесформенное чудовище сжалось, с тихим мучитальным стоном свернулось в клубок, – осталась лишь клыкастая голова.
– Любовь.., – прошептал Дух. – Ненавижу. Она и правда сильней меня…
Свет погас.
Моя кожа лопнула, грудная клетка раскрылась оскалом ребер.
Черные гниющие черви посыпались из нее.
– Любовь – прекрасный цветок, но увядает так быстро, – засмеялся Дух.
Я больше не видел неба.
Лишь черный, извивающийся клубок щупалец, до самого горизонта.
Лицо Чандры Ла растаяло, – лишь алые глаза взирали на меня сверху.
– Без веры ты ничто, эльф, – загремел Дух. – Можешь пытаться заменить ее надеждой, любовью, страхом, – но все это лишь солома на пути урагана. Ты никогда не вырвешься из этого ада, эльф. Ты сам его создал.
Я по-прежнему стоял на коленях.
Тяжелый гномовский арбалет вырос в моих руках.
Вырезанный из Древа Отчаяния, он много лет питался водами Скорби. Я сделал этот самострел так давно, что забыл о нем; и о черной стреле, Единственной, лежавшей на его ложе.
Но они помнили обо мне.
– Мне нравится мой ад, – сказал я.
И спустил курок.
Единственная стрела вонзилась в тело чудовища.
Алые молнии растерзали Дух умершей обезьяны, и кровавый дождь пролился на меня.
Я медленно поднялся.
Склизские, дымящиеся куски плоти падали на тропу.
Затем рухнула голова Чандры.
– Желание, – прошептал Дух. – Надо было начать с этого, эльф…
Его глаза закатились, и расплавленный мозг медленно вытек из клыкастого рта и ноздрей чудовища.
Небо очистилось.
Я посмотрел на Хрустальный замок, и бережно спрятал единственную стрелу.
Глава 3. Плантации герцога Брайда
Джоуи заметно приуныл.
– Френки, – недовольно зашипел он. – Вот чёб тебе сразу не выбрать кого-нибудь одного? Потом отказалась бы. А вот видишь, из-за тебя приходится нам теперь таскаться по женихам.
– Николас, а теперь к кому? – спросила леди Артанис. – К Корпатычу или Фламенгарду?
Лорд пожевал губами, и глубокомысленно заявил:
– Какая разница! Что один дундук, что второй.
– А давайте, давайте посчитаемся! – заверещал Джоуи. – Я за Фламенгарда. Кто со мной?
– Мои женихи, – заявила Франсуаз. – Мне и решать. Едем к Альдо.
Наш экипаж свернул на улицу Плененного Люцифера, впереди показались городские ворота.
– Френки, – обратился я к демонессе. – Где живет Корпатыч? Если он Хранитель кладбищенских угодий. Мы что, на погост едем?
– Ой, и шутник вы, ченселлор, – захохотал лорд Николас, и вновь хотел по-дружески ткнуть меня в бок.
Но леди Артанис была начеку, и привычным движением перехватила руку брата. Затем приятно мне улыбнулась и пояснила:
– Клан Хранителей строит дома за городом.
Лапы церберов мягко ступали по каменным плитам.
– Вы не ошиблись, – сказала леди Артанис. – Вам, конечно, в диковинку, но дорога и впрямь вымощена могильными плитами. Такова их традиция, ну что уж поделаешь.
Перед гостем ей стало слегка неловко, словно она сама была в ответе за причуды своих соседей.
– Зато не трясет, – захохотал Джоуи.
Карету тряхнуло, и он чуть не подавился булкой.
Френки прыснула, лорд Николас улыбнулся, а леди Артанис сурово посмотрела на них.
– Как дети, – обратилась баронесса ко мне, словно только мы здесь и были взрослыми. – За ними за всеми нужен глаз да глаз. Ну вы меня понимаете.
Впереди показалась усадьба.
Ландо остановилось, подскочившие стражники помогли дамам выйти. Офицер раздал легкие деревянные сабо, которые надевались на обувь.
Громко стуча, мы пошли по дороге дальше.
– Отсюда нельзя в карете, – пояснил Николас. – Такая у них традиция. Ну а наши предки, – в отместку, наверное, – придумали, что по могильным плитам, да и гном знает что еще они со своих кладбищ притаскивают, порядочные демоны могут ходить только в сабо.
– Это кто к нам тут пожаловал? – раздался приятный баритон.
Перед нами появился старший Корпатыч, – если бы Френки выбрала его сына, то глядя на старика, могла бы точно узнать, как будет выглядеть ее суженый через много лет.
Огненно-рыжие волосы Альдо покрылись сединой. Плечи немного сгорбились, ватный кафтан, цвета апельсина, тщетно пытался скрыть округлый животик.
– Я так думаю, – приятно улыбаясь, заторопился старший Корпатыч. – Что девица-то ваша ныне локти кусает, оттого вы всей семьей и собралися, да еще знатного дроу в советники пригласили. А мы еще подумаем, соглашаться нам на такую ветреную невестку, или не соглашаться.
– Папаша, что вы там ховорите? С кем вы там разховариваете?
Двери крепкого дома отворились, и на пороге появился Россо.
Одет он был по-домашнему, – я даже углядел добротную латку на бязевых шароварах. Увидев нас, молодой Корпатыч залился краской, глаза его выпучились, и он зашипел на отца:
